Я жила там и была, насколько это было возможно, довольна своей жизнью. Точнее, я приспособилась к ней, ведь иной я не знала. До определенного момента казалось, что не может быть по-другому, ведь я осталась одна на всем белом свете, как и большинство моих друзей. Разве что я была более замкнута, чем остальные, погрузившись в мечты и сны, столь яркие, что казалось, будто это -- вторая жизнь, дарованная мне свыше за то, что первая жизнь многим обделила меня.
Так было до тех пор, пока не появился Юра.
Мне было десять лет. Однажды, когда я с подружками играла на площадке перед спальным корпусом, мы заметили нашу директрису, которая шла к нам вместе с незнакомым мужчиной. Гости были не таким уж частым событием для интерната, поэтому все, кто был на площадке, прекратили игру и смотрели на них. Директриса и гость подошли поближе, и Вера Сергеевна, указав на меня, произнесла: "Это Катя Орешина".
Мужчина внимательно и серьезно смотрел на меня. Он был среднего роста, крепкий, спортивный, темноглазый. Короткие русые волосы, зачесанные назад, открывали высокий лоб и тонкие темные брови. Скуластое загорелое лицо, глаза слегка прищурены. Чисто выбрит и одет в ладно сидящий на нем джинсовый костюм.
Он подошел ко мне и тихо, без улыбки, сказал: "Меня зовут Юрий Орешин. Я твой брат". "У меня нет брата", -- прошептала я, повернулась и бросилась бежать от него. Подружки поймали меня, притащили обратно и оставили наедине с моим гостем. Он сел рядом со мной на скамью и, не обращая внимания на мое угрюмое молчание, стал что-то рассказывать. Он говорил долго, но я ничего не запомнила из этого рассказа. Однако, когда он попрощался, встал и пошел прочь, я побежала вдогонку. Преградив ему путь, я спросила: "Ты придешь еще раз?". "Ты хочешь этого?" -- отозвался он. Я смутилась и промолчала, мне неловко было признаться этому необычному, красивому и чужому человеку, как сильно я этого хотела. "Я приду, даже если ты этого сейчас не хочешь", -- сказал Юра, -- "У меня ведь тоже никого нет, кроме тебя". "Когда ты придешь?" -- уточнила я. "Как только смогу, к сожалению, я не хозяин своему времени", -- ответил Юра, и я поняла, что он занят в жизни чем-то серьезным.
И начались бесконечные дни ожидания. Через месяц мне показалось, что Юра никогда больше не придет. Через два я была уже почти уверена, что его приезд был случайностью, что меня с кем-то спутали, и я никогда уже не увижу этого симпатичного человека со спокойным открытым взглядом.
Но он приехал. Приехал неожиданно, когда я уже почти не вспоминала о нем.
Здороваясь со мной, он не смог скрыть своей радости, и этим совершенно меня покорил.
С этого дня я была уже уверена, что я больше не одинока. Долго меня не интересовал вопрос, кто он такой и откуда взялся. Наверное, это был суеверный страх спугнуть его своими расспросами. Я жила от одной нашей встречи до другой. Только потом, уже несколько лет спустя, меня стали беспокоить серьезные раздумья о том, почему же он только приезжает меня навестить, а не забирает меня с собой навсегда из интерната. Ведь в моих глазах он был ужасно взрослым и имел на это право.
Когда в следующий его приезд я спросила его об этом, он смущенно пожал плечами и пояснил: "Ну, во-первых, работа... У меня нет дома, и мне практически некуда тебя привезти. Я все время в командировках... Ну а главное, нам вряд ли кто-нибудь разрешит..." "Почему?" -- не поняла я.
Медленно подбирая слова, Юра объяснил, что мы с ним не родственники.
Просто мой отец давным-давно усыновил трехлетнего мальчика, сына своей первой жены. Затем мать Юры довольно быстро упорхнула куда-то в поисках птицы счастья с очередным поклонником, оставив своего сына на руках у Ивана Орешина. Тот оказался человеком добросовестным и тянул парнишку один. О приемном отце Юра вспоминал с нежностью хотя и не был таким уж охотником до воспоминаний. В пятнадцать лет мальчик оказался в суворовском училище, и с тех пор видел отца крайне редко. Освободившись, наконец, от обязанностей няньки, наш отец женился еще раз, и родилась я. Юра видел мою мать всего лишь пару раз, и не мог рассказать о ней практически ничего. В Пскове он не бывал до того момента, когда вдруг решил разыскать меня, помня, что незадолго до гибели у отца родилась дочка.
Едва оказавшись вдали от приемного отца, Юра начал строить жизнь по собственному разумению. Карьеру офицера он считал для себя наиболее подходящей, и за то, что отец пристроил его именно в суворовское, Юра был от души ему благодарен. Возможно, я зря иронизировала, и отец действительно думал о будущем Юры, а не преследовал цель поскорее избавиться от мальчишки.
Когда Юра получил возможность бывать там, где хочется, ему не к кому было поехать. Следы своей матери он потерял, да и не хотел их разыскивать. Сам он женился рано и неудачно. Я никогда не расспрашивала Юру об этом, признавая право брата отгородиться от неприятного прошлого. И оставшись совершенно один, самостоятельный взрослый мужчина решил найти и согреть своими редкими посещениями маленькую одинокую девочку, которая, в сущности, не имела никакого отношения к его жизни.
Видимо, Юрке дорогого стоил этот рассказ, он боялся оттолкнуть меня от себя, но я сама удивлялась своей реакции: я не придала значения его словам. К тому времени я уже так привыкла к Юрке, к его редким коротким визитам, забавным историям и искреннему интересу ко всему, что касалось меня, и известие, что он и не брат мне вовсе, нисколько меня не расстроило. Мне уже стало очевидным его намерение не пускать мою жизнь на самотек, и я ничего не имела против.
Я становилась взрослой, изменялись и наши встречи. Хотя и теперь Юрка очень немногое доверял мне из своей жизни, мне было известно, что мой брат -- сотрудник одного из управлений службы безопасности. Я знала о его делах не больше, чем прочла бы в любом детективном романе, а потом и вовсе выяснила, что Юрка просто нес всякую чепуху, лишь бы развлечь меня и отвязаться от расспросов. Но его скрытность лишь заставила меня проникнуться уважением к тому, чем занимались Юрка и те шесть человек, которыми он руководил. Если об этом нельзя было рассказывать, значит, в моем понимании, это было что-то стоящее.
В шутку, ради того, чтобы просто поиграть со мной, Юра обучал меня разным своим хитростям: наблюдательности и умению извлекать информацию из мелочей, правильной постановке вопросов и секретам диалога, умению вести разговор так, чтобы собеседник сам без нажима рассказывал все, что нужно, и всяким другим пустякам из области психологии общения. Потом я отрабатывала все это на своих подругах по интернату и приходила в восторг от результатов. Иногда Юрка показывал мне приемы какой-то странной борьбы и больше меня радовался, когда у меня что-то получалось. Я очень боялась разочаровать его и старалась вовсю. Юрка казался мне самым добрым и умным человеком на свете.
