для её работы. Для модели работы, простите. Мы выделили, причем частично, временные маркеры, мы выделили тех же «наблюдателей» и «принцесс», о которых я тебе рассказал, мы выделили Архэ, как общую единицу взаимодействия, и мы сумели выделить часть каскада событий. То есть мы поймали то, что было у нас в доступе. И… угодили в систему сами, потеряв возможность наблюдать и анализировать. Точнее, мы это делаем, но, опять же, лишь частично. Насколько позволяют обстоятельства, и наши знания о том, что Стрелок в принципе существует.
Лийга рассматривала сейчас схему, которую Скрипач набросал на визуале, рассматривала пристально, прищурившись, и, кажется, думая о чем-то — но о чём, никто догадаться не мог. И не смог бы, если бы Лийга не задала в какой-то момент вопрос.
— Временные петли, верно? — спросила она. — Он… или оно… неважно. Оно может оперировать событиями вне времени. Уходить вперед, возвращаться назад. Разве не так?
— Ты думаешь? — спросил Скрипач.
— А как ещё? — Лийга повернулась к нему. — Он же дублирует то, что делает, иначе он не обошел бы такое количество препятствий. Это невозможно. Он не предугадывает события, он их просто реконструирует, по мере надобности. Любые. Те, которые ему нужны в какой-то момент. Я могу разобрать те примеры, которые вы дали.
— А мы дали примеры? — нахмурился Скрипач.
— Разве нет? — приподняла брови Лийга. — Изменение ваших тел. С человеческих на настоящие. Как это возможно? Сеть? Чушь. Сеть отнюдь не всесильна, думаю, вам про это известно. И тело она может разве что покалечить, но никак не поменять.
Ит и Скрипач переглянулись. Ну и ну. Да, такое никому из их семьи даже в голову ни разу не приходило, а ведь Лийга совершенно права! Она поняла этот механизм иначе, не так, как это делали они, и поняла совершенно правильно! Они ошибались. Она — ввела сейчас новый элемент, и он верен. Абсолютно верен.
— Ещё пример. Ваша встреча с будущей женой на Терре-ноль. Она является так же тем, что вы называете «наблюдатель»? Да, она входит в систему в ином качестве, но при этом — изначальная функция сохранна, ведь так?
— Получается, что так, — кивнул Скрипач.
— А те двое, о которых вы говорили… те, которых вы назвали эталонным примером, — осторожно начал Рифат. — Это те, которые были до вас?
— Они и сейчас есть, — поправил Ит. — Но да, они действительно были до нас. Рассказать?
— Конечно, — кивнул Рифат. — Я до сих пор не понял, почему вы считаете их эталоном?
— Потому что они прошли сигнатуру полностью, и завершили её. И только по завершении они сумели из неё выйти, — ответил Ит. — После смерти, как вы понимаете.
— Вы их воссоздали? — Рифат нахмурился.
— Нет, — покачал головой Скрипач. — Они… немножко обманули систему. Скрыли тела. У нас на этот счет тоже было энное количество теорий, и рабочими оказались отнюдь не все из них.
— Рассказывайте, — потребовал Рифат. — Кажется, что-то я тоже начинаю понимать.
* * *
— Сколько лет? — потерянно спросила Лийга.
— Девятнадцать, — ответил Ит. Рифат покачал головой.
— Немыслимо, — сказал он. — Всё, что было сказано до этого, просто немыслимо. Изуродовать, кастрировать хали, внушать ей, точнее, уже ему, несостоятельность его расы и его истинного пола…
— Они про свой пол вообще ничего знали, — подсказал Скрипач. — И не узнали бы, если бы не случайность.
— Девятнадцать лет пыток, — произнесла Лийга. — Считай, дети. Да они были дети в самом начале. Ни за что. Вообще ни за что.
— Так вот это и есть синтетическая ситуация, — объяснил Ит. — Она абсолютно неестественна, она лишена логики и смысла. Подростки совершают глупость. Обычную глупость, причем со знаком плюс, они же ничего дурного не сделали, просто людям помогли — как им казалось. И за этот поступок получают абсолютно несоразмерное наказание. Но при этом они ощущают, что из ситуации выйти не могут. Не имеют права! Они могли сбежать в любой момент, у них детекторы стояли, старьё, конечно, но стояли, мало того, они, как потенциальные Сэфес, с этими детекторами могли вытворять такие вещи, которые не снились тем, кто им эти детекторы поставил! Они, считай, с помощью этого хлама строили порталы, такие же, как у того же Ойтмана, из мира в мир могли перейти. Немыслимо! И что? А ничего. Они терпели, сколько могли, все эти годы. Потом, когда стало уже совсем невмоготу, Пятый попытался покончить с собой. Но не сумел. Вы уже поняли, думаю, почему.
— Потому что они находились в сигнатуре, верно? — спросила Лийга. Ит кивнул.
— Так и есть. Он умирал семь месяцев, после попытки… ну, вы поняли. Осознавал ли он, что делает, и для чего? Нет. И второй не осознавал тоже. Они понимали только то, что нужно быть вдвоем, и что нужно умереть, потому что другого выхода, как им казалось, не существовало. На самом деле в этом они были правы, — Ит тяжело вздохнул, покачал головой. — Выхода действительно уже не было. Если ты так далеко продвинулся в сигнатуре, у тебя есть только один выход. Пройти сигнатуру полностью. Что они, собственно, и сделали.
— Угу, — покивал Скрипач. — Мы их после того, как вытащили, лечили. Долго лечили. Там такое было, что даже рассказывать не хочется. Они по сей день восстанавливаются, ну, уже не физически, это мы как раз исправили. Но с мозгами там временами полный финиш. Хотя, к их чести сказать, они это стараются не показывать.
— Они находились в сигнатуре, верно? — спросил Рифат. — Но при этом они не осознавали ни её существования, ни своей роли. Так?
— Так, — кивнул Ит. — Именно так. Сейчас, для нас, картина выглядит иначе — потому что мы знаем, что мы такое, и что происходит. Нет, мы знаем не всё, но видим и осознаем гораздо больше, чем они.
— Ит, а мы? — вдруг спросила Лийга. — Мы, получается, тоже… мы её части? Мы ведь попадаем в зону интереса Стрелка, потому что мы взаимодействуем с вами. Я права?
Ит кивнул.
— К сожалению, да, — произнес он неохотно. — Да, ты права, Лийга. Простите нас, пожалуйста. Мы не хотели этого. Даже не думали ни о чём подобном.
— А о чём вы думали? — спросил Рифат.
— Мы работали. Исследовали то, что могли исследовать. Мы не предполагали, что система активна и жива. Мы были убеждены в том, что исследуем то, что сохранилось после того, как сигнатура была остановлена из-за отсутствия в ней Архэ, — слова давались с трудом, но Ит продолжал говорить. — Мы не могли предположить, что Стрелок сочтет нас подходящими объектами. И никто не предположил этого. Никто. Ни Берта, наша жена, очень сильный ученый, ни кто бы то ни было ещё из нашей семьи. В том числе мы сами. Мы входили в локации, общались с суб-личностями, как нам казалось, но это были не суб-личности. И в последний раз
