– Где сейчас этот предмет?
– Все, что можно оценить в каратах, хранится не здесь и не в первозданном виде.
– Надеюсь, вещи фараона не уничтожены?
– Увы!
– Вижу, что ты расстроено утратой.
– Это так. Едва я успел заметить, что у рубина в области грани необычайно резкое оптическое преломление, как кардинал Караффа, схватив сокровище, определил с точностью до карата его ценность.
– Караффа забрал себе это бесценное сокровище?
– «Бесценное»! «Сокровище»! Сейчас оно украшает ночную вазу османского сулеймана. Ордену Доминика нужны деньги. А османцы не скупятся на яркие безделушки.
– Неужели ваши люди до сих пор не знают настоящей цены древним сокровищам?
– Цены знают. Но к чему тревожить уснувший Олимп? Мир богов почил, а стало быть, он слабее современного мира. Трезубец Зевса и шапка Аида загнали божественную расу в тупик. Поэтому лично я приветствую магов только на костре. А теперь, уважаемая магиня, прошу последовать к следующей коллекции.
Но Клементина не могла наглядеться на мумию:
– Отличная работа.
– Да. Сделано давно, несколько тысячелетий назад.
– Как вы узнали?
– В саркофаге в изголовье находились папирусные письмена.
– А вот и надпись на крышке!
– Да. саркофаг запечатан со времен гиксосов, а это, значит, до раздела Верхнего и Нижнего Египта.
– А кто его обследовал?
– До вскрытия саркофага в Генуе, к трупу никто не прикасался. Поскольку я знаком с древнекоптским языком, кардинал поручил мне тщательное изучение надписей и папируса.
– Что ты узнал?
– Ничего ценного. Обычное напутствие перед погребением.
– Это – самая важная часть.
– Не думаю. Лично я интересовался географией. Мне важно было найти первоначальное место захоронения саркофага.
– И что?
– Ничего. Обычная африканская ерунда. Кстати, если хочешь здесь еще что-нибудь разнюхать – не получится. Зато я облегчил тебе работу. Подписал на реликтах и горшках: где что.
– Забавно.
– Не ради забавы. На самом деле мумия несколько изменилась с тех пор, как мы ее нашли.
– Что ты имеешь в виду?
– Несколько пальцев во время перевозки кто-то открутил вместе с перстнями.
– Но здесь все на месте.
– По секрету: к трупу приделана рука от другой мумии.
– Вот как?
– Так уж получилось. Во время исследования нас атаковали. Мы с помощником отбивались, чем придется. Ну, он и схватил кость, которая под руку подвернулась…
– Кто вас атаковал?
– До сих пор голову ломаю. Вижу, как в тумане. Когда мне доставили вскрытый саркофаг, я занялся вымачиванием его в святой воде. Хотел приготовить труп к папскому осмотру.
– Им занимался папа?
– Да. Он падок на артефакты. Единственно, что от меня требовалось – обезопасить контакт. А святая вода – главный аргумент против козней дьявола. Ну, приготовил все, как обычно: лампады, серебряный фиал, благовония. И вдруг поднимаю голову, а зал набит тенями.
– Духами?
– Не думаю. Это были живые существа. Но не простые – ряженые в дорогие одежды, золотые маски. Они подобострастно окружили саркофаг, некоторые из них преклонили колени. Но молчали, как на торжественных похоронах.
– Я думаю, это была кагорта Асмодея – вселенского гения.
– Спасибо. Мне повезло добавить к моим познаниям еще немного и твоего магического бреда.
– Расскажи подробно, что случилось дальше? Что говорили демоны?
– Я в бесовских завываниях не разбираюсь. В основном я спец по дьявольской технике.
– Сколько их было?
– Демонов на пир слетелось за тысячу, не меньше. Но от тесноты исчадия ада не страдали, пронизывая друг друга насквозь, словно тени. С каждой секундой их все больше прибывало.
– Тебе повезло увидеть легион Асмодея!
– Повезло? Не то слово. Мы с напарником отступили и забаррикадировались в саркофаге.
– Вы могли повредить его!
– Своя шкура дороже. Поэтому о ценностях не думали. Принялись швырять в демонов чем придется. Лишь после того, как мальчик бросил в непрошеных гостей оторванную руку мумии, легион растаял, испарился. Но и конечность тоже исчезла. А также бесследно пропал мой верный слуга.
– Духи что-нибудь еще прихватили?
– Нет. Демоны не притронулись к внутренним органам из каноп, которыми я их тоже угостил.
– Они знают толк в некромагии. Кишечник и селезенка для реинкарнации не нужны.
– А я так не думаю. Золотые сосуды были украшены бесценными рубинами и опалом. Кто стал бы помещать отбросы в этакую красоту?
– Канопы – в древнем захоронении – самая ненужная вещь. Вижу, ты в некромагии не мастер. Главное в искусстве египетской мумификации – сохранить формулу жизни.
– Первый раз слышу о подобной математике.
– Качество рождает качество. Демон сердца способен породить лишь сердце, а демон уха – только ухо. Но демон НАЧАЛА – порождает НАЧАЛО. Вот его-то никто и не замечает среди великолепия показного блеска.
– Все, кроме тебя, дотошная женщина, хе-хе.
– Достаточно заменить изношенные органы умершего на здоровые и молодые, а затем правильно вставить их в тело трупа, затем пропитать бинты живой водой – и мумия оживет.
– Ты говоришь об этой мумии?
– Да.
– Труп не первой свежести.
– Он жив. И знаешь, почему?
– Скажи, если зудит язык, но потом отвяжись.
– Льняные бинты, пчелиный воск и мед сохранили нетленный зародыш демона зачатия.
– Где? Не вижу!
– Дай руку!
– Возьми, если не брезгуешь.
Клементина, засунув ладонь механика под крестец мумии, спросила. – Ты что-нибудь чувствуешь?
– Нет, не кусается.
– Возле крестцовых позвонков, теплее, чем в остальных местах. Сравни.
– Теплее, не теплее, возможно, прах гниет.
– Каббалисты знают тайну воскрешения.
– Ах, ты еще и с Каббалой дружна?
– Каббала – основа некромагии. Адепты знают, что в любом теле есть косточка величиной с горошину. Иудеи называют ее Люх. Так вот, Люх не подвержен тлению, он даже не горит в огне. Он всегда жив и невредим. Из этой косточки, как из ореха, может вырасти живое существо.
– Тебя послушать, так все мы – деревья или гороховые стручки.
– Прислушайся к своему разуму. Открой Каббале сердце. Прими ее!
– Забываешься, очаровательная сеньора! Не уговоришь.
– Я не уговорами занимаюсь. Я докажу силу Каббалы, когда этот древний труп откроет глаза и выйдет из гроба!
– Знаю, что древние управляли бессмертием. Бессмертны были демоны, живучи. Но разве можно постигнуть механику этого явления?
– Сохранив стержень жизни, размещенный среди позвонков, жрецы запускали с его помощью механизм вегетации.
– Насмешила!
– Я докажу, что эта мумия была тщательно приготовлена для последующего воскрешения.
– Будь так, жрецы беспрестанно воскрешали бы любимых фараонов. Но, насколько известно, Египтом правили разные династии.
– Но обрати внимание на лица изваяний древних царей. Ты должен заметить главное: необыкновенную схожесть потомков с предками.
– Ну и что? Естественный закон родства. Желание любого фараона – править вечно. По-твоему, гиксоский царь согласился бы рискнуть бессмертным Люхом, передав на время кому бы то ни было свою власть? Сомневаюсь.
– Древние маги – знатоки палингенейзии. Смысл их религии не позволяет жить бесконечно долго в одном и том же пространстве. Мир вечен, если разрушаясь, он изменяет форму. Согласно этому закону, плоть бессмертна, если обновляется. Постоянное изменение – вот главное отличие совершенного существа от низких тварей. Каббала…
– Ну, я пошел. Дерзай, твори! – сказал Чезаре, куда-то поспешно удаляясь.
– Да, я забыл предупредить, что он парень.
9. Взываю к тебе, Люцифер!
Клементина вошла в магический круг, очерченный дюжиной черных свечей. Внутри светлого пятна сконцентрировались упругие струи ароматных горячих потоков, сорванные с кончиков ядовитых язычков.
Они метались в столбе света, не находя укромного места. Лишь мантия магини, такая же черная, как зев пустоты, могла дать им приют. Тени облепили чудесную ткань, проникли в нее, напитали неистовой силой.
Клементина подождала, пока языки пламени совсем не успокоились, и, воздев руки вверх, горячо прошептала во Вселенную, со всех сторон облепившую стройную статную фигуру:
– Азазель, Азазель!
Взываю к тебе,
Люцифер!
Владыка знаний, огня и металла!
Кровью своей
усладивший холодную глину —
явись!
Во имя изменения духов Земли и Огня,
Урана и Геи,
Венеры и Марса,
Во имя сил, связующих миры,
Явитесь, покорные духи
Бараланеизис,
Балдахиензис,
Паумахия!
