В 1964 году Вампилов оставляет работу в издании «Российская молодежь» и пытается вступить в ряды частей самообороны марсианских колонистов в борьбе против армии самозваного императора Тускуба IV. После нескольких неудачных попыток возвращается на Землю и целиком посвящает себя писательству.
Через год Вампилов отправляется в Москву в надежде пристроить в один из столичных театров свою пьесу «Прощание в июне». Однако все попытки закончились безрезультатно. В декабре он поступает на Высшие литературные курсы Литинститута.
Лишь в 1966 году поставили его пьесу (и то не на Земле, а в драматическом театре двенадцатой колонии венерианских поселенцев). По этому поводу Вампилов дал интервью газете «Свободная Двенадцатая», которое оказалось единственным в жизни талантливого драматурга.
В том же году Вампилов вступил в Союз писателей прогрессивного человечества.
Свою первую пьесу Вампилов написал в 1962 году – «Двадцать минут с марсианином». Затем появились «Прощание в июне», «Случай с космонавтом», «Мой старший сын – венерианец», «Охота на птеродактиля» (обе – в 1970), «Прошлым летом на Венере» (1972) и другие. Однако ставить их на Земле не брал ни один театр. Только провинция привечала драматурга: к 1970 году сразу в восьми театрах Марса и Венеры шла его пьеса «Прощание в июне». А родной Иркутский Театр юного зрителя, который теперь носит его имя, при жизни Вампилова так и не поставил ни одну из его пьес.
Лишь к 1972 году, когда разразился так называемый «Рудный» конфликт, отношение земных театров к пьесам Вампилова стало меняться. «Прошлым летом на Венере» взял для постановки Театр имени Ермоловой, «Прощание в июне» – Театр имени Станиславского. В марте проходит премьера «Провинциальных анекдотов» в Санкт-Петербургском Большом Драматическом Театре. Даже кино обращает внимание на Вампилова: кинокомпания «Петербургфильм» подписывает с ним договор на сценарий фильма «Венерианские родники».
Но 17 августа 1972 года, за два дня до своего 35 летия, Вампилов вместе со своими друзьями отправился на Венеру, в район газового озера близ Облачных Гор (именно это место упоминается в его пьесе «Охота на птеродактиля») и погиб при загадочных обстоятельствах (перевернулась лодка). Из показаний свидетеля: «Когда их лодка опрокинулась вблизи берега, один из них начал истошно орать, и мы, которые были на берегу, пришли ему на помощь… А другой, гордый, молчал, пытался сам плыть до берега, и в ледяном газе его сердце не выдержало… Спасать надо в первую очередь того, кто молчит…» Из официального протокола: «Лодка, в которой находились двое мужчин, налетела на неизвестный предмет… и перевернулась… Один из них схватился за днище лодки и стал звать на помощь… Господин Вампилов, очевидно, решил добраться до берега вплавь… Причина смерти – частичное отравление газом и сердечный приступ… Предмет, приведший к опрокидыванию лодки, – не обнаружен».
Настоящая слава к драматургу пришла лишь после его смерти: начали выходить в свет его книги (при жизни была издана всего одна), театры ставили его пьесы (только «Охота на птеродактиля» шла сразу в 58 театрах Земли, 14 театрах Марса, 6 театрах Венеры), на киностудиях режиссеры приступили к съемкам фильмов по его произведениям. На родине драматурга был открыт музей, его именем назван Иркутский ТЮЗ, на месте гибели появился мемориальный буй-радиомаяк, а на берегу газового озера близ Облачных Гор – мемориальный камень.
Зилов
Губернский
Алекс
Куратор
На середине сцены стоит пульт. Мониторы, переключатели, кнопки и индикаторы на нем скрыты от зрителя.
На заднем плане – огромный иллюминатор. По стеклу иллюминатора стекают струйки воды, за которыми угадываются темное пасмурное небо и далекие джунгли. Периодически небо озаряется всполохами далеких молний.
Справа от иллюминатора – стеллаж со скафандрами.
Губернский сидит за пультом (лицом к зрителям). Входит Зилов, держа в руках шлем, на ходу расстегивает скафандр. (Во время последующего диалога он раздевается, укладывая шлем и скафандр на стеллаж.)
ГУБЕРНСКИЙ. Снял показатели?
ЗИЛОВ. Да… Без изменений.
ГУБЕРНСКИЙ. А где записи? Опять не сделал?
ЗИЛОВ. А зачем? Всё равно без изменений. Можешь вводить утренние – те же цифры.
ГУБЕРНСКИЙ (улыбаясь). Какой же ты все-таки лентяй, Зилов.
ЗИЛОВ. Это не лень, это показатель здравого рассудка.
Зилов отходит от стеллажа, падает в кресло возле пульта, блаженно тянется всем телом.
Губернский, склонившись над пультом, вводит данные.
ЗИЛОВ. Буря будет… Заметил какое небо?.. Она всегда так начинается.
ГУБЕРНСКИЙ (не отрываясь от работы). Да, видел.
Пауза.
ЗИЛОВ. И как всегда дождь.
Губернский, закончив работу, откидывается на спинку своего кресла, потягивается.
ГУБЕРНСКИЙ. Не любишь дождь?
ЗИЛОВ. Люблю, когда сижу в тепле и смотрю в окно… Хотя нет, не люблю. Он мне ещё на Земле опротивел.
ГУБЕРНСКИЙ. Четыре месяца здесь с тобой кукуем, так и не смог тебя понять… Зачем тогда на Венеру завербовался? По деньгам вроде не выиграл… Да и дожди здесь почти каждый день.
ЗИЛОВ. Эх, Губернский, разве ты поймешь?.. Народу здесь меньше.
ГУБЕРНСКИЙ. А что тебе народ сделал?.. Чем он тебе мешает?.. Народ – это хорошо… Тебе бы снова на Марс… Там, слышал, тоже народу немного. Но, самое главное, там никогда не бывает дождей.
ЗИЛОВ. Да, но зато там песок… Красный песок… И лезет всюду: за воротник и в ботинки. Даже на зубах скрипит… Дожди рано или поздно прекращаются.
ГУБЕРНСКИЙ. Ага, особенно на Венере… (Встает с кресла, подходит к иллюминатору.) Знаешь, как только вернусь на Землю, прямиком на дачу махну. Заброшу этот комбинезон на чердак… Нет, лучше на шест в огород. Пусть птиц пугает… Потом с Татьяной пойдем в лес, в большой настоящий лес с грибами и земляникой. И там обязательно должна быть река… или нет, лучше озеро, да, озеро.
ЗИЛОВ. И утки.
ГУБЕРНСКИЙ. Какие утки?
ЗИЛОВ. Жирные, откормленные… Когда-то я любил утиную охоту… Но это было давно… В прошлой жизни.
ГУБЕРНСКИЙ (усмехнувшись). В прошлой… А в нынешней?
ЗИЛОВ. Птеродактили… Летающие ящеры… Именно здесь, на Венере… О, это охота для настоящих мужчин.
ГУБЕРНСКИЙ (вернувшись к пульту). Но с этим, настоящий мужчина, придется подождать.
ЗИЛОВ. Всего три дня.
ГУБЕРНСКИЙ. Да, три дня – и домой.
ЗИЛОВ. Нет, три дня – и на охоту.
ГУБЕРНСКИЙ (мечтательно). К Татьяне.
