Я, конечно, бодренько так отвечаю:
— Есть проблемы — будем решать.
Фрэнки на это ничего не сказал, только нахмурился еще сильнее. Не-ет, явно с ним что-то не так. И мешки под глазами, и руки трясутся…
— Сколько мы с тобой знакомы, а, Мик?
— Со школы, босс.
Он головой покачал:
— Да, давненько.
— Ты всегда можешь на меня положиться, — говорю я, а сам нутром чую: не к добру это все.
Фрэнки как-то странно на меня глянул и полез в нагрудный карман за портсигаром. А у самого пальцы ходуном ходят. Уже и я занервничал.
— Что стряслось, босс? — спрашиваю.
— Есть для тебя одна работенка.
— Нет проблем, — говорю. — Кого надо грохнуть?
— Жлоба.
Я прямо опешил:
— Так он ведь вроде уже… того?
Тут Фрэнки как заорет:
— Ну так значит сделай это еще раз!
— Да запросто, — отвечаю, а сам думаю: что-то у бедняги с головой…
Он тем временем вытащил наконец этот чертов портсигар, закурил… И тут вдруг наклонился через стол, чуть в лицо мне сигарой не ткнул, и шепчет:
— Он вернулся!
— Кто, Жлоб?! — Я аж присел. Босс выдохнул облачко дыма и тоже уселся за стол. Огляделся по сторонам, как будто боялся, что у него за спиной кто-то прячется, а после кивнул:
— Он здесь! Никогда не знаешь, когда придет, когда уйдет. Все тихо-тихо, и вдруг — бац! — вот он.
— Босс, я не верю в привидения, — заявил я.
— Я тоже! — отрезал Фрэнки и так зубами скрипнул, что аж сигара переломилась.
— Ладно, босс, не волнуйся. Надо грохнуть еще раз — грохнем.
Фрэнки облегченно вздохнул, откинулся в кресле и бросил обломок сигары в пепельницу.
— Я знал, что могу на тебя рассчитывать, Мик, — и тычет пальцем мне в грудь. — Мы с тобой останемся здесь и будем ждать Жлоба.
— О’кей, босс. Я встану там, в углу.
Тут Фрэнки как замотает головой: я даже испугался, что она у него отвалится.
— Нет! Оставайся там, где сидишь. Ни на шаг от меня не отходи!
«Матерь Божья! — подумал я. — Нервы-то у Фрэнки ни к черту».
Однако продолжал сидеть как ни в чем не бывало. Тут ведь дело такое: если человеку взять и сказать прямо в лоб, что у него крыша поехала, ему ведь от этого легче не станет, верно?
Тут зазвонил телефон. Фрэнки схватил трубку, а я сижу и делаю вид, будто ничего не слышу.
Фрэнки как заорет:
— Что?! Нет. Нет! Никуда я сегодня не поеду, Энни. Нет! Извини, детка. Нет!!!
И бросил трубку.
Маленько погодя уже и солнце поднялось, и вода в заливе стала цвета апельсинового сока. Подошло время обеда, и мы заказали сэндвичи с фрикадельками прямо в офис. После обеда Фрэнки задремал и стал подергиваться во сне — точь-в-точь как коккер-спаниель, был у меня такой в детстве. Мама моя, мир ее праху, говаривала в таких случаях, что Пеппи снится, будто он гоняется за кроликами. Фрэнки гонялся за своими кроликами несколько часов кряду, так что уже и я, глядя на него, начал вздрагивать.
Вдруг он проснулся, да как вскочит!
— О, Господи, — говорю я. — Босс, да на вас лица нет!
— Он приходил?
— Нет. Никто не приходил.
Но ближе к вечеру, когда на небе загорелись первые звезды, а у меня от долгого сидения на стуле уже ныл зад, это все-таки произошло. Сижу я, значит, рядом с боссом, и тут из темного угла выходит… кто бы вы думали? Правильно! Жлоб собственной персоной! Фрэнки как-то задушенно вскрикнул, а я достал из кармана пистолет и выпустил четыре пули прямо Жлобу в сердце. Четыре пули сорок пятого калибра — это вам не щепотка! Да каждая из них может укокошить здоровенного быка с пятидесяти шагов!
А ему хоть бы хны. Стоит себе, как будто так и надо, серо-зеленый и прозрачный, словно банкнота в три доллара. Я, конечно, человек не суеверный, но в тот момент едва не скопытился. А Жлоб глянул в мою сторону и нагло так заявил:
— Ты что, сбрендил?
Я в ответ ни бе ни ме, будто язык проглотил. Только и смог кивнуть на Фрэнки — тот, бедняга, все пытался слиться с креслом. Жлоб понял:
— Ладно, не извиняйся. Работа такая, да?
Потом двинулся вперед странной такой походочкой — как будто и плывет над полом, и в то же время вразвалочку идет — и остановился прямиком напротив босса.
— Привет, Фрэнки. Ты уж извини, давненько к тебе не заглядывал. Н-да… Вот так живешь-живешь и думаешь, что там, на небесах, сплошные арфы да ангелы, тишь да благодать… А ведь и там покоя нет — дела, дела…
В горле у Фрэнки что-то булькнуло.
— Ну так как? — привидение выжидающе уставилось на него. — Что решил?
— Я… э-э… н-ну…
Призрак тяжело вздохнул.
— Я, может, и обрел бессмертие, но терпения у меня от этого не прибавилось, имей в виду. В последний раз говорю: отдай свою территорию моему Полли, а иначе тебе и твоей семейке придется еще не раз терпеть мои визиты. — С этими словами он красноречиво провел ребром ладони по полупрозрачной шее. — И уж будь уверен, они будут далеко не так приятны, как нынешние.
Фрэнки в ответ прохрипел что-то неразборчивое, а Жлоб отступил обратно в тень и был таков.
Фрэнки вытащил платок и отер пот со лба.
— Ты должен мне помочь, Мик, — выдохнул он. — Мы ведь с тобой друзья, верно? Ты единственный, кому я могу доверять.
— О чем базар… — говорю, а самого слегка потряхивает.
— Мы должны избавиться от Жлоба раз и навсегда, а не то всем нам крышка.
— Ясно, — отвечаю. Хотя на самом деле ни черта мне не ясно. А главное — причем здесь «мы»? Мне вроде Жлоб не угрожал… Не успел я додумать эту мысль, как Фрэнки меня спросил:
— Что собираешься делать?
Я крепко задумался.
— Наверное, надо для начала узнать, как избавляются от привидений.
Фрэнки просиял:
— Отличная мысль!
Честно говоря, опыта насчет привидений у меня было маловато, и первым делом я решил наведаться к знакомой монахине — сестре Лизе Мишель.
Я решил не ходить вокруг да около, а сразу перейти к делу.
— Сестра, мне нужна ваша помощь.
— Что случилось?
— Мне тут надо от одного духа избавиться.
— А дезодорант не пробовали? Знаете, иногда очень здорово помогает, — защебетала она. — Дальше по улице как раз есть парфюмерная лавка…
— Да нет, — смутился я. — Мне надо изгнать злого духа.
— Мы этим больше не занимаемся, — заявила сестра.
— Как это?
— Согласно директиве Ватикана от 2022 года Церковь теперь не верит в существование духов…
— Но я видел его своими собственными глазами!
— Вот вы меня перебили, а я как раз хотела сказать, что даже если бы мы верили в духов — а мы в них не верим, — то ведь они тоже когда-то были людьми, а значит, мы все равно не должны обращаться с ними жестоко.
