Джудит Тарр - Солнечные стрелы

Император желает пройти, сказал Эсториан. Лорд Фираз склонил голову.

Император не переменил своего решения?

Император волен в своих поступках. Регент поднял голову и посмотрел императору в лицо. Так, словно он тоже был варьянцем. Улыбка Эсториана блеснула холодом стали.

Да, сказал наконец лорд Фираз, император волен. Это была капитуляция, но дерзкая. Граничащая с оскорблением. Эсториан все понял, но не стал усложнять ситуацию.

Охраняй мой дворец, сказал он.

Сражайтесь достойно, велел лорд Фираз, и возвращайтесь с победой.

Я постараюсь. Эсториан толкнул жеребца каблуком. Лорд Фираз развернул своего сенеля. Проезжая мимо желтолицего всадника, Эсториан сказал:

Не беспокойтесь, милый регент. Если меня убьют, новый император наверняка будет покладистее, чем я. Если же я останусь жив, то обещаю вам вести себя вежливее.

Вежливость неуместна на поле брани, сказал лорд Фираз. Он поклонился низко, как только мог, коснувшись лбом челки своей кобылы.

Да сопутствует вам удача, милорд! Верьте, я говорю это совершенно искренне.

Нисколько не сомневаюсь, ответил Эсториан. И прошу вас, лорд Фираз, также поверить в мою искренность. Он покидал Кундри'дж-Асан, как змея покидает старую кожу. Медленно, пригибаясь под сводами Золотых Ворот, потом все быстрее, вниз по Аллее Принцев, рысью, переходящей в легкий галоп, не обращая внимания на гробовое молчание провожающих его подданных. Наконец вдали показались последние ворота и мост, за которым расстилалась равнина. Когда копыта сенеля застучали по плитам каменной арки, соединяющей берега реки, дождь хлынул с новой силой. Шкура песочного кота отталкивала влагу, но голова императора ничем не была прикрыта, кроме обрамлявшего волосы золотого венка. Он обратил лицо к небу и упал в бездну, набитую тучами и ветром. Дождь целовал его. он ощущал в себе, кроме звона небес, зов необъятных степей, где нет стен, где ничто не мешает взору. Он передернулся всем телом. Что-то словно вспыхнуло в самом центре его существа, расцвело, подобно огненному бутону. Он обрел силу. Он инвалид, калека, слепой глупец. Он и не предполагал, что ее у него так много, что она, как мощнейшая пружина, была просто сдавлена в точку девятью кольцами Кундри'дж-Асана. Он рассмеялся, объятый радостным ужасом. Эскорт следовал за ним. Асаниане и варьянцы текли не смешиваясь, как и положено исконным врагам. Но где-то среди них находились белая и желтая женщины, и желтоглазый оленеец своим черным плащом перечеркивал малиновые доспехи его личной охраны. Сенель оглянулся, бросив на всадника косой взгляд. Эсториан понял и отпустил поводья. Тряская рысца перешла в галоп, а затем в ровный и плавный полет.

ГЛАВА 36 Вэньи не было нужды ни у кого расспрашивать, что за странная фигурка затесалась в свиту леди Мирейн. Асанианка весьма умело управлялась с рогатой бровастой кобылой, наверняка рожденной в пустынях Варяг-Суви. Головной убор всадницы также был скроен на южный манер, вуаль для удобства перехвачена серебряным ободком. Вэньи знала, кто мог научить барышню так снарядиться. Первый привал решено было сделать в Индуверране и там же заночевать. К Эсториану подогнали его голубоглазого красавца сенеля. Встречу животного со своим хозяином предварило довольно забавное происшествие. Как только император спешился, черный четвероногий буян опустил рога, взрыл копытами землю и пошел в атаку на серо-коричневого жеребца. Чирай стоял с высоко поднятой головой, щеки его чуть подрагивали, в остальном же он казался абсолютно спокойным. Когда разъяренный ревнивец налетел на него, он, изящно перебирая тонкими мускулистыми ногами, отступил в сторону и уклонился от казавшегося смертельным удара. Умизан, потерпев неудачу, встал на дыбы, развернулся и атаковал снова. Чирай презрительно фыркнул и повторил маневр. Потом еще и еще раз. Противники описали целый круг, прежде чем в действиях Умизана наметились колебания. Он замер, тяжело поводя боками, с губ его слетала пена. Чирай искоса поглядел на него, опустил морду к земле и принялся безмятежно пощипывать пожухлую травку. Дружный хохот прокатился по рядам всадников. Даже надменные оленейцы на какой-то миг утратили обычную невозмутимость. Эсториан подошел к расстроенному голубоглазому красавцу, обнял взмыленную шею и что-то зашептал в чуткое, нервно подрагивающее ухо. Дождь внезапно кончился. Солнечные лучи, выскочив из-за туч, позолотили шкуру Чирая и вышибли из гривы Умизана сноп синих искр. Вэньи чихнула.

Ты в порядке? Вэньи оглянулась. Всадница в южной дорожной вуали стояла возле нее. Вблизи она выглядела не такой уж робкой и беззащитной, однако вряд ли подозревала, с кем решилась заговорить.

Как тебя зовут? Всадница чуть наклонила голову, но ответила просто и без жеманства:

Галия. А тебя?

Вэньи. Она не собиралась делать из своего имени тайну. Глаза под легкой bs`k|~ светились изумлением. Золотистые и круглые, как монеты.

Тогда, наверное, ты...

Его ночная игрушка? Да, я была ею. Впрочем, я полагаю, тебе хорошо известно об этом. Галия моргнула. Вэньи не ощутила в ней неприязни, только смущение, вызванное грубостью собеседницы.

Конечно, я знаю, кивнула она. Но он не говорил, что ты такая красавица. Твоя кожа белая, как молоко. Моя же, в голосе Галин прозвучало искреннее сожаление, больше похожа на корку заплесневелого сыра. Скорее на выдержанную слоновую кость, подумала Вэньи и, помолчав, заметила:

У тебя много веснушек.

Ох, сказала Галия, они доставляли мне массу огорчений, пока он не сказал, что они ему нравятся. Вокруг было много людей, но никто не прислушивался к их разговору. Всадники смотрели на императора, который, вскочив на Умизана, демонстрировал чудеса вольтижировки. Галия вздохнула.

Я даже пыталась когда-то их оттереть.

Какая глупость, пробормотала Вэньи, но обидеть золотоглазую собеседницу было трудно. Она рассмеялась.

То же самое сказал мне и он, но... что было, то было. Я росла ужасным ребенком. Мой отец не хотел брать меня с собой, когда отправлялся осматривать стада сенелей, но я все равно увязывалась за ним.

Я начинаю понимать, произнесла Вэньи медленно и без всякой иронии, что он находит в тебе. И тут асанианка совершила невозможную вещь, на мгновение лишившую Вэньи дара речи. Она взяла островитянку под руку и прижалась к ее плечу.

Я так рада, что он решил взять тебя с собой. Теперь мне не будет так одиноко.

Он тут ни при чем. Вэньи попыталась высвободиться, но хватка маленькой всадницы оказалась железной. Я еду с группой жрецов.

Я понимаю, сказала Галия. Я тоже, если честно, напросилась ему в спутницы. Он не хотел брать меня с собой. Он уговаривал меня остаться с другими девушками в гареме.