- Если бы сейчас был XIX век, - без интонаций произнес японец, вынимая невидимый миру самурайский меч, - я бы вызвал вас на дуэль.
- Коллеги!!! - Глокенхаммер встал во весь свой громадный рост. - Вот только резни нам здесь не хватало...
- Отлично! - потер руки Хопкинс, - Поскольку меня вызывают, я имею право выбора оружия. Будем пить водку до потери пульса. Кто первым отдаст концы, тот проиграл.
Японец убрал за пояс несуществующий меч и отговорился:
- Известное дело - все ирландцы горькие пьяницы.
- Господа, - вдругоряд воскликнул начальник, - ну соблюдайте же толерантность. Идо, ну что ты право...
- Можете говорить мне "вы", - отозвался японец бесстрастно, - только при этом не просто произносите местоимение, а непременно представляйте себе иероглиф "благородный", которым оно записывается.
- Ну вот, началось, - сказал Юкос Свенсен. - Гробница еще не вскрыта, а проклятие уже начинает действовать. Этак и вправду мы перережем друг друга. Я, пожалуй... - швед почесал шею концом трубки, - тоже проголосую против, мне, как физику, мумия инопланетянина не особенно-то и интересна...
- А вы, Аркадий э-э... Пэтрович, - Глокенхаммер обернулся к Зарянскому, - "за" или "против"?..
- А мне, - встрепенулся меланхоличный русский, - биологу, напротив, интересно вскрыть не только саркофаг, но и труп...
Швед крякнул и пробормотал себе под нос в том смысле, что история учит, что она ничему не учит. Хопкинс опять вспылил:
- Да что, в конце концов, со всеми нами может произойти? Мы и так под пятой кваков, так что нам завоеватели уже не страшны. А если нагрянут какие-то иные, так пусть они передерутся между собой...
Илар быстро взглянул на Хопкинса, тот почему-то смутился, вероятно, пожалел, что сболтнул лишнее.
- Может статься, что мы не гробницу открываем, а некий ящик Пандоры, - задумчиво посасывая трубку, сказал швед. И добавил зловеще: - После чего рухнет весь наш мир.
Илар вздрогнул и подумал: "Не знамение ли это, в самом деле?" И тут же усмехнулся сардонически: "Уж не мнишь ли ты себя орудием Провидения?"
Дабы принять окончательное решение, вопрос был официально поставлен на голосование.
Энтони Хопкинс и Зарянский подняли руки "за". Идо Ватару и Свенсен - "против". Глокенхаммер посмотрел на свою забинтованную руку, поколебался и поднял здоровую "за".
- Трое против двух, - подвел итог Глокенхаммер. - к тому же я, как руководитель, имею два голоса. Так что подавляющим большинством голосов постановили: ВСКРЫТЬ САРКОФАГ.
Илар, чувствовавший себя именинником, получил очередную публичную пощечину: его мнения никто не спросил. А зря. Оно у него теперь имелось.
Перенести саркофаг в лабораторию станции не представлялось возможным. Он был очень тяжелым и негабаритным. Вскрывали на месте. Из предосторожности работали механическими инструментами, а не лазером. Циркулярными пилами разрезали крышку на части, потому что целиком она не поддавалась. Мягкий камень легко резался.
Внутри гробницы обнаружился большой продолговатый предмет, лежавший во всю длину саркофага. С помощью подъемных механизмов предмет был извлечен. Он напоминал лодку, сделанную, как оказалось, из чистого серебра. Тончайшая работа. Внутри лодки находилось мертвое тело гуманоидного вида. Труп, насквозь промерзший, как свежемороженая рыба, был завернут в грубоватую ткань, которая крошилась от прикосновений.
Ученым, по крайней мере археологам, было ясно, что перед ними типичное захоронение, характерное для погребальных обрядов многих стран Древнего Востока. Типичное в том смысле, что труп укладывали в лодку. Лодка могла быть деревянной, либо из другого материала. Но суть одна: мертвец на этой лодке переправлялся через подземную реку в Царство мертвых.
Среди тысяч мелких вопросов, которых хотелось кому-то задать, особой одиозностью выделялся один - ПРИЧЕМ ЗДЕСЬ ТРИТОН?
И еще одна загадка: мумия оказалась младенцем.
Со всеми предосторожностями тело было доставлено на станцию, в лабораторию, где командовал Аркадий Петрович. Сразу же начался осмотр находки, никто не расходился, даже Свенсен, даже Идо Ватару. Право авторитетного эксперта было предоставлено доктору Гембореку. Илар, стараясь быть незаметным, скромно просочился в уголок.
По крайней мере, внешне гуманоид во всем походил на человека. Замерзшие его чресла прикрывала ткань, от мороза походившая на яичную скорлупу и которая трескалась и отламывалась, едва тело стали рассматривать и переворачивать. Открывшиеся миниатюрные гениталии были идентичны человеческим. Младенец оказался мужского пола.
Чтобы труп оттаял, Гемборек направил на него инфракрасную лампу. Вскоре вокруг маленького тела образовалась лужица. Было такое впечатление, словно малыш описался.
Когда члены мумии размякли и обрели некоторую податливость, осмотр продолжился. Оказалось, что конечности, тоже вполне человеческие, были сломаны, как тростиночки. Ступни ног, особенно правая, были странно вывернуты. Внимательный глаз Гемборека обнаружил другие повреждения. Ребра и одна ключица также оказались сломанными. Мрачную картину довершала ужасная черепная рана, которая, несомненно, явилась главной причиной смерти ребенка.
- Готов поклясться, - недоуменно пробормотал ассистирующий доктору Аркадий Петрович, - что младенец погиб от удара о твердую поверхность. Словно его сбросили с большой высоты на булыжную мостовую...
Гемборек подтвердил догадку:
- Да, удар был смертельным...
- Бог мой!.. - Зарянский бессильно опустился на стул, потом вскочил, еще раз осмотрел голову мумии. Оттаявшая кожа на лбу и висках имела и другие повреждения - проколы, надрывы и глубокие царапины.
- Боже, как с ним жестоко обошлись! - заламывая руки (свои, а не мумии), вскричал потрясенный Зарянский.
Остальные были потрясены не меньше.
Кроме всего прочего, мумия имела следы ожогов. Впрочем, нет, не мумия, а вполне сохранившееся тело, в том-то и дело. Как будто младенца сразу после смерти, до того, как его коснулось тление, сунули в морозилку. Так вот, некоторые части тела были обуглены. Складывалось впечатление, что ребенок стал жертвой какой-то древней катастрофы, с пожаром и прочими ужасами.
- Что вы на это скажите, "коллега"? - со всей ядовитостью обратился Хопкинс к Идо Ватару.
- Судя по пышности захоронения, младенец, несомненно, царского рода, - высказал осторожное суждение японец, потом преисполнился уверенностью. - Если бы мы были на Земле в обычной экспедиции, то я бы сказал, что младенец - типичная жертва древней войны. Все следы повреждений указывают на это. Та зверская жестокость, с которой он был убит, также подтверждают мои предположения.
