Грин сел на кушетке и начал натягивать комбинезон. Ника вернулась. Он встал, сунул руки в рукава и застегнул молнию до пояса. Протерев ваткой со спиртом небольшой кружок кожи под левой ключицей Ромы, медсестра приложила пистолет к груди. Аппарат тихонько зажужжал, но на этот раз никаких ощущений, ни приятных, ни болезненных Грин не испытал.
– Вот и все, – сказала Ника, отступая на шаг назад. – Можешь идти в город, развлечься. Зайди в триста тринадцатый, тебе выдадут денег.
– Их потом тоже вычтут из зарплаты? – спросил Рома.
Ника отрицательно покачала головой.
– Это подарок корпорации всем своим новым членам, – сказала она.
В этот момент свет в кабинете начал гаснуть. Ника с откровенным ужасом посмотрела на потолок. Панель мигнула последний раз, и они оказались в кромешной темноте. Грин ощутил, что она непроизвольно сделала шаг к нему. Теперь они стояли вплотную друг к другу. Он чувствовал ее страх. Рома мягко обнял ее, и женщина прижалась к нему.
– Что это? – голосом испуганного ребенка спросила Ника.
– Скакнуло напряжение, – сказал он. – Всего-то делов. Такое часто бывает.
– Здесь такого не бывает никогда, – сказала Ника. – Здесь принцип работы другой…
Она замолчала, и Грин понял, что в технике Ника не разбирается.
Рома наклонился и поцеловал ее за ухом.
Он не помнил, как они снова оказались на кушетке, задыхаясь от борьбы. В тот момент, когда Грин понял, что от него больше ничего не зависит, Ника плотно прижалась к нему и крикнула:
– Пошел!
И он пошел.
Однако вместо привычных холода и пустоты неба на этот раз вокруг была горячая пульсирующая тьма.
Когда Рома открыл глаза, в кабинете по–прежнему было темно. Лишь неровно мерцал монитор на столе. Очевидно, компьютер медсестры имел автономный источник питания. Такая предусмотрительность конструктора говорила о том, что отключения энергии происходили здесь чаще, чем думалось Нике. Она сидела за столом и опять что-то писала.
Рома пошевелился. Что-то острое и холодное укололо его в бедро. Он нащупал вещь, это оказался браслет Ники. Видимо, застежка расстегнулась, пока они крутились на кушетке, а Ника не заметила потери украшения. А ведь оно вполне могло впиться ей в попу в самый ответственный момент. Грин сел, держа браслет в руках.
Медсестра чуть покосилась на него.
– Далеко же ты улетел.
– Я не улетел, – сказал Рома. – Я пролетел… пролетел мимо Земли.
– Да, и такое бывает. Причем чаще, чем ты думаешь. Ничего себе – «не успею», – продолжала она мечтательно. – И все у вас так не успевают?
– Насчет других не знаю, – сказал Грин. – Я просто раньше этим не занимался.
– Да ладно врать-то, – сказала Ника. – Ты мне хочешь сказать, что ли, что раньше никогда с женщиной не ложился?
В памяти Ромы всплыло отчаянное лицо Риты и покрытое синяками тело чеченки.
– Ну, не совсем, – сказал он.
– Вот видишь, – сказала медсестра удовлетворенно. – Вот повезет кому-то…
И вдруг Рома понял, что даже не подумал о другом лице, круглом, детском.
О том, которое так мечтал увидеть под собой и так никогда не увидел.
Мало того, Грин не мог даже вспомнить лицо Вики, хотя изо всех сил напряг память. Но вместо чувственного образа из темных глубин души раздался голос Рикошета, насмешливый и немного грустный:
«Она тебе не даст».
Музыкант оказался прав.
– Здесь нельзя курить? – спросил Рома.
– Отодвинь жалюзи, там кнопка на стене, – сказала Ника. – Соседняя кнопка убирает стекло.
Грин подошел к окну и открыл его. Город под ними уже горел разноцветными огнями. Рома закурил. Давно он не ощущал такой ясности сознания. Грин механически крутил браслет в пальцах, ища застежку. Рома хотел посмотреть, можно ли ее починить.
«Люди как темпорально-образующие факторы», подумал парень вдруг. Вот она, та самая мысль, которую оттеснила на задний план встреча с Владом и разговор с киборгом. – «Из того, что мастер Генрих рассказал о наставниках, следует, что в поток Времени можно переместить только человека со свободной судьбой. Меня переместили сюда, да что меня, таких, как я, тут дивизия наверно… Значит, и я – человек свободной судьбы».
Он похолодел. Роме вдруг вспомнилась растяжка на тропинке, то, что у Влада не раскрылся ни один из парашютов.
«И значит, я не ДОЛЖЕН БЫЛ погибнуть. Я МОГ умереть, но мог и…
ОСТАТЬСЯ В ЖИВЫХ!».
Некоторое время они молчали. Ника заметила, что панель на потолке чуть мигнула, но очень слабо. Медсестра провела рукой по запястью, обнаружив потерю украшения.
В этот момент Грин засмеялся, и смех его звучал очень неприятно.
– Ты чего? – спросила Ника.
– Да так, – сказала Рома, не поворачиваясь. – Вспомнил кое-что.
Он снова засмеялся.
– Расскажи, – сказала медсестра. – Посмеемся вместе.
– Не думаю, – сказал Грин.
Он обернулся. В темноте Ника не могла видеть его лица, и это пугало.
– И все же?
– Стоило умереть, чтобы узнать, что на небе такая же грязь, что и на земле, – сказал Рома с отвращением.
У Ники отлегло от сердца.
– Ты преувеличиваешь, – сказала она спокойно. – Как бы тебе объяснить… Грязь везде одинаковая. Просто к кому-то она не пристает, хоть ведрами лей, а кто-то и эдем умудряется превратить в гадюшник. Да и это ведь не небо, в том смысле, который ты в это вложил. Здесь, в общем, такая же земля.
– Эдем? – переспросил Рома.
– Ну, рай, – поправилась Ника.
– Интересно, из какого века забрали тебя, – сказал Грин.
В отсветах экрана он видел, как она застенчиво улыбнулась.
– Военная тайна, – сказала медсестра.
– Понятно, – сказал Рома. – Но я не это имел в виду. Я когда в армию уходил, с одним парнем поспорил, в шутку, что если я не вернусь, то он меня трахнет. Я не думаю, что мне бы это понравилось. Но он… он был бы со мной нежен. А меня трахнули и без него. Выебали, я бы даже сказал.
Бледнея, медсестра начала подниматься из-за стола.
– Ну что же, как он говорит, нас ебут, а мы мужаем, – продолжал Грин.
– Пошел вон, – сказала Ника.
Рома усмехнулся и сделал шаг вперед. Она увидела свой браслет в его руках и похолодела. Грин нажал на кнопку.Панель под потолком вспыхнула ярким светом. Медсестра непроизвольно зажмурилась. Рома положил браслет на стол.
– Роон, – сказала она растерянно. – Ты все не так понял… Я могу объяснить…
Рома наклонился и поцеловал ее. Ошарашенная Ника даже не сопротивлялась.
– Я к тебе предъяв не кидаю, – сказал Грин. – У каждого своя работа. Спасибо. Мне было хорошо.
Он пошел к двери.
– Да нет же, – сказала Ника. – Ты мне просто… понравился.
– Ну да, – сказал Рома. – И с Земли меня забрали потому, что я должен был погибнуть.
