- Так нечестно, - обиделась Франсина.
- Что именно? Намек на то, что ты могла и не поделиться со мной
своим мнением?
- Нет. Намек на то, что ты свалил всю ответственность на меня.
- Я вовсе не собираюсь умывать руки и уклоняться от решения.
Ты ведь прекрасно знаешь о моих чувствах. Но знаешь также, что я поддержу тебя полностью, если ты скажешь, что хочешь выносить ребенка. - Я верил в это. Возможно, то была некая форма двоемыслия, но я не мог рассматривать рождение еще одного обычного ребенка как некую жестокость и отказываться принимать в этом участие.
- Прекрасно. Но что ты станешь делать, если я не захочу? - Она невозмутимо разглядывала мое лицо. Думаю, она уже знала ответ, но хотела, чтобы я его озвучил.
- Мы всегда можем усыновить ребенка, - нарочито ровным тоном проговорил я.
- Да, можем. - Франсина слегка улыбнулась. Она знала, что лишила меня возможности блефовать, и даже быстрее, чем когда смущала меня взглядом.
Я перестал разыгрывать загадочность - Франсина с самого начала видела меня насквозь.
- я просто не хочу на тебя давить, склонять к поступкам, о которых ты пожалеешь.
- На этот счет не волнуйся, - заверила она. - Мы и в этом случае все равно сможем завести ребенка.
- Но не столь легко. - Дело было не только в родителях - трудоголиках или обычном брате или сестре, тоже претендующем на внимание мамы и папы.
- Ты решишься на этот шаг только в том случае, если я смогу пообещать, что это будет наш единственный ребенок? - Франсина покачала головой. - Я не собираюсь давать такого обещания. Я также не намерена делать операцию в ближайшее время, однако не стану клясться, что не передумаю. И еще я не стану клясться в том, что если мы это сделаем, то это никак не повлияет на ход дальнейших событий. Еще как повлияет. Но этого будет недостаточно, чтобы принимать любые решения «за» или «против».
Я посмотрел в сторону, поверх столов - на студентов, погруженных в свои заботы. Она была права - я повел себя безрассудно. Мне хотелось, чтобы это стало выбором без возможных побочных последствий, но гарантировать этого не мог никто. Как и все прочее в жизни, это будет ставкой в игре.
Я вновь посмотрел на Франсину.
- Хорошо, я больше не стану пытаться поймать тебя на слове. И сейчас мне хочется начать… и построить Квасп. А когда он будет завершен… и если у нас не останется никаких сомнений… я хочу, чтобы мы с его помощью вырастили ребенка. Я хочу, чтобы мы вырастили искусственный интеллект.
Я встретил Франсину в аэропорту, и мы поехали через Сан-Паулу сквозь завесу дождя. Меня изумило, что ее самолет не направили на посадку в другой аэропорт - на побережье, как раз посередине между нами и Рио, обрушился тропический шторм.
- Вот тебе и экскурсия по городу, - посетовал я. Улицы по ту сторону ветрового стекла стали почти невидимыми, а то, что мы все же могли узреть, нечто светлое и сюрреалистически раскрашенное, делало езду похожей на разглядывание трехмерной карты изнутри работающей автомойки.
Франсина была то ли задумчивой, то ли усталой после перелета.
Я же с трудом воспринимал Сан-Франциско в качестве далекого города, поскольку разница во времени была небольшой, и даже когда я летал на север навещать ее, этот перелет казался пустяком по сравнению с трансокеанскими марафонами, которые я прежде выдерживал.
В тот вечер мы рано легли спать. Наутро мы с Франсиной отправились в мою тесную рабочую комнатушку в подвале инженерного факультета университета Сан-Паулу. Я гонялся за грантами и искал помощников по всему миру, медленно и по кусочкам собирая устройство, которое вызывало скептическую улыбку многих моих коллег. Сама по себе теория квантовых вычислений в последние годы стала вязнуть, потому что на ее пути встали нехватка практических алгоритмов и предел сложности суперпозиций, которые оказалось возможным поддерживать. Квасп же подталкивал технологическую границу в нескольких многообещающих направлениях, не выставляя при этом чрезмерных требований - состояния, которыми он жонглировал, были относительно простыми, и им лишь требовалось оставаться изолированными на несколько миллисекунд.
Я познакомил Франсину с Карлосом, Марией и Джун, но они ретировались, когда я стал показывать ей лабораторию. На рабочем столе все еще стояла установка для демонстрации принципа «сбалансированной развязки», собранная на прошлой неделе перед визитом одного из наших корпоративных спонсоров. Что заставляло неидеально экранированный квантовый компьютер декогерировать, так это факт, что каждое из возможных состояний устройства воздействовало на окружающую среду несколько иначе. Само экранирование могло быть усовершенствовано, но группа Карлоса отработала способ добиться чуть большей защиты за счет чистой изобретательности. В демонстрационной установке поток энергии, проходящий через устройство, оставался абсолютно постоянным, потому что любое снижение энергопотребления в главном наборе квантовых ворот компенсировалось его увеличением в наборе уравновешивающих ворот, и наоборот. Это лишало окружающую среду еще одного намека на угадывание внутренних различий в процессоре и не позволяло разорвать любую суперпозицию на раздельные и несвязанные ветви.
Франсина знала всю теоретическую основу, но никогда не видела эту установку в действии. Когда я указал ей на ручки управления, она повела себя, словно ребенок перед игровой приставкой.
- Тебе действительно следовало бы присоединиться к команде, заметил я.
- А может, я это уже сделала, - возразила она. - В другой реальности.
Франсина перевелась из университета Нового Южного Уэльса в Беркли два года назад, вскоре после того, как я переехал из Дельфта в Сан-Паулу - географически это была ближайшая подходящая должность, какую она смогла отыскать. Первое время я сожалел о том, что Франсина отказалась пойти на компромисс и поселиться со мной - при всего лишь пятичасовой разнице во времени было вполне возможно преподавать в Беркли, живя в Сан-Паулу. Однако позднее я принял тот факт, что она хочет и далее испытывать меня. Точнее, нас обоих. Если у нас не хватит сил остаться вместе после про верки длительной разлукой - или если у меня не хватит преданности проекту, чтобы смириться с жертвами, которых тот от меня потребует, - то и она не захочет, чтобы мы перешли к следующей стадии.
Я подвел ее к столу, на котором стоял невзрачный серый ящик длиной около полуметра. Потом сделал жест в направлении ящика, и его изображение на наших сетчатках изменилось, «открыв» лабиринт с прозрачной крышкой, встроенный в верхнюю часть устройства. В одной из ячеек лабиринта неподвижно сидела слегка мультяшная на вид мышь - не мертвая, но и не спящая.
