Бриф добавил тяги, и «Ливадия» буквально одним скачком увеличила скорость вдвое. Эдди почувствовал, как в его животе недовольно колыхнулись кишки.
– Извините, сэр, я не специально! – прокричал капитан сквозь усилившийся гул. – Просто для такого двигателя у яхты масса маловата, вот нас и дергает!
Эдди дотронулся до занемевшего от резкого толчка затылка и натянуто улыбнулся, показывая капитану, что не сердится.
Между тем звездочка полицейского судна все увеличивалась. Казалось, что она непременно встанет на пути у «Ливадии», однако Бриф снова переместил ручку регулятора, и яхта полетела как стрела.
Яркая точка полицейского судна начала смещаться. Она уже не успевала за судном-нарушителем.
– Немедленно остановитесь, или мы заблокируем частоты вашего бортового компьютера!
Бриф тотчас схватил микрофон и ответил жалобным
голосом:
– Прошу вас, командир, не надо! Прошу вас!
– Тогда немедленно остановись! Иначе конец твоему компьютеру!
– А-а, ладно, блокируйте, – с издевкой в голосе согласился Бриф. – Только быстрее, а то я сейчас улечу.
Холодные пальцы лаборантов равнодушно касались Бена Лаэрта, и от этих лягушачьих прикосновений по его коже пробегали мурашки. Намазанные какой-то дрянью датчики клеились на каждый дюйм его тела, и вскоре Бен стал похож на статую, покрытую однообразной мозаикой.
Через час, когда все датчики были наклеены, их, группа за группой, стали подключать к тренажерному блоку.
По мере того как группы активизировались, на коже возникали самые странные ощущения, и Бену казалось, что его тело раздваивалось. Одна его часть еще контролировалась сознанием, а другая таяла и растворялась.
Вскоре Бен полностью оказался в состоянии какого-то неопределенного бытия. Он слышат, о чем говорили лаборанты, но все эти звуки приходили откуда-то издалека.
– Готовность девяносто девять процентов, – сказал один лаборант.
– Добавляю напряжение. – произнес другой голос, – Как сердце?
– В норме. Готовность сто процентов... Давай первый эпизод.
В мозгу у Бена что-то сверкнуло, и он оказался в кабине, от пола до потолка заставленной панелями управления и большими мониторами.
– Начинай, – прозвучал чей-то голос.
Это было сказано в приказном тоне, и Бен повиновался: – Что я должен сделать?
– Ты должен уничтожить станцию «Ван-Риос».
– Это я помню, – сказал Бен, старательно следя за показаниями десятка экранов. Ему почудилось, что в кажущемся хаосе мелькавших цифр он находит некоторые закономерности.
– Правильно, Бен. Ты это умеешь – начинай...
– Есть, сэр, – уже увереннее ответил Лаэрт и стал один за другим включать бесконечные ряды тумблеров.
В ответ сложнейший механизм крейсера отзывался обратными сигналами, и Бен вел с ним равный диалог, отдавая все новые и новые команды.
– Внимание, на связи командир эскадрильи «Черные дрозды», – сообщил компьютер типичным голосом девушки с коммутатора.
– Это капитан Уотсон, сэр. Прошу поставить задачу – мои ребята рвутся в бой.
– Разделитесь надвое, капитан, одна половина останется в резерве, рядом с крейсером, а другая пусть идет вперед. Нам нужна хорошая разведка.
– Есть, сэр.
– Внимание, на связи руководитель десантной группы, – предупредил компьютер. И Бен снова начал отдавать приказания, на ходу постигая азы полководческого ремесла.
Сам не зная откуда, но он уже знал, что станцию «Ван-Риос» нужно уничтожать не орудийными залпами, а изнутри – путем искусственного создания гравитационного распада.
В первом случае восстановить ее можно было за полгода, а во втором расчет нового места мог занять десятилетия.
Объяснив задачу десанту, а затем и судам огневого прикрытия, Бен занялся своим крейсером. С некоторыми трудностями он все же сумел установить судно на нужный курс и стал выводить его на маршевый режим.
Обгоняя свой флагман, вперед умчались истребители. Суда огневого прикрытия начали разворачиваться в цепь.
Спустя час после ухода с базы на связь вышел генерал Шеридан:
– Майор Хуке! Немедленно ответьте своему командиру! Это говорю вам я – генерал Шеридан. Верните эскадру на базу. Подумайте о последствиях, Хуке, вы совершаете преступление!
– Я не Хуке, – ответил Бен. – И пока ни в какие переговоры ни с кем вступать не собираюсь.
Эта первая сцена должна была транслироваться открыто чтобы все уверились в том, что генерал Шеридан тут ни при чем. По крайней мере, эту игру следовало играть так долго, насколько это было возможно.
Вскоре мощные разведывательные системы крейсера стали перехватывать далекие переговоры начальников баз и флотов. Аналитические группы штабов просчитывали возможные маршруты эскадры и намечали варианты перехвата.
Спустя три с лишним часа произошел первый огневой контакт. «Черные дрозды» атаковали отряд пограничных судов, подставленных, чтобы проверить решимость мятежников.
– ...вы выполняете преступные приказы... откажитесь, и тогда... – Это были вкрадчивые увещевания психологов, влезавшие в уши теплыми журчащими ручейками. Эти парни знали свое дело, и их натренированные, хорошо поставленные голоса убаюкивали сознание, заставляя увидеть свой далекий дом, жену и игравших на лужайке детишек.
Но у солдат и офицеров, входивших в «Биг-Спай», никаких привязанностей не было, а изменой они считали лишь отказ выполнить приказ непосредственного начальника. Все остальное было правильно и законно.
Между тем на перехват эскадры уже мчались злобные рои штурмовой авиации. Авиаматки выбрасывали их целыми дюжинами, и частые маленькие метки заполняли все пространство радарных экранов.
Бен поменял курс и вслед за гибнущим авангардом послал резерв, но ситуация уже развивалась не в его пользу.
Выставив заслон из судов огневой поддержки и бросив десант, Бен заставил крейсер выжимать максимум из своих судовых установок, но на пути к цели уже стояли корабли – тайные замыслы мятежников были прочитаны.
– Ты проиграл первый бой, – произнес голос ведущего, а вслед за этим Бен вернулся в тренировочный бокс.
– Как себя чувствуете, мистер Лаэрт? – спросил один из лаборантов, увидев, что Бен открыл глаза.
– Воды дайте, – попросит тот.
Ему подали воды, и Бен с жадностью ее выпил. Затем. посмотрел на настенные часы и удивился – в реальном мире прошло только полчаса.
– Ну что, отдохнете, мистер Лаэрт?
– Нет, отдыхать буду потом. Давайте-ка еще раз.
– Как скажете.
