Любителям фантастики нет нужды представлять Гордона Диксона. Он «создал» планету Дорсай и населил ее гордыми и отважными наемниками, чем-то напоминающими шотландцев времен Квентина Дорварда. Повести и рассказы, вошедшие в эту книгу, вводят читателя в мир третьего тысячелетия, в котором — уже привычно для нас — бушуют звездные войны, царит несправедливость, сильный норовит обидеть слабого, а Земля превратилась в рассадник мерзости. И среди этого торжества галактического дарвинизма воины с Дорсая становятся носителями идеи чести и права. Неудивительно, что много позже, когда будет завершено строительство Конечной Энциклопедии… Впрочем, не будем забегать вперед. В произведениях «Аманда Морган», «Братья», «Потерянный» и «Воин» пока еще только грунтуется холст, на который потом будет нанесена эпическая картина. Отдельные эпизоды героической обороны Дорсая, подвиги наемников в разных мирах, преданность роду, чести и контракту… словом, показано, как закаляется характер истинного дорсайца. Разумеется, у таких мастеров, как, например, Хайнлайн («Звездная пехота»), это выходило покруче, но некоторая простодушность Диксона не умаляет его достоинств. Это неплохое чтение для тех, кто еще не попал под тяжелую поступь боевых роботов из всяческих «баттлтехов».
Олег Добров
Андрей Дворник
Отруби по локоть
Москва — Санкт-Петербург: ACT — Terra Fantastica, 1997. — 592 с. (Серия «Заклятые миры»). 10 000 экз. (n)
Что такое космическая опера по-русски? Это сверхмощный боевой звездолет с американским названием, разгильдяй-супермен с кондовой русской фамилией, глубины галактики, неведомые планеты, политические интриги, космические сражения, страшные опасности и ужасные приключения. Итак, доводим все каноны жанра до абсурда, а абсурд аккуратно выворачиваем наизнанку. Фамилия главного героя пусть будет Порнов, что лучше всякого нездорового блеска в глазах отразит тайные и явные стремления его души. Боевых соратников героя лучше превратить на время в сексуально озабоченных маньяков-оборотней — чтобы они не путались под ногами. Спасаемая принцесса должна быть не только красавицей и волшебницей, но и изгнанницей, по уши увязшей в интригах своего галактического семейства. Экспозиция готова. С действием будет еще проще — погони, перестрелки, перевороты, подземелья, предательство, поражения и победы. Ну и, естественно, побольше оружия. Причем не только разнообразного, но и со вкусом и максимальными подробностями описанного: живя в стране, давшей миру Михаила Трофимовича Калашникова, необходимо держать марку. Кстати, что касается оружия будущего, настоящий русский супермен всегда должен предпочитать старый добрый ручной пулемет всяким там бластерам-шмастерам.
Бравый ефрейтор Порнов, пройдя огонь, воду и сцену сексуального насилия в постели с сестрицами своей возлюбленной, наконец-то обретает принцессу Мич и счастье в придачу. А больше ему ничего не надо, даже полцарства. Разве что рубль на водку — по старой солдатской традиции…
Владислав Гончаров
Ник Перумов, Сергей Лукьяненко
Не время для драконов
Москва: ЭКСМО, 1997. — 480 с. (Серия «Абсолютная Магия»). 30 000 экн. (n)
Когда два писателя с такими известными именами, да еще столь непохожие по стилю и тематике, берутся писать в соавторстве, ясно, что книга привлечет внимание всех поклонников творчества и того, и другого автора. Но мир, созданный ими, получился весьма непривычным для любителя традиционной фэнтези.
Поначалу все, как обычно, — наш мир, или Изнанка, мир Прирожденных, о котором известно только то, что оттуда пришли маги и оттуда же периодически случаются нашествия, предположительно угрожающие гибелью Срединному Миру. Ну и, наконец, сам Срединный, Истинный Мир — волшебная страна, где когда-то правили могущественные Драконы, а сейчас властвуют героически изгнавшие их кланы Магов, где живут люди, эльфы и гномы. Только вот имена и фамилии эти люди (да и маги) носят в большинстве своем вполне российские. И это правильно, не все же фэнтезийным героям называться всякими там Эриками, Артурами и Саймонами — и это в мирах, где про страну Англию никто и слыхом-то не слыхивал. В Срединном Мире, по крайней мере, про Россию слыхали многие — а кое-кто из обитателей оттуда и ведет свое происхождение. Вот, к примеру, плывет по каналу баржа, движимая волшебным течением, а на носу ее возвышается длинноволосый молодой человек в эльфийском плаще — только деревянного меча не хватает. Тоже наш соотечественник, толкинист Николай, в миру именуемый Эленельдилом (один мой знакомый за это имя очень на авторов обиделся…). В нашем-то мире этот парнишка считал себя эльфом, ходил с деревянным мечом, а попав с Изнанки в Срединный Мир, обнаружил, что настоящим эльфам он совершенно не нужен. Посему молодой человек совсем обуржуазился, а эльфийский оркестр у него по вечерам в саду на лютнях играет, для услаждения слуха. Что вызывает сдержанно-порицающее возмущение авторов: дескать, у нас был романтиком, а здесь стал обыкновенным делягой. Впрочем, мир этот совсем не похож на мир Толкина. Эльфы совершенно неправильные и смахивают на цыган, зато гномы настоящие, колоритные и гномовитые (это Перумов, судя по всему, любит гномов, а Лукьяненко не любит эльфов). Главное достижение и гордость местных гномов — Путь, а выражаясь на современном русском языке, — стратегическая железная дорога, тянущаяся от Серых Пределов к самому Морю. И вот в этот-то чистый, вполне благополучный и во многом очень даже симпатичный мир попадает наш современник, москвич Виктор, доселе ни магией, ни фэнтези не увлекавшийся и в ролевые игры не игравший. За голову Виктора сразу же разгорается немалых масштабов драка между двумя могущественнейшими кланами магов, в которой ему остается только уворачиваться и недоуменно крутить этой самой головой — поскольку клан Воды, поначалу собиравшийся его уничтожить, неожиданно встает на его защиту от другого клана, клана Воздуха. Виктору предстоят великие дела, мир будет спасен. Его и в самом деле стоило спасать.
Владислав Гончаров
КОУНИ, Майкл
(См. биобиблиографическую справку в № 4, 1994 г.)
«Обычно я сажусь за рассказ или короткую повесть, — писал о своем творчестве автор, — когда мне в голову приходит какая-нибудь интересная и достаточно „локальная“ идея, то есть не требующая основательной сюжетной разработки. Правда, как правило, рассказы становятся своеобразными полигонами для первоначальной обкатки идей, ситуаций и образов, которые затем неизбежно перекочуют в какой-нибудь из написанных позже романов. Мне легче приступать к написанию романа, когда я уже вволю наигрался с его фрагментами. Поэтому я пишу романы очень быстро. Но есть и другие рассказы — просто непосредственная реакция на пришедшие в голову „одноразовые“ сюжет или идею, которые я стремлюсь записать, пока они не успели выветриться».
