Квантовый вор - Ханну Райяниеми

19. Сыщик и кольцо

От блокировки гевулота у Миели пощипывает кожу. Но она снова ощущает себя невесомой, а рубка «Перхонен» ближе всего к покинутому ею дому. Ощущение уюта и безопасности почти полностью заглушает гневный голос пеллегрини в ее мозгу.

— Хорошо, что ты вернулась, — говорит «Перхонен». Аватар корабля — бабочка — вьется над головой Миели. — Я как будто потеряла часть себя.

— Я тоже это чувствовала, — говорит Миели, наслаждаясь знакомым трепетом крылышек на коже. — Как будто потеряла значительную часть себя.

— Как скоро ты сможешь вернуться вниз? — требовательным тоном спрашивает пеллегрини. Богиня ни на минуту не оставляла Миели с того самого момента, когда Спокойные из иммиграционной службы доставили ее на корабль и вернули сознание. Ее губы сжимаются в тонкую красную линию. — Это недопустимо. Он должен быть наказан. Наказан. — Кажется, что она наслаждается звуком этого слова. — Да, наказан.

— С биотической связью возникли проблемы, — говорит Миели.

У нее возникает странное ощущение, будто чего-то не хватает. Неужели я действительно скучаю без этой связи? Без яда, к которому ты меня приучил.

— Давай же! Признайся, что ты действительно беспокоишься, — говорит «Перхонен». — Никому не говори, но мне-то можно.

— Последнее зарегистрированное сообщение было о серьезном повреждении. И мы не можем спуститься на поверхность раньше чем через тридцать дней. По крайней мере легально.

— Что же творит этот мальчишка? — ворчит Пеллегрини.

— Орбитальный контроль Ублиетта настаивает на нашем отправлении к Магистрали, — говорит «Перхонен». — И они заворачивают назад всех, кто приближается к орбитальной станции. Там, внизу, что-то происходит.

— Мы можем хоть что-то увидеть? — спрашивает Миели.

Бабочки-аватары корабля раскрывают перед Миели целый веер движущихся картин. Они показывают темную двояковыпуклую линзу города в оранжевой чаше кратера Эллады, затемненную пеленой гевулота.

— Там происходит что-то очень серьезное, — говорит «Перхонен». — Город перестал двигаться.

Кроме города, на изображениях видно кое-что еще. С приподнятых краев кратера к городу стекает расплывчатая темная масса.

«Перхонен» увеличивает изображение, и Миели кажется, что перед ней картина ада.

— Это? Это фобои, — говорит корабль.

— Что же нам делать? — спрашивает Миели у Пеллегрини.

— Ничего, — отвечает богиня. — Подождем. Жан хотел поиграть внизу в свои игры, так пусть играет. Мы ждем, пока он закончит.

— Я прошу прощения, — говорит Миели, — но это означает, что миссия провалилась. Внизу еще остались пригодные для работы агенты? Гогол-пираты?

— Ты осмеливаешься указывать мне, что делать?

Миели вздрагивает.

— Ответ отрицательный. Я не могу оставлять здесь никаких следов своего присутствия. Пришло время подсчитать убытки.

— Мы его бросим?

— Жаль, конечно. Я немного привязалась к нему: по большей части опыт был весьма приятным. Даже его маленькая измена только придала остроты. Но ничего незаменимого нет. Если криптарх одержит верх, возможно, с ним будет легче договориться. — Пеллегрини задумчиво усмехается. — Хотя и не так интересно.

— Не могу сказать, какие проблемы возникли в городе, но мне кажется, что они множатся, — говорит «Перхонен». — Флот Спокойных отступает в беспорядке. И если вам интересно, фобои нанесут удар по городским укреплениям приблизительно через тридцать минут.

— Госпожа, — говорит Миели. — Ради службы вам я отказалась почти от всего. От своего разума, своего тела, от большей части своего достоинства. Но в эти несколько недель вор, сам того не желая, был моим собратом по кото. Я не смогу предстать перед своими предками, если его брошу. Позвольте мне сохранить оставшуюся честь.

Пеллегрини приподнимает брови.

— Итак, он все-таки задел тебя, верно? Но нет, я тобой слишком дорожу, чтобы рисковать.