– Рад приветствовать вас, милорд. Ваш приказ выполнен, девица доставлена в целости.
– Благодарю тебя, Френсис, – ответил граф и вежливо отстранил лорденыша, отвесил поклон Мире:
– Приветствую ваше высочество.
На языке вертелись два ответа: холодно вежливый и холодно язвительный. Мира подумала о леденце и заставила себя улыбнуться.
– Я так рада гостить у вас, милорд! И очень, очень благодарна вам за помощь.
– Надеюсь, мои люди были обходительны?
– Несказанно, милорд! Это было точно как в сказке! Сир Френсис буквально на руках вынес меня из подземелья, а Инжи Прайс всю дорогу развлекал чудесными рассказами!
– Очень рад это слышать, ваше высочество.
Граф вновь поклонился ей. Леди Иона также учтиво приветствовала Миру, а после добавила:
– Вы изменились со дня бала. Пускай же перемены будут к лучшему.
О, да. Я носила чужое имя и была пленницей, сама не зная того. Теперь зовусь Минервой и точно знаю, у кого я в плену. Можно считать это переменой к лучшему.
– Конечно, к лучшему, миледи! – Мира потеребила прическу. – Короткие волосы – это так удобно!
Вместо улыбки Иона повела бровью.
Подошел и пурпурно-красный Мартин Шейланд:
– Ваше высочество!..
Он не нашел, что еще сказать, но выпучил глаза и принялся рассматривать Миру. Внезапно она ощутила каждый дюйм своего тела. Плечи голые и нескладные, слишком широкие для девицы. Грудь вполне оформившаяся и в этом платье излишне хорошо заметная. Бедра округлые, склонные к полноте, а талия… эпитет «осиная» отнюдь не просится на язык. Кожа в зябких мурашках: как никак, октябрь…
– Хи-хи, – сказала Минерва. Мартин улыбнулся краем рта, обнажив резец.
Паузу очень кстати нарушил кастелян Гарольд: сообщил, что праздничная трапеза готова, столы накрыты, и пиршество начнется, как только милорды переоденутся с дороги.
– Мы завтракали на судне и не успели проголодаться, – ответил Виттор, покосившись на Иону. Она кивнула. – Меж тем есть дело, которое следует уладить поскорее. Отчего я не вижу наших дорогих гостей – графа и лордов Нортвуд?
– Они… э… – кастелян замялся, и встрял Эф:
– Косолапые обнаглели. Засели в норе, не пожелали выйти. Прикажите, и мы проучим их, милорд.
– Не стоит, Френсис. Их можно понять: они потеряли десять дней, ожидая меня. Потому не будем затягивать ожидание. Гарольд, прикажи-ка подать чай и сладости в малый холл, туда же пригласи Нортвудов. Мы побеседуем с ними до пиршества, в узком кругу.
Он обвел глазами свиту, определяя членов «узкого круга»:
– Дорогая… Марти… Френсис… и ваше высочество, конечно же.
В малом холле горел огонь, кругом стояли кресла. Обеденного стола здесь не было, имелись несколько низких чайных столиков. Обстановка выглядела весьма душевной… с ударением на слове «выглядела».
Круг составляли восемь человек: четверо шейдандцев, трое Нортвудов и Мира. Все были безоружны, но у дверей на страже стояли двое мечников Ионы.
Граф Шейланд начал речь, жестом радушия разведя руки:
– Любезный граф, милорды. Прошу простить мою невольную задержку. Надеюсь, что ожидание не стало для вас слишком тягостно.
– Слишком… – буркнул Крейг Нортвуд. Старый граф взмахом руки приказал сыну молчать.
– Оставьте, лорд Шейланд, – скрипуче произнес старик. – Говорите прямо. Чего хотите… за нее?
Глаза Элиаса на миг скользнули к Мире.
– Вы унижаете ее высочество подобными словами, – мягко отметил Шейланд.
Старик оскалился:
– Можно подумать, похищение и плен ее не унизили. И мы с вами оба хорошо знаем, какое она высочество. Так что не тяните, приступайте к делу.
– Что ж, коль вы настаиваете… Прежде всего я хотел бы, чтобы вы, граф Нортвуд, и ваши благородные сыновья ознакомились вот с этим документом.
Шейланд выложил на столик узкую бумажную ленточку – голубиное письмо. Элиас Нортвуд поднес ее к самым глазам, прочел, напряженно щурясь. Мира увидела, как он изменился в лице: углы рта поползли вниз, щеки оплыли.
– Полагаю, граф Нортвуд, вам знакома подпись его величества Адриана. Так что вы можете быть уверены в подлинности письма.
О, да, старик был уверен. Когда передавал ленту сыновьям, она дрожала в руке.
Клыкастый Рыцарь прочел и потемнел.
– Сибил и Глория арестованы?! Раскрыта подмена невест?
– Совершенно верно, – кивнул Шейланд. – И, на случай, если вы не дочитали: Корона вызывает графа и лордов Нортвуд для ответа в суд. Весь Великий Дом Нортвуд обвиняется в заговоре. Мое сочувствие, господа.
Старик Элиас нервно покачал головой, пожевал губу.
– Н… не понимаю, Шейланд. Какой смысл в шантаже, если вы нас уже выдали?! В чем ваша угроза? Эта девчонка… – он кивнул в сторону Миры, – теперь не стоит ничего. Зачем нам платить за нее?
– И снова, граф Нортвуд: будьте вежливы с ее высочеством. А об угрозе я не говорил ни слова, как и о шантаже. Откуда такие черные мысли?
– Зачем мы вам? – сухо скрипнул старик. – Если не шантаж, то что? Просто сдадите императору, чтобы доказать вашу лояльность? Нортвуд не простит вам этого. Столица далеко, Нортвуд близко.
– Любезный Элиас, вы так ошибаетесь!.. Наши намерения совершенно дружественны.
Шейланд бросил взгляд на жену, и та заговорила, обращаясь к старику:
– Милый граф, мы хотели спросить: какого вы мнения об Адриане?
– В каком смысле, миледи?
– Аланис и Айден Альмера. Персты Вильгельма. Упразднение Палаты. Всеобщая обязательная подать. Знакомый нам мир разрушается, граф. Неужели вы этого не замечаете?
Персты Вильгельма?.. Легендарное священное оружие Праотцов? Наверное, Мира ослышалась…
Лицо Элиаса исказилось в кривой усмешке.
– Ах, вот оно что. Нортвуд должен поддержать безнадежный мятеж Эрвина – вы об этом, миледи?
– Нортвуд свободен в выборе, как и любая другая земля. Я уповаю лишь на то, граф, что ваше благородство и достоинство помогут принять верное решение.
– Верное решение – это положить пятнадцать тысяч моих солдат под искровые копья Адриана?
– Верное решение – выступить против тирана и святотатца, защитить власть и гордость Севера, отстоять исконные права Великого Дома. Если Адриан пойдет и дальше своим путем, то вам, граф, нечего будет завещать сыновьям, кроме собачьих ошейников да обглоданных костей со стола императора.
Тиран? Святотатец?.. Вот так чушь! Иона пытается очернить императора. Неужели думает, что это сработает?..
Элиас желчно хохотнул.
– Какая дешевая манипуляция! Не ждал, что Дом Ориджин опустится до этого. Возможно, пламенные речи и действуют на юношей… Раскройте глаза, миледи: неужто я похож на мальчика?
– Со всем уважением к вашим сединам, граф, позвольте спросить. Вы предпочтете пойти под суд и умереть на плахе, как преступник, лишь бы не обнажить меча?
– Когда мятеж рухнет, я все равно пойду на плаху вместе с вашим братцем. Разница лишь в одном: отправлюсь на Звезду один, либо прихвачу с собою тысячи моих людей. Вы что бы выбрали, миледи?
– Честь, – ответила Иона. – И шанс на победу.
– Cлаву забыли, – с ухмылкой сказал старик. – Честь, достоинство, победа, слава… Какие бесценные пустые звуки! Лорд обязан беречь своих людей. Заботиться о них, защищать, опекать. Это первый и главный его долг. Так было в мои времена, миледи. Не знаю уж, как теперь.
Северная Принцесса поднялась. В полной тишине подошла к старику, очень тихо спросила:
– Стало быть, вы приняли решение, граф?
– Принял, – кивнул Элиас. – Делайте что хотите. Отдайте императору или скормите своим волкам прямо здесь… Мне нет разницы. На вашу сторону я не встану.
– Очень, очень жаль…
Иона повернулась и села на подлокотник графского кресла – спиной к Элиасу, лицом к его сыну.
– Лорд Крейг, – проворковала Принцесса, – а как вы относитесь к политике императора?
Прежде, чем отец успел вмешаться, Клыкастый Рыцарь выронил:
– Властолюбивый подонок…
– Мы сходимся во мнении, – отметила Иона. – Как приятно это слышать.
– Крейг, молчи! – рявкнул старик сквозь спину леди Ориджин.
– Но ведь это правда!.. – хмуро ответил Клыкастый. – За что он судит Сибил и Глорию? Глория ему недостаточно хороша? Хуже, значит, тех троих? Мы для него, выходит, чернь какая-то?!
Леди Иона согласно кивнула.
– Адриан полагает, что сравнялся с богами. Люди ему – даже не собачки, а так, мошкара. Раз, – она щелкнула пальцами, – и нет леди Сибил. Два – и нет Глории. Щелк – Аланис и Айден. Щелк… – она сглотнула, – мой Эрвин. Кто, по-вашему, будет следующим? Кто завтра примерит шутовской колпак?
– Не мы! – угрюмо качнул головой Крейг. – Кого угодно, но Нортвудов так не возьмешь!
