– А эта железка вообще стреляет? – с подозрением спросила ашера.
– Если честно – я не знаю.
– Я сейчас, домою и посмотрю, что с оружием.
Аня поспешила с мытьём кед. Душевное море так и вздымалось огромными волнами интереса и любопытства. Они то и дело обрушивались на разум, сметая всё на своём пути. Разум не противился этому и поддался мощному желанию интереса. Руки то и дело в спешной лихорадки домывали кеды.
Едва закончила, как тут же взяла у Фиджит «Шпагина» и начала детально рассматривать. Смотрела тщательно, орлино-детективным взором. Стараясь не упустить ни одной детали. Даже самой крошечной. Подёргала затвор. Вынула магазин. Следом разобрала оружие на несколько частей. В душевном океане под толщей эмоциональных вод начало двигаться подводное течение уважения и трепета к настоящей реликвии. Это всё равно, что археолог нашёл легендарный артефакт, коему не одна тысяча лет. Хоть этому оружию и было почти сто лет, однако это ничуть не уменьшало его ценности. Не умаляло это и уважения к конструктору данного оружия. Чуть погодя сделала вывод:
– Ржавчина на поверхности. В некоторых местах сквозная. Дерево почти не пострадало. Знали, чем пропитывать против гнили. Обойма прогнила насквозь. Патронам конец.
Выдержала небольшую паузу и продолжила:
– Стрелять они могут, но лучше не рисковать. Затвор заржавел, но жить будет. Смазки почти нет. Пружинка возвратного механизма скоро развалится на несколько частей.
– Каковы расценки, Анют? – ласково спросила Фиджит на русском.
Та задумалась. Начала вспоминать, сколько стоят детали, коих уже давно не выпускают. Их нужно изготавливать вручную. Времени на это тратилось мало, однако время есть время.
– Изготовление пружинки и её замена – пятьсот долларов. Шлифовка от ржавчины, включая ствол изнутри – тысяча. Новая нарезка ствола – двести. Возможная замена ствола – две тысячи. Смазка всех деталей – триста. Изготовление барабанной обоймы – триста пятьдесят. Изготовление патронов… Не скажу. Нужно уточнять, сколько патронов потребуется.
– Аньчик, ты последние штаны с меня с трусами снимешь, с такими расценками.
Аня слегка усмехнулась.
– Нет. Твоих шмоток не хватит, чтобы покрыть расходы. Да и что ты из нас каких-то монстров делаешь? Клык – друг семьи Кейджей. Следовательно, он и наш друг. Да и детали эти собираются и вытачиваются одной левой. Бесплатно сделаем. К тому же оружие, разработанное почтенным человеком – Георгием Семёновичем Шпагиным, что вызывает уважение. Это даже некоторая честь – отреставрировать данный образец, – спокойно, вежливым тоном пояснила Аня.
– Спасибо, Аня. Правда, не понимаю, чем так ценен этот старый автомат. В нынешних условиях он бесполезен.
– Старый – ещё не значит бесполезный. Отреставрированное оружие способно стрелять и убивать. А значит, выполняет свои функции. Следовательно, не бесполезный. Впрочем, что тебе, американке, объяснять? Ты никогда не поймёшь, каково это – держать вещь, при помощи коей твои прадеды победили самое большое зло на планете.
В этот момент произошло столкновение двух культурных плит и раздался сильный рокот в виде возмущённых претензий Фиджит.
– Конечно. Я же тупая! Я ничего не понимаю! – взорвалась Фиджит гневом.
Аня, несмотря на обрушенный на неё поток негатива, сохраняла спокойствие.
– На правду не обижаются. Вы, американцы, другие. Русские мыслят немного по-иному. Впрочем, нет времени тебе объяснять.
Анна говорила спокойно. Воды души и сердца были ровными и безмятежными. Цукерман считала – за ней правда. И это было так. Для русского народа победа в той войне – подвиг, что никогда не должен быть забыт. Анна и помнила его. Знала историю и имела целую библиотеку различных копий документов, книг, посвящённых Великой Отечественной войне.
Повисла напряжённая тишина. Фиджит медленно побагровела. Уши. Лицо. Глаза её забегали. Это была не злость. Она активно осознавала и переваривала своим разумом сказанное Аней.
– Хорошо. Может, ты и права. Мне этого не понять. Ты представитель другого народа и другой культуры. Давай не будем ссориться. Всё-таки мы подруги, и ссориться из-за недопонимания друг друга глупо. Просто нужно понимать – предо мной человек другой культуры. Нужно понимать – что ценно для меня, может быть не ценно для тебя. Так что не будем об этом. Я просто порадуюсь за тебя.
Фиджит протянула руку. Аня не сердилась на собеседницу и, не раздумывая, пожала руку. По-дружески обнялась. Снова встали супротив друг друга.
– Можно тебя кое о чём попросить?
– Валяй. – Аня повесила автомат FN SCAR на левое плечо, а ППШ на правое.
– Ты не могла бы мне принести или хотя бы добыть несколько метров льняной и шёлковой ткани? Как добудешь, я заберу.
– Не проблема. А для чего тебе?
– Шитьём что-то заняться хочется.
– Хорошо, что им. А то Логану приспичило заняться скульптурой. Теперь ваяет из мрамора с гранитом. Вон недавно сваял статую Свободы. Потом сваял ту же статую Свободы – вместо факела дал автомат. Вместо книги выдал черепушку. Ещё один вариант – в левой руке Свобода вздымает в почти горизонтальном положении джагерхоровское копьё, правой рукой прижимает к себе горстку черепушек.
– Изумительно. У него творчество заработало, – шутя проговорила Фиджит. Посмеялись.
– Ладно, я домой. Пожалуйста, вызови мне такси.
– Не смею тебя задерживать. Такси вызову.
– Спасибо.
Аня надела на ноги кроссовки и вышла за дверь. Затем проследовала на улицу. Район постепенно стал оживать. Появились машины. Ранние пешеходы. Все куда-то спешили. В воздухе повисла суета. Городская спешка.
– Нью-Йорк проснулся, – усмехнулась Аня, поправляя ремни. В скором времени подъехало такси. За рулём оказался тот самый Пул Мерсерс. Увидев Анну, очень обрадовался ей, а потом его радость сменилась разочарованием.
– Пилот. Блин. Ну и начало дня, – недовольно бросил знакомый мужской голос.
– А что такое? Мне надо домой попасть! – на радостях сказала Анна, увидев знакомое лицо.
– Опять тебя бесплатно подвозить, – грустно заявил Пул.
– Я заплачу тебе.
– Интересно, чем? У тебя банкомат в твоей модной одежде? – слегка взорвался тот.
– Нет. Приедем домой – вынесу тебе два счётчика.
– Два? – ещё больше удивился тот и добавил: – Ты ещё за два прошлых раза не заплатила.
– Хорошо. Четыре счётчика. Поехали, – сдалась Аня. Ей хотелось поскорее уехать.
– Четыре? Хорошо. Поехали, – враз повеселел Мерсерс.
