Но что же произошло на самом деле? Почему он оказался на незнакомой планете, в чужой одежде и с документами, принадлежащими другому? Как подобное могло случиться? Надя! Сэм! Где в таком случае они?
Кто-то же должен знать, что с ним. Кто он? Все еще Рип Винклер с Альмы или какой-то Джон Шталым с Прерии? У кого спросить? Может…
Рип решительным шагом опять направился в сторону хижины Тума.
В очередной раз ворвавшись в жилище толмача, Рип, с по-прежнему закатанными рукавом и штаниной, уселся, наподобие того, на землю. Переводчик, не меняя позы, посмотрел на него своими умными глазами.
— Мне необходимо серьезно поговорить, — начал Рип.
— Я слушаю тебя.
— Ты сказал, что меня нашли три дня назад недалеко от деревни, без сознания в этой одежде. — Рип показал на себя.
— Да, это так.
— А теперь вспомни. Не ходили ли разговоры, что рядом со мной или недалеко был еще кто-то или что-то?
— Да нет, вроде нет. Я бы слышал, но в джунглях много любопытных зверей. Кто-нибудь из них вполне мог утащить то, что ты потерял, — и неожиданно добавил: — А это была очень ценная вещь, да? — Глаза старика впервые за время разговора алчно блеснули.
«Ценнее не бывает, — подумал про себя Рип, — что-то вроде фамильной реликвии, а именно память», — но вслух спросил:
— Тум, вспомни, в последнее время рядом сдеревней ты не замечал никаких странных летающих существ. Во время полета они издают низкое гудение.
— Ты имеешь в виду флайеры? — без тени смущения уточнил дикарь.
— Да, — опешил Рип. — Хотя вообще-то я говорил кое о чем покрупнее флайера, например межзвездном катере, если ты понимаешь, что это такое.
— Я понял тебя. Нет, катеров не было. Я помню — это такая огромная штука, которая издает столько шума, что даже жуки разбегаются из округи. Появись катер, и в племени пойдут разговоры. Кто-нибудь не выдержит и начнет похваляться, как он видел и дрался с драконом, пока тот, поджав хвост, не улетел с перебитым крылом. Но что касается флайеров, так их много развелось в последнее время, так и шныряют. Никто уже и не удивляется. Привыкли, — заметил дикарь философски, — да и как иначе проедешь по нашей местности.
Плечи Рила поникли. Выходит, Сэм здесь не садился. Он упорно продолжал игнорировать свой дорогой костюм и новое тело, ища самые простые и будничные ответы на накопившиеся вопросы.
— Ночей пять назад округу потряс странный взрыв, — почесываясь, продолжил старик. — Это было вон там. — Палец указал на вход жилища. — Да, именно там, и потом еще в том месте несколько дней после шел дым: лес горел…
— Взрыв! — встрепенулся Рип. — Пять дней назад, может, он связан со мной… Меня нашли в какой стороне?
— Ты полз оттуда. — Старик ткнул чуть левее.
— Но я мог и заблудиться, сделать крюк…
— Конечно, вы, чужаки, вообще не умеете ходить в наших местах. Отбери у вас чудо-машины и метающее молнии оружие, и вы пропадете.
— Может быть, — отмахнулся Рип, — не об этом сейчас. Когда меня нашли, что произошло после?
— Охотницы принесли тебя в племя, раздели, сознание покинуло твой мозг. Все тело было в темных пятнах, я знаю, у вас, у людей, они появляются, если сильно ударить. Я лечил тебя и кормил.
— Я что-нибудь говорил в бреду?
— Ты постоянно разговаривал, часто кричал, пытался вскакивать. Нелегко было удержать такого, как ты, — пожаловался переводчик.
Рип обхватал голову руками: «И здесь ничего!»
— Как называется это место?
— Хаадо.
— Это что?
— Хаадо — это наша деревня и народ, который в ней живет…
— Понятно, а планета?
— Планета? — Тум посмаковал на языке слово, как ребенок смакует редкое лакомство. — Да, давно я не слыхивал подобного, еще с той поры, как досточтимый хозяин Отто-фон-Вейн, да продлятся светлые дни его, вернул меня…
— Ну так как? — перебил старика Рип.
— А? — Тот смотрел на юношу затуманенными сладкими грезами юности глазами. Постепенно, по мере спадения пелены, до него начал доходить смысл вопроса. — Не знаю, — буркнул Тум, недовольный, что его прервали, — когда-то знал, а теперь не знаю. Стар я уже, много забывать стал. А ведь когда-то… — Он опять закатил глаза к плетеному потолку. — Хозяин сам часто брал меня с собой в город, он покупал мне сладости. Я был любимым в его коллекции. Он подарил мне блестящий ошейник с цепочкой. На меня приходили любоваться его друзья, я пел им, они смеялись, они тоже приносили вкусное… — внезапно уши переводчика поникли, — а сейчас я кто? Я никто, презренный самец… — Старик, казалось, вот-вот заплачет…
— Ну, ну, не расстраивайся, — попытался успокоить его Рип, — как случилось, что ты попал обратно к себе домой?
— Всему виной новая хозяйка, — всхлипнул Тум, — она была, как это, Гунн Фис. Увидела зверинец, подняла крик, начала требовать, чтобы хозяин отпустил всех нас..
— И он отпустил?
— Фон-Вейн был мудрый. Хозяин подходил и спрашивал у каждого, хочет ли он этого. Многие остались…
— Почему ты не остался?
— Я, я был молод, я так мечтал тогда о свободе. Я любил хозяина, но… Старик опять заплакал.
Рипу было не очень интересно выслушивать стенания мохнатого существа, тем более что голова была забита своими проблемами, никак не меньшими, чем у Туна. Но если он хотел добиться еще чего-то, переводчика необходимо было поддержать, хотя бы некоторое время.
— Ты давно уже здесь?
— Двадцать дет, — тихо ответил старик. — Долгих двадцать лет. Не было и дня, чтобы я не жалел о том своем решении. Когда я был молод и меня выбирали на празднике Лун, еще ничего, а сейчас… Кто выберет старого больного Тума? Охотницы даже не смотрят в мою сторону.
Винклер вспомнило что и в хижине вождя тот что-то говорил о предстоящем веселье.
— А что это за праздник Лун? Я уже несколько раз слышал о нем, нельзя ли поподробнее.
Старик прекратил причитать и умостился поудобнее, что было нелегко на твердом лолу.
— Это великое действо, — начал он тихо, — из глубины веков, от наших предков пришло к нам оно. В эту ночь, когда охотницы выбирают себе самцов для спаривания, когда сбываются все желания, даже самые невыполнимые; говорят, сам создатель — бог грома и молнии, слепивший народ Хаадо, дабы тот мог почитать и поклоняться ему, великий и грозный двуликий Бхххххунд, одно лицо которого выражает горе, а другое радость, — он смотрит в эту ночь на свой народ. Древние предания гласят, что раньше, в старые времена, Бхххххунд даже спускался, чтобы самолично разделить радость с вами. Но на теперешний праздник, — плаксиво пролепетал Тум, — старого Тума никто не изберет.
