— Ясно, — выдавил из себя капитан. Седоусый отпустил руку капитана, который сразу же схватился за руку, выронив при этом телефон на крыльцо. Подполковник отвернулся от капитана. Он достал сигарету и стал ее разминать пальцами, глядя в сторону понравившегося ему леса.
— Капитан у вас двадцать минут. Время пошло, — ровным и невозмутимым тоном, будто ничего и не произошло, произнес седоусый. Следователь зло посмотрел на подполковника, но ничего не сказав, подобрал с пола свой сотовый телефон и быстрым шагом зашел в дом. Несколько секунд на крыльце стояла тишина. Ее нарушил седоусый попросив спичек. Закурив, он попросил своего помощника помочь собраться потерпевшим, а Ивана Ивановича проследить за капитаном, чтобы тот допрашивал лесника ровно двадцать минут. Когда участковый и помошник ушли, подполковник сплюнул в снег и выругался:
— Мажор х…! После чего задумчиво посмотрел на лес, красивый и таинственный при свете дня, и такой пугающий и мрачный во мраке ночи.
— Кто знает, что еще скрывает мать-природа в глубинах леса. — Тихо произнес подполковник.
Трофим, с широко раскрытыми от изумления глазами, смотрел на лежащий у его ног труп. Второй раз за сегодня он находил в лесу мертвое тело. На этот раз находка была еще ужаснее первой. Прямо у кромки леса, на открытом пространстве склона в снегу лежало мертвое существо. Кровь отхлынула от лица Трофима, сделав его бледным как снег. По его щекам текли слезы печали. Не скрывая своих чувств, Трофим горько оплакивал кем-то зверски убитого лесного обитателя. Тимофей опять вернулся во времена юности, когда он оплакивал убитого им в целях защиты медведя-шатуна. Огромных размеров мужчина, повидавшей на своем веку многое стоял посреди снежного склона и по детски искренне проливал слезы. Верный пес Тимофея лежал чуть в сторонке на снегу и грустно смотрел на своего хозяина. Он тихонько подвывал в такт своему хозяину. Трофим смотрел на изрешеченный пулями труп существа или как называл для себя Трофим, лесного жителя и не верил своим глазам. Как такое могло произойти? Он единственный из всех охотников и следопытов заходил в непроходимые места, где кроме него не ступала нога человека, и там он несколько раз встречался с лесными жителями. Поначалу их было двое: он и она, а совсем недавно весной появился малыш. Как же Трофим радовался этому событию, словно малыш был его. Трофим пару раз даже повезло, он наблюдал за веселыми играми маленького лесного жителя и каждый раз улыбка озаряла его угрюмое лицо. Лесные жители знали про Трофима, но на удивление не прятались от него. Словно Трофим был для них таким же как они.
Хотя так оно и было. Трофим жил лесом, он дышал жизнью леса. Поэтому стоя сейчас над трупом лесного жителя, Трофим горько плакал. Вид мертвого малыша разрывал сердце Трофима на части. Душа и сердце Трофима плакала, а разум пытался понять, как такое могло произойти и кто такое мог сделать. Лесные жители были очень осторожными и никогда не показывались на глаза человека. К тому же они знали секреты, которые позволяли им мгновенно укрываться от любопытных глаз. Скорее всего, это была засада. И засада случайная. Трофим бросил взгляд на склон, поднимающийся вверх. В пятидесяти метрах он увидел большие валуны, способные хорошо укрыть сидящего в засаде охотника. Трофим вытер с лица слезы, и мягко ступая по снегу, стал осматривать место преступление. К сожаленью из-за снегопада каких-либо следов найти было не возможно. Но все же одно Трофим разобрал. Малыш был не единственным лесным жителем, ставшим жертвой браконьеров. Был еще один — взрослый. Трофим хмуро посмотрел на возвышающиеся над склоном валуны и решительно заскользил на лыжах в их сторону. Собака вскочила со снега и побежала за ним. Добравшись до валунов, Трофим сразу же увидел между камнями израсходованный патрон. Взяв в руки, Трофим поднес его к глазам и внимательно рассмотрел. Это был патрон от крупнокалиберного оружья. Таким можно было и медведя запросто подстрелить. Трофим посмотрел вниз на склон. Отсюда хорошо был виден покрытый снегом труп малыша. Трофим посмотрел в противоположную сторону склона. Его острый взгляд приметил сломанные ветки, было хорошо видно, что здесь прошли люди, тащившие на себе тяжелую ношу. Трофим последний раз посмотрел на труп малыша и мысленно пообещав вернуться он направился по следам браконьеров. Трофим надеялся, что он настигнет их первым. Браконьеры убили малыша и одного взрослого. Но оставался еще один взрослый и встреча с ним ни кому не предвещала ничего хорошо. Теперь Трофиму было ясно, почему так тихо в лесу. Смерть воцарилась в окрестностях горы Угрюм.
Федор Михайлович сплюнул в снег табак, попавший ему в рот, когда он смачивал скрученную самокрутку. Он стоял у себя, во дворе своего дома и то и дело не одобрительно покачивал головой, горестно вздыхая. Снегу навалило — не меряно.
— Словно небо поносом снежным пронесло! — громко вслух высказал он свое мнение и подкурил самокрутку. Между ног он сжимал лопату для чистки снега. Полдня Федор Михайлович потратил на то чтобы расчистить двор. Теперь же ему предстояло расчистить тропинку до бани, стоящей на краю огорода в метрах десяти от дома. Баню построил его отец с дедом. Когда маленький Федор, спросил у деда, зачем он построил баню так далеко от дома, то тот только хитро улыбнулся и сказал, что, став взрослым, Федор все поймет. Став взрослым, Федор действительно понял хитрость деда. Чтобы жена не доставала это раз, и близкое расположение речки это два. Напарившись можно было выскочить из бани и, перескочив через забор в два прыжка оказаться в холодной горной речушек Угрюмка и получить не с чем не сравнимое ощущение очищения организма. Это вам любой банщик подтвердит. Что было важнее первое или второе Федор Михайлович так до-конца и не разобрался. Наверное, и то и другое.
Федор Михайлович смотрел на высокие сугробы и на не близкое расстояние до бани и горестно вздыхал. Но стимул попариться в баньке с водочкой и после окунуться в прорубь подстегивал его. К тому же на завтра обещался приехать зять с внучатами. Зять обещал привезти импортного питья — виски называется. Федор Михайлович широко улыбнулся, показав миру улыбку с редкими зубами.
— Ви-иски. — протянул он, широко улыбаясь. — Виски — киски. Хэ! Попробуем, что это за кошачье пойло!
Улыбка сошла с лица Федора Михайловича, когда набежавшие тучи закрыли солнце и день из солнечного и ясного преобразился в угрюмый и пасмурный. Лицо Федора Михайловича стало угрюмым. Погода на Урале как всегда была не предсказуема.
Утром — зима, днем — лето, вечером — опять зима. Лицо Федор Михайлович стало еще более мрачным, когда он увидел, как с неба стали падать крупные хлопья снега.
