— Раньше человек и его деятельность были болезнью на теле планеты, — сказал отец. — Природа склонна к компенсации этих болезней.
Гриф наклонил голову и расправил крылья. Он сосредоточил свое внимание на откинутой руке человека. Кайнз обнаружил, что у него нет больше сил, чтобы отпугнуть птицу.
— Историческая система взаимных грабежей и вымогательств остановится здесь, на Арраки. Нельзя с годами преодолеть расхищение того, в чем нуждаешься, не принимая во внимание интересы тех, кто придет после тебя. Физические качества планеты зависят от отчетов по политике и экономике. Эти отчеты перед нами, и путь наш очевиден.
«Он не может не читать лекций, — подумал Кайнз. — Лекции… всегда одни лекции».
Гриф придвинулся ближе к руке, рассматривая распростертую плоть.
— Арраки — одноурожайная планета. Один урожай в год. Он поддерживает правящий класс, в то время как массы людей — полуроботы — питаются отбросами. Наше внимание привлекают именно эти классы. Они заключают в себе большую ценность, чем это можно предположить.
— Я тебя не слушаю, — прошептал Кайнз. «Кто-нибудь из моих Свободных непременно должен быть поблизости. Они не могут не заметить вьющихся надо мной птиц. Они придут сюда хотя бы для того, чтобы узнать, нет ли здесь влаги, пригодной к использованию», — думал он.
— Массы Арраки узнают о том, что мы хотим оросить эту землю. Большая их часть, конечно, получит лишь полумистическое представление о том, как мы намерены это сделать. Но пусть думают что угодно, лишь бы они верили нам.
«Еще минута — и я встану и скажу ему все, что я о нем думаю. Читает мне лекцию, когда мне нужно просто помочь!»
Птица приблизилась еще на два шага. Два других грифа опустились на песок поблизости с первым.
— Религия и закон должны быть для наших масс одним и тем же. Акт непослушания должен быть признан грехом, влекущим за собой религиозное наказание. Такая система принесет двойную пользу, она даст нам людей и послушных, и храбрых.
«Где же эти массы, когда я в них больше всего нуждаюсь?» — подумал Кайнз. Он собрал все силы и замахнулся рукой на птицу. Она отскочила к своим сородичам, и все они расправили крылья, готовые взлететь.
— Мы планируем постоянное развитие естественной среды, — сказал отец. — Жизнь планеты — обширная фабрика, где все взаимосвязано. Изменения в организмах животных и растений будут вызваны сначала рядом физических факторов, которые мы создадим искусственно. Но когда их системы установятся в равновесии, наша деятельность сведется к постоянному контролированию их. Однако запомни: мы должны держать под контролем только три процента энергии, чтобы не нарушить структуру наших самоподдерживающихся систем.
«Почему ты не помолчишь? — удивился Кайнз. — Вечно одно и то же — когда я в тебе нуждаюсь, ты меня подводишь». Он хотел повернуть голову и посмотреть в ту сторону, откуда слышался голос отца, но мускулы отказались повиноваться ему. Кайнз увидел, что гриф двинулся вперед. Он все ближе и ближе подходил к его руке, а его сородичи ждали в мнимом безразличии. Вот гриф уже в одном скачке от его руки. Сознание Кайнза сделалось вдруг глубоким и ясным. Он внезапно увидел такую возможность для Арраки, которой никогда не видел его отец. Мысль о возможности идти отныне другим путем наполнила его уверенностью.
— Для твоего народа не может быть ничего ужаснее, чем попасть в руки Героя.
«Читает мои мысли… ничего… пусть. Мои соображения были посланы во все сьетчи. Этому ничто не могло помешать. Если сын герцога жив, они найдут его и защитят. Они могут отказаться от его матери, но мальчика спасут!»
Гриф придвинулся еще ближе. Он уже наклонил было голову, но вдруг резко выпрямился, расправил крылья и с негодующим криком взмыл в воздух, сопровождаемый своими соплеменниками.
«Они пришли! — встрепенулся Кайнз. — Мои Свободные нашли меня!»
Потом он услышал урчание песков. Каждый Свободный знал этот звук и мог отличить его от звуков, издаваемых червями. Где-то под ним приспайсовые массы впитали достаточное количество воды, и глубоко в песках образовались гигантские пузыри двуокиси углерода.
Грифы, чьи планы были нарушены, кружили высоко вверху. Они знали, что сейчас должно произойти. «Я — существо пустыни», — подумал Кайнз. Он почувствовал, как пузырь поднимает его вверх, лопается и пыльный вихрь поглощает его, увлекая в прохладную тьму. Когда эта планета убивала его, Кайнз успел подумать, что отец и другие ученые ошибались: самыми постоянными законами Вселенной остаются случай и ошибка.
Пророчество и предвидение — как можно не подвергнуть их испытанию перед лицом вопросов, не нашедших ответа? Подумайте, насколько действенно предсказание «волновой формы»? И насколько пророк сам лепит будущее, или же он видит ошибки и расхождения, линию слабости, которую он может отсечь своими словами или решениями, как алмаз отсекает часть стекла?
Принцесса Ирулэн. Личные рассуждения о Муаддибе.
— Возьми их воду! — сказал невидимый в темноте человек.
Пол, подавляя страх, посмотрел на мать. Его наметанный глаз разглядел ее готовность к борьбе.
— Было бы жаль, если бы мы уничтожили вас без подготовки, — сказал голос, идущий сверху.
«Это тот, который заговорил с нами первым, — подумала Джессика. — Их по крайней мере двое — один слева, другой справа от нас».
— Сигноро хробоза сукарес хин манже ла пхагавас дои ме камавас на беслас ле ле пал хробас!
Это крикнул человек, находящийся справа от них, по ту сторону впадины.
Полу эти слова показались тарабарщиной, но Джессика узнала этот язык. Это был чакобза, один из древнейших охотничьих языков, и человек говорил, что, возможно, это те самые люди, которых они ищут. Во внезапно последовавшей за этим тишине показалась голубоватая луна. Сверху и с обеих сторон послышались слабые звуки, в лунном свете задвигались силуэты множества фигур. «Целый отряд!» — эта мысль больно кольнула Пола.
Высокий человек в пестром бурнусе подошел к Джессике. Его ротовая заслонка была отодвинута, чтобы речь была более ясной, но лицо и глаза прятались в тени капюшона.
— Кто повстречался нам на нашей тропе — джинн или человек? — спросил он.
Джессика уловила в его голосе нотки добродушия, что оставляло слабую надежду. Это был голос человека, привыкшего повелевать, — тот самый голос, что так напугал их, нарушив тишину ночи.
— Я уверен, что это — люди, — ответил сам себе человек. Джессика скорее угадала нож, чем увидела. В какую-то долю секунды она пожалела, что ни у нее, ни у Пола не было защитных полей.
