- Как ты себя чувствуешь, парень? - спросил человек, раскачиваясь с носков на пятки. - Давай знакомиться. Я твой спаситель.
- Это вы меня утащили?
- Утащил? - неподдельно удивился человек, делая несколько шагов в сторону Тима.- Не утащил, а спас, и ты всю жизнь будешь благодарить меня за мои добровольные хлопоты. И не ты один...
- Немедленно отпустите меня,- повысил голос Тим, скатываясь с вязкой обивки на долгожданный твердый пол и с огромным удовольствием становясь на ноги.- Вы похититель, таких преступников было много в прошлом веке. Они крали детей и требовали миллион выкупа у их родителей...
- У твоих родителей нет миллиона, - перебил его человек.- Да и кому теперь нужен этот миллион? Теперь иные ценности, малыш...
Тим кусал губы и готов был броситься в драку. "Надо сдержаться,- думал он, - непременно сдержаться, иначе я никогда не выйду отсюда, меня запросто удавят в этой вязкой камере..."
- По-моему, ты все уже понял, дружок, - продолжал человек, даже не пытаясь отвести глаза от раскаленного взгляда Тима. - И не пытайся испепелить меня - я не боюсь ни тебя, ни всей ПСБ...
- Сейчас преступления раскрывают мгновенно, - не слишком уверенно сказал Тим.
- Но мы добиваемся своего еще мгновенней! В этом все дело. И вот тебе первый дружеский урок - никогда не пользуйся чужими бирочками, особенно в серьезных делах. Обдумывай все по-своему. А то сразу - преступник, преступление... Настоящие преступления делаются там, за стенами, под прикрытием законов и великой демагогии. Так-то, Тим...
- Пожалуй, хватит,- сказал Комиссар, устало потирая виски.
Грегори отключил настенный экран. Он все еще был бледен и бросал на гостя отнюдь не ласковые взгляды.
- Послушайте, Стив, - вздохнул Комиссар,- на моей физиономии семь полезных отверстий, и лично мне вполне этого хватает. И не пытайтесь продырявить меня дополнительно своими кровожадными взорами.
- Но вы же выдвинули мерзкую гипотезу...
- Мерзкую? Может быть... Но в ваших материалах нет ничего, указывающего на Нодье. Кстати, что плохого вы усматриваете в развитии мозговой надкорки? Или в третьей сигнальной системе?
- Для суперсапов оно, конечно, неплохо, - через силу ухмыльнулся Грегори. - Вопрос в том, каково это для нас. Вы понимаете, что такое гиперментальные функции?
- Что-то вроде сверхмышления, да?
- Вот именно! Возникает качество, которое уже нельзя свести к разуму, которое, грубо говоря, относится к обычному человеческому мышлению так, как самое оно относится к адаптационным комплексам высших животных. Иными словами, если над зародышевой клеткой вашего внука поколдует Жан Нодье, вы отстанете от наследника на целую ступеньку эволюционной лестницы...
- Конечно, я многого здесь не понимаю, - после некоторого раздумья произнес Комиссар, - и мне вовсе не хотелось бы сыграть роль дедушки-обезьяны... Но стоило бы спросить еще и внука. Вдруг его жизнь окажется много счастливей, стань он этим самым суперсапом. Может, он увидит такое, чего нам с вами ни за что не понять и даже не увидеть. Откровенно говоря, я и сам бы непрочь полюбоваться на мир сквозь третье полушарие, хотя бы денек... Дурацкое название, правда?
- Надкорку называют третьим полушарием лишь в шутку, - начал Грегори, потихоньку входя в азарт. - Но штука это вовсе не шуточная! У Нодье впервые сотворяется существо много сложнее своего творца, и, дав жизнь новому виду людей, мы вообще ни на что не можем рассчитывать всерьез. Суперсапам будет просто наплевать на наши цели и надежды, рано или поздно они начнут действовать так, что мы их не поймем, и тогда уже поздно бить тревогу. Суперсапы - самое остроумное оружие по уничтожению хомо сапиенс и его цивилизации. Они отберут - добровольно или насильно - наше лидерство, и на Земле произойдет адский взрыв...
- Похоже, все это голые эмоции, - усмехнулся Комиссар. - Просто вы сами слишком остро переживаете свою оторванность от суперсапов...
- Неужели вы всерьез сводите проблему к моей видовой зависти?
- Я ни к чему не свожу проблему. Это она, эта самая проблема, сводит вас с ума. А скажите - разве ваши эвросапы менее опасны?
- Эвросапы? - удивился Грегори.
- Их можно назвать так или по-иному, но симбиоз человека с эвроматом в вашей программе практически неизбежен. Я правильно понимаю?
- Отчасти! - горячо заговорил Грегори.- Понимаете верно, но лишь отчасти. Эвромат заметно усилит логические функции человека, но оставит его человеком... В эмоциональном плане!
- Вы полагаете, что эмоциональный мир суперсапов обнищает из-за того, что они отрицательно реагируют на физическое насилие? Неужели без стрельбы и мордобоя нам станет хуже?
- Не знаю, - ответил Грегори. - Наверное, человек станет лучше, но что-то уйдет. Люди будут сдержанней, и мой внук не бросится на комиссара ПСБ, защищая честь своего учителя...
- И не получит по шее, - поддразнил его Комиссар, - и не станет с ковбойской непосредственностью толкать следствие по ложному пути...
Вот и я побывала там, высокопарно выражаясь, за гранью разума, думала Анна, и там нет ничего страшного, просто иной мир, параллельный нашему, почти параллельный, почти без точек пересечения... А здесь, в общепринятой реальности, мне страшней, намного страшней. Именно страх гонит нас иногда в параллельные вселенные, те, чьи законы еще позволяют нам существовать. И не так уж важно, что эти иные законы меняют местами фантомы и реалии, главное - они помогают нам выжить...
Пройдет сколько-то лет, и на планете в самом деле все перепутается. Если маленький бихевиор-эвромат - кажется, так называет его Игорь,- если эта милая игрушка обретет полноценную сенсорную систему и возможность дистанционного воздействия на окружающую среду - тогда что? Мы создадим параллельную цивилизацию, а потом сотни лет будем исследовать возможности контакта с ней, словно с инопланетянами...
Да о чем же я думаю? Я как бы специально сговорилась сама с собой и боюсь вспоминать о Тиме - это граница, рубеж, на котором не удается слишком долго балансировать, который легко дает шанс оказаться по ту сторону... А мне туда нельзя, мне просто некогда шляться по всем этим обезболивающим параллельным мирам. Мне надо быть здесь, в том единственном мире, где исчез мой мальчик, где сейчас его наверняка мучают. А встать и броситься на поиск невозможно, все силы покинули меня, и только какая-то страшная внутренняя сила по имени слабость прижимает меня к этим подушкам, заставляет пассивно и бесцельно ждать событий, а значит, снова и снова уходить в инобытие...
Лет двести назад я покаялась бы, я бы возопила: не карай меня, Господи! Не карай меня, глупую, за дерзость мою, ибо согрешила я пред тобой и пред тварями твоими, воспарила в гордыне непомерной к тайному замыслу, коим тщилась облагодетельствовать свой род и себе добыть толику прославления. Я мыслила подарить людям бессмертие, мыслила оживить свои фантомы, сделать их не мертвыми слепками покойников, но подлинными людьми, способными воспринимать мир и по-своему реагировать на него, желала превратить древнюю урну с прахом в живую и мыслящую голограмму, ибо не могла перенести утрату отца своего, ибо воспарила мечтой, чтобы образ близкого никогда не исчезал, а жил в моем доме, жил, впитывая все новое, и мог прийти ко мне в любой момент и дать совет, и поддержать, и помочь выплакаться, как в детстве, когда большая и теплая отцовская рука так волшебно превращала слезы в улыбку, так щедро дарила успокоение и радость...
