В это туманное, какое-то скользкое даже утро я обязан был получить на космодроме последние наставления и вылететь на «Трамплин», где меня дожидался нуль-транспортник. Я, конечно же, могу быть пунктуальным (часы всегда тикают во мне), но не хочу. Должен же я хоть чем-то отличаться от себе подобных. Я тоже хочу иметь свои слабости. Ведь человек, как я давным-давно понял, только слабостями своими и выделяется в животном мире.
Итак, я пришел с трехминутным опозданием. Открытая всем ветрам обзорная площадка, где обычно толпятся встречающие и провожающие, на сей раз была пустынна. Виктор Ступин, как видно, уже давненько дожидался меня. Он поеживался при порывах ветра, который разгонялся над равниной летного поля и время от времени отчаянно бросался на штурм здания космовокзала. Новомодная тонюсенькая курточка Учителя ничуть не спасала, а ведь я прекрасно помню грандиозную рекламу этого чудо-материала. Люди любят словесную трескотню.
Виктор обернулся, глаза его смотрели с укоризной. Он вытащил из кармана руку и выразительно постучал по часам. Я хотел было ограничиться разведением рук, потом все же пояснил:
— Опоздал поезд. — Это была наша старая шутка.
— Вакуум в туннеле что-то загустел, — кивнул Виктор, и тут же укоризненные огоньки погасли. — К делу, Иван Иваныч. Последнюю телеметрию ты сейчас увидишь. Компьютер всего час назад выделил ее из пленок высотного облета. Телезонд заснял каким-то чудом.
Он раскрыл ладонь, и на ней заплясало чуть размытое цветное изображение. Цепочка десантных кабин, растянувшаяся по небосклону, на мгновение замерла в воздухе. Напряглась, пружиня в восходящих воздушных потоках. Потом парашютные стропы начали рваться, шелк затрещал и пополз. Почувствовав свободу, кабины закувыркались и стремительно понеслись к Земле. И ее упругая от ночной прохлады грудь приняла их, расцветя на мгновение красновато-желтыми вспышками взрывов. Изображение погасло.
— Под впечатлением этих кадров Генеральные Директорат на экстренном заседании изменил формулировку твоей задачи: уничтожить обломок «Иоганна Кеплера» хотя бы и ценой жизни… Ты не ослышался.
— Бедный-пребедный андроид, — я криво усмехнулся. А перед глазами у меня все еще были несущиеся в огонь черные точки кабин.
— Не паясничай! — вспыхнув на секунду, прикрикнул Виктор. Дольше он на меня злиться не мог. — Твоя жизнь не менее ценна, чем моя.
— Это ты так считаешь. Впрочем, я даже дороже стою. Я ценнее тебя, Учитель, потому что оплачен не любовью, а безумными деньгами…
— Перестань! — Ступин сегодня был явно в расстроенных чувствах. — С такими мыслями нельзя лететь. Раньше я что-то не замечал за тобой пессимизма. Трусишь?
— Это ты зря, Учитель. — Я обиделся и заговорил с нарочитым тьму-тараканским акцентом: — Иван Иваныч — орел. Его голыми руками не возьмешь.
Учитель через силу улыбнулся. Его тревога объяснима и простительна. Еще бы: посылает свое детище к черту в пасть… Потом, собравшись с мыслями, Виктор продолжил:
— У тебя прекрасная память, но все же напомню: ты не имеешь права нанести никакого вреда аборигенам. Даже если будет ясно, что перед тобой последняя сволочь. Это их внутренние дела. Их болячки… Зато все земное — в твоей юрисдикции. Тут ты — хозяин-барин.
— А если?.. — я не договорил.
— Не может быть, — Ступин покачал головой.
Над полем вспыхнуло багрово-зеленое зарево, раскрасив все вокруг в два цвета. Дав прощальный салют, транссистемник ушел куда-нибудь к Сатурну. Похожий в этот момент на клоуна, разноцветный Виктор пристально смотрел на меня.
— Теперь дальше… Ты знаешь, как называется мир Пэ-семь на нашем жаргоне?
— Грязи.
— Вот именно. Не забывай о грязепадах. Не бравируй, не лезь на рожон. — Ступин напоминал сейчас мамашу, отправляющую свое дитятко за тридевять земель. Этакая квохчущая клуша.
— Боишься, что запачкаю позитронные мозги?
— Не ершись. Я постоянно меряю тебя человеческими мерками, совершенно забывая, что ты обскакал нас по всем статьям… Ну, пора. До свидания, Иван Иваныч.
Виктор подтолкнул меня к двери, отвернулся, чтобы я не видел его лица. И я, сделав поворот на сто восемьдесят градусов, зашагал на контроль.
* * *
Подкидыш не спеша шлюзовался в «Трамплине». А я тем временем сидел в противоперегрузочном кресле, продолжая размышлять над последней телеметрией. Гибель десанта в Западном Ассовире выглядела чрезвычайно подозрительно. Почти мгновенное поражение трех дюжин кабин. И это при том, что на Грязях самым мощным оружием остаются, слава богу, реактивные снаряды с термитной начинкой. Эксперты «Полимира» только разводят руками. Я уверен, они просто-напросто боятся предполагать худшее. Во всяком случае, на «Иоганне Кеплере» было достаточно машин, в принципе способных убивать.
Подкидыш состыковался с пассажирским причалом. Свет в небольшом салоне позеленел, сигнализируя о разрешении на выход. Салон был почти пуст — кроме меня на «Трамплин» прилетели всего лишь два сменных техника. Они негромко трепались всю дорогу, а я делал вид, что дремлю.
Мы поднялись из опадавших на глазах кресел и двинулись к двери кессона. Вышли на ярко освещенную пристань. Я огляделся: по обе стороны от арки главного входа со следами снятых транспарантов виднелись запертые ворота ангаров, а совсем рядом — тумба отключенного кибер-информатора. Похоже на базарную площадь после ярмарки. Не хватает только шевелящихся на ветру обрывков бумаги.
Техники, едва кивнув мне, нырнули под арку и были таковы. Путь до стартового колодца оказался неблизкий. «Трамплин» словно бы демонстрировал мне свои просторы. Коридоры чередовались с залами, залы переходили в галереи. И всюду запустение, редкие фигуры, редкие звуки, тускловатый свет. Ощущение тоски.
Дверь, выводящая на стартовую позицию, тщательно охранялась. Такие меры предосторожности я и представить себе не мог: два робота в керамитовой броне с лучеметами наперевес, двое дежурных — офицеры космофлота в скафандрах высшей защиты с лазерными ружьями на груди, бронированный кибер-идентификатор, сама дверь из нейтридной плиты. Все это слишком уж напоминало космические вестерны. К тому же в коридоре мне пришлось миновать три идентификационных кордона — один совершенней другого. Уж не для солидности ли фирмы весь этот маскарад?
— Стоять на месте, — сказал один из дежурных.
Загудел зуммер. Из паза в потолке выдвинулась суставчатая телескопическая рука с каким-то странным предметом и быстро-быстро стала вращаться. Мне было не по себе. Кибер-идентификатор зажег желтые рабочие огни и тоже загудел. Роботы нацелили на меня лучеметы. И только дежурные остались в прежних позах, пренебрегая Ее величеством Инструкцией Чрезвычайного Положения.
