А утром дверь моей одиночки распахнулась, и на пороге возник крепкомордый опер.
- Вы свободны, мистер Рочерс, - проскрипел он. - Но только до поры. Вас освобождают под залог. Если бы не косвенность улик, я бы вас не выпустил отсюда ни за какие деньги.
- Это почему? - спросил я спросонья, садясь на постели. Чувствовал я себя отвратительно, хотя голова и не болела, и сразу же пожалел, что вступил с ним в беседу. Мне просто надо было молча сматываться. Конечно, предварительно узнав, кто внес за меня залог.
- Потому, - ответил он, - что "репортер года" для меня не звание, а диагноз. Такие шизанутые живчики, как вы, лезут во все темные дыры и вытягивают из них на белый свет неприятности. Если бы не журналисты, в мире было бы намного спокойнее.
- Может быть, вы и правы, - заметил я, застегивая брюки. - Но не кажется ли вам, что претензии надо предъявлять к темным дырам, а не к журналистам? Надел ботинки и прошел мимо него в дверь. - Кстати, кто внес за меня залог?
- Мужчина по имени Томас Брайтер. Бывший капитан экспедиции разведчиков Дальнего космоса. У вас хорошие заступники.
Я ничего не ответил ему. Потому что как только услышал имя Брайтера, потерял ориентировку в пространстве и застыл у двери в камеру. "А вот и жетон нашелся! А вот и жетон нашелся!" - билось у меня в голове. И я понял, что ничего не понимаю в происходящем, а значит, дела мои совсем плохи.
Крепкомордый почувствовал мое замешательство и внимательно заглянул в лицо. Я взялся рукой за затылок и сморщился от несуществующей боли:
- Иногда еще покачивает... - И деланно-задумчиво произнес. - Брайтер... Давненько я не видал его... Как он выглядит?
- Обычно, - кратко ответил крепкомордый, запирая камеру. - Как все капитаны.
По его словам я мог судить только о том, что человек, назвавшийся Брайтером, ничем не вызвал подозрений полицейских. А следовательно, предъявил подлинные документы, был одет, скорее всего, в форму космического разведчика и по возрасту и внешности соответствовал своему статусу. То есть был сравнительно молод и крепок на вид.
Я не решился расспрашивать чуткого опера подробнее. Он протянул мне пропуск на выход.
- До свидания, мистер Рочерс, - сказал он, сделав ударение на "свидания". - До выхода проводить?
- Прощайте, - ответил я. - Не надо. Сам найду.
И двинулся по коридору. Меня остановил его окрик:
- Рочерс! Я забыл вам кое-что передать. Мистер Брайтер сказал, что сегодня будет ждать вас в пансионе "Утренняя звезда".
Совершенно ничего не соображая, я вышел из здания криминальной полиции и отправился домой.
А потом, кое-как позавтракав и приведя себя в порядок, помчался к пансиону "Утренняя звезда". Чтобы получить ответы на свои вопросы. Ответы, от которых зависела моя свобода, а может быть, и жизнь.
Конечно, если бы я был нормальным человеком, а не имел, по словам крепкомордого опера, диагноза "репортер года", я направился бы не в "Утреннюю звезду", а в Бюро звездных стратегий. Если меня не могли понять в полиции, то в Бюро, по крайней мере, выслушали бы до конца. Внеземные цивилизации, не входящие в Галактический союз, были предметом особого внимания Службы Безопасности Земной системы. И история о тайной ментальной разведке, проводимой неизвестными нам инопланетянами с неизвестными целями, заставила бы спецов проверить правдивость слов покойного Хаткинса.
Так я размышлял рано утром, когда немного пришел в себя, оказавшись дома. Но потом, пораскинув мозгами, понял: не только в полиции, но и в Бюро мне никто не поверит.
Ситуация для поднаторевших на играх с секретами спецов БЗС складывалась очень прозрачная. Дэниел Рочерс, почему-то имевший зуб на Томаса Хаткинса, накормил его препаратом "пузо", и Хаткинс взорвался. Рочерс, ранее не имевший дела с внутриполостной взрывчаткой, не сумел просчитать момент "включения" гидролиза, и отрулил от жертвы слишком поздно. За что и поплатился легким сотрясением мозга. Чтобы навести следствие на ложный путь, он - парень с фантазией, журналист как-никак! - придумал сказочку для дураков. Именно для дураков. Потому что достаточно произвести поиск первого уровня сложности, и окажется, что девятнадцать участников 130-ой экспедиции разведчиков найти невозможно. За пятнадцать лет они так напетляли по Земле, планетарным колониям и дружественным планетам Галактического союза, что определить, где они находятся сейчас, уму непостижимо. В списках усопших и пропавших без вести они наверняка не значатся. Объявлять тотальный поиск - не имеет смысла. На Земле это еще сработало бы, но в масштабах Галактического союза - нет. Потому что система регистрации существ, прибывших на другие планеты, несовершенна. Если бывшие разведчики - отшельники и не хотят о себе заявлять, то их никто не найдет.
- Но тогда объясните, почему все они как один подали в отставку после той роковой экспедиции? - кричал бы я.
Мне улыбнулись бы, как несмышленышу.
- Групповая фобия. Очень распространенное явление среди экипажей, попавших в происшествия такого рода. Здесь ничего необычного нет.
И я бы заткнулся. А потом бы растерянно спросил:
- А вы не можете определить наличие каналов ментальной скачки информации у землян и ее передачи в космос?
- Чем? - ответили бы мне вопросом на вопрос. - Мы не умеем определять и контролировать ментальные поля.
- А это ваше... как его... пси-оружие?
- Это оружие, а не контрольный прибор. Превратить человека в зомби не означает прочесть его мысли. Кстати, вы придумали неудачную форму ментального контроля. Потому что в природе она не существует. Невозможно навязать человеку программу действий и все же сохранить его как личность. Ведь, судя по вашему рассказу, капитан Брайтер после зомбирования жил жизнью нормального человека и даже не потерял способности испытывать глубокие интимные переживания, любить. Такое деликатное воздействие на личность организовать невозможно. Ни одна из известных нам инопланетных цивилизаций делать этого не умеет.
- Хорошо! - не сдался бы я. - Вы не можете найти никого из девятнадцати. Но один-то человек нашелся сам! Томас Брайтер внес за меня залог и сегодня ждет меня в "Утренней звезде"! Поехали туда!
- Поехали!
И в "Утренней звезде" мы не нашли бы никого. Потому что Томас Брайтер этот загадочный призрак! - хотел встретиться именно со мной. Тет-а-тет. Поэтому спецы Бюро смогли бы только мило побеседовать с его сыном. Он сказал бы нам, что папу не помнит и не видел ни разу в жизни. Зато знает и любит дядю Хаткинса, который изредка навещает его и рассказывает об отце...
Вот так. А после этого все сосредоточились бы не на правдивости истории Хаткинса, а на лживости истории Рочерса. И спецы вступили бы в коалицию с крепкомордым опером...
