Впрочем, самого автора-дебютанта знаменитым первая публикация не сделала. Спустя восемь лет, опубликовав еще несколько рассказов, Бир решил отныне зарабатывать исключительно литературным трудом. Решение казалось несколько самонадеянным, но, как подтвердилось в скором времени, свои возможности начинающий автор не переоценил. В 1979 году вышел его первый роман «Хиджра», а за ним еще два — «Псиклон» и «За небесной рекой». Герой последнего — японский пилот, похищенный инопланетянами в разгар сражения за атолл Мидуэй (одного из заметных сражений на тихоокеанском плацдарме Второй мировой войны) и возвращенный на Землю спустя четыре столетия, в период расцвета Галактической империи.
Роман вышел в 1980-м, а еще через три года — сразу два произведения Бира. Повесть «Смертельная схватка» и короткая повесть «Музыка, звучащая в крови» принесли молодому автору по премии «Небьюла». А последняя повесть, через два года переписанная в одноименный роман, — и премию «Хьюго» (позднее еще один «золотой дубль» получил рассказ 1986 года «Касательные», посвященный парадоксам иных измерений). В этом произведении, видимо, впервые поднимается сверхактуальная тема нанотехнологий. «Наноприборами» в повести Бира выступают триллионы вновь открытых «разумных клеток» (точнее, одноклеточных организмов) — нооцитов. Вначале они распространяются по крови открывшего их ученого, модифицировав его ДНК и превратив ее носителя в сверхчеловека. А затем, «заразив» все население Земли, приводят к образованию сверхорганизма, уже ничего общего с видом Homo Sapiens не имеющего.
В этом революционном по духу произведении автор переворачивает с ног на голову идею Сверхразума, развитую в знаменитых романах космических философов Стэплдона и Кларка (неслучайно критики назвали переписанный из одноименной повести роман Бира «концом детства восьмидесятых»). Ибо, по Грегу Биру, цель и ареал обитания Сверхразума — отнюдь не звезды, а «внутренний космос» бесконечно малого.
К идее следующего эволюционного сказка, превратившего вид Homo Sapiens в Homo Super, писатель вернулся в романе «Радио Дарвина» (1993), принесшем Биру еще одну премию «Небьюла», и его продолжении «Дети Дарвина» (2002). На сей раз в качестве «движка» эволюции выступила неизвестная науке болезнь, вызвавшая генетические мутации. Причем научная проработка сюжета оказалась столь солидной и впечатляющей, что — редкое дело! — роман писателя-фантаста вызвал комплиментарный отклик на страницах респектабельного научного журнала «Nature».
За воинствующий технократизм (иначе говоря, за вящую убежденность в том, что все проблемы человечества, включая социальные, можно решить — и должно решать — с помощью новых технологий) Грега Бира даже сгоряча записали было в киберпанки. Хотя сам писатель не устает открещиваться от последних, считая себя «твердым» научным фантастом — и точка.
Следующей заметной вехой в творчестве Бира стала дилогия, действие которой, напротив, разворачивается в масштабах космических. Роман «Эра» (1985) и его продолжение — «Вечность» (в русском переводе, соответственно, «Вечность» и «Бессмертие») тот же Клют назвал лучшим космологическим эпосом из когда-либо написанных. И хотя насчет «лучшего» можно поспорить, сказано было не ради красного словца.
Сама сюжетная завязка вряд ли претендует на новизну. У гигантского — размером с добрый астероид — инопланетного звездолета, появившегося в околоземном пространстве аккурат перед назревающей ядерной войной сверхдержав, легко найдутся предшественники-прототипы в известных нашему читателю романах и циклах Кларка, Нивена, Пола и других. Но вот закрученные вокруг «звездного колосса» (в недрах которого содержится послание землянам от жителей некоей «параллельной» Земли, ушедшей вперед на тысячелетие и уже пережившей аналогичную катастрофу) сюжетные перипетии, а также мысли и идеи автора — по большей мере ярки, свежи и нетривиальны. Настолько, что любому из упомянутых классиков впору снять шляпу перед достойным их славы наследником.
К теме атомного Апокалипсиса Бир обращался и раньше — в запомнившейся новелле «Дуновение от горящей женщины» (1977). А в вышедших десятилетием позже романе «Божья кузница» (1987) и его продолжении — романе «Звездная наковальня» (1992) — писатель изобразил иную глобальную катастрофу. Только с виду казавшуюся природной, а на поверку — самую что ни на есть «рукотворную». Хотя о каких таких «руках», да и вообще о физическом облике инопланетного Разума можно говорить без кавычек, коль скоро он блуждает по Вселенной и в буквальном смысле пожирает звезды!.. По сути, перед нами один из вариантов Судного дня в ветхозаветной трактовке — как наказание человечеству свыше за его, человечества, грехи. А также иллюстрация ко вполне материалистическому «парадоксу Ферми»: выживают цивилизации-«молчуны», не привлекающие внимания других обитателей Галактики — более древних, достигших вершин могущества. И, вполне вероятно, чуждых идеалам ефремовского Великого Кольца…
Упоминание в вышеприведенном «послужном списке» Бира лекций перед фэбээровцами на тему преступности и борьбы с нею в будущем, оказывается, тоже не случайно. В романе «Королева ангелов» (1990) Бир описывает мир XXI века, ставший почти Утопией благодаря тем же нанотехнологиям. Но и в этой Утопии остается место криминалу и, соответственно, личной драме вины и воздаяния. А также «проклятому» пушкинскому вопросу: совместны ли гений и злодейство? Герой романа, историю которого рассказывают несколько персонажей (каждый — со своего угла зрения, как в знаменитой новелле Акутагавы «Расёмон»), — талантливый поэт и одновременно маньяк-убийца, разыскиваемый полицией, без которой, оказывается, Утопии тоже ни в какую.
А еще Грег Бир писал о будущих биотехнологиях, позволивших строить «живые города» (в романе «Крепость камня»). И о генной инженерии (в рассказе «Сестры» — прямой перекличке со знаменитым романом Хаксли «О дивный новый мир»), астроинженерии (в романе «Передвинув Марс», в 1994 году добавившем в коллекцию литературных трофеев автора еще одну премию «Небьюла»), альтернативной истории (в рассказе «По пути в Никуда»)… Отдал писатель дань и модными межавторским сериям. В частности, в романе «Основание и Хаос», перефразируя персонажа другой культовой рязановской комедии, «замахнулся на Айзека нашего Азимова» (два других в новом цикле по мотивам азимовского «Основания» написали неразлучные друзья-мушкетеры — Бенфорд и Брин). И даже совершал эпизодические вылазки на сопредельную территорию фэнтези — в дилогии «Песни Земли и власти», состоящей из романов «Концерт в бесконечности» и «Змей-волшебник».
