Солнце стояло еще довольно высоко, и строение выглядело очень мирным, с увитым плющом фасадом. К моему разочарованию, в зале, где вчера Дженни целовалась с призраком, никого не было. Неужели я ошибся? Нет! Странное журчанье послышалось то ли из соседней комнаты, то ли снаружи – отражаясь от стен, звуки создавали распадавшееся эхо, будто разговор, разорванный на мелкие клочки, которые невозможно соединить правильно.
Я осторожно направился в соседнюю комнату. Здесь было небольшое окошко, выходившее на восточную сторону, и солнечный свет сюда не проникал, а потому в полумраке было трудно ориентироваться. Дженнифер стояла на коленях лицом к дальней стене, а призрака я сразу не заметил – он-то и издавал звуки, напоминавшие журчанье. Приглядевшись, я понял, что Норман тоже стоит на коленях и держит руки Дженнифер в своих. Похоже, эти двое только что целовались, а может, занимались еще чем-то, но я отогнал от себя недостойную мысль – не знаю, как она вообще могла прийти мне в голову.
На сестре было ее лучшее платье – зеленое, в оборочку, с отложным воротом, – которое она, несмотря на свою умственную убогость, сумела выбрать среди вороха тряпья в своем шкафу. Призрак, насколько я мог судить, едва различая его белесую фигуру, тоже был сегодня при параде – угадывались контуры то ли длинного сюртука, то ли пальто, поди пойми на самом деле, но на голове у него была то ли шляпа с узкими полями, то ли (так мне показалось) перевернутая кастрюля без ручек.
И они разговаривали. Было так странно это слышать и видеть, что я застыл в дверном проеме, и все застыло вокруг, будто Дженни с Норманом были актерами на подмостках удивительной сцены, а я – единственным зрителем.
Норман журчал ручьем, Дженнифер тихо нашептывала, звуки казались призрачными, но для них двоих были настоящими и реальными, – скорее они меня воспринимали призрачным существом, мешавшим им познавать радость общения.
Я прислушался, но не понял не только ни единого слова, но даже того, говорили ли они или мурлыкали, как два довольных друг другом котенка.
И что было делать? Шериф, отец и другие мужчины не найдут Дженнифер в лесу, потратят на поиски вечер и всю ночь… Нужно как можно быстрее вернуть сестру домой, притом исхитриться сделать так, будто она пришла сама, не помня, куда ходила. Последнее было нетрудно, никто бы и допытываться не стал, прекрасно зная, что вопросами от Дженнифер толку не добиться. Но как доставить ее домой незаметно, ведь около ворот и во дворе наверняка собрались женщины, бросившие домашние дела ради возможности почесать языками и перемыть косточки не только пропавшей девушке, но и всему населению Глен Риджа.
Я взял сестру за руку, причем не мог не коснуться Нормана, прижимавшегося к Дженнифер всем своим призрачным телом. Рука моя прошла сквозь руку призрака, но он был так занят беседой, что не обратил на меня внимания. И лишь когда я потащил Дженни к двери, оба поняли наконец, что находятся здесь не одни, – и хорошо, что это был я, а если бы их нашли шериф с компанией?
В тот момент я решил, что призрак, явившись, конечно, не из будущего, а с того света, хочет забрать с собой Дженнифер, как Мефистофель в книге Гёте пытался унести на небеса душу Фауста. А поскольку забрать потусторонние силы могли только душу, я с неодолимой ясностью осознал, какая смертельная опасность грозила Дженни.
Осознав это, я потянул сестру прочь из Углового Дома, чуть не вывернув ей руку, а она сопротивлялась, причем молча, что меня тоже поразило: неужели понимала, что криком привлечет внимание, и сюда нагрянет все мужское население Глен Риджа?
Я оглянулся: призрак стоял посреди комнаты, едва видимый в полумраке, он воздел руки к небу, призывая, должно быть, на помощь силы небесные, и я услышал шипение, на этот раз настолько громкое, что мне заложило уши. Я споткнулся, Дженни вырвалась, бросилась назад и, обняв призрака, громко сказала:
– Ты выслушаешь Нормана, Джон, а потом я тебе скажу, как ты глуп и ничего не понимаешь в жизни.
Надо же, и это говорила Дженнифер, вообще не представлявшая, что в жизни можно делать много всякого, кроме как считать бабочек, облака, тарелки, коров, звезды, бревна и вообще все, что поддавалось счету.
– Я люблю Нормана, – сказала Дженни, а призрак подтвердил эти слова кивком полупрозрачной головы, прошипев что-то, возможно, означавшее: «Я тоже ее люблю».
– Норман – единственный, кто понимает меня.
С этим я не мог спорить. Очевидно: только присутствие призрака каким-то непостижимым образом позволяло Дженнифер разговаривать, будто она была нормальной девушкой и даже более того – умной, поскольку могла выговаривать слова, которые не понимал я, имевший все-таки какое-никакое, но образование. Если Нормана не было рядом, Дженни возвращалась в свое обычное состояние.
Дженнифер говорила, а призрак, обняв ее за плечи, подсказывал слова гнусным шипением.
– Наши теоретики об этой возможности говорили еще за несколько лет до того, как была сконструирована первая темпоральная машина. Движение во времени – квантовый процесс, вот почему все попытки создать такую машину на основании классических представлений о сущности времени не приносили успеха. Общим мнением было, что движение вспять во времени или невозможно, поскольку приводит к неустранимым парадоксам, или возможно, но требует энергетических затрат, равных полной энергии Вселенной, что, как вы понимаете, тоже делало невозможным всякое смещение вспять во времени.
«Как вы понимаете!» Слова эти в устах Дженнифер были так же безумны, как темпоральная машина, о которой толковал призрак устами сестры, сделав ее своей марионеткой. Он воображал, что читает лекцию? Кому? Он понимал вообще, что находится не в потустороннем университете, а в заброшенном доме в Глен Ридже, штат Нью-Джерси?
Мысли мои на какое-то время смешались, и я пропустил что-то из речи призрака, озвученной Дженнифер с «мастерством» актера, плохо заучившего роль и внимательно слушавшего подсказку суфлера.
– …и решается в уравнениях квантовой физики, – продолжала между тем Дженни, тщательно проговаривая слова, не существовавшие в языке Шекспира, Диккенса и Лонгфелло. – Только тогда и удалось разрешить сразу две проблемы – перемещений вспять во времени и темного вещества, заполняющего Вселенную.
– Дженни, – сказал я, заполнив возникшую паузу (сестра обернулась к призраку и страстно – так мне показалось – поцеловала его в губы, а призрак обнял ее обеими едва видными, но для Дженнифер, очевидно, сильными руками, привлек к себе, и поцелуй, недопустимый никакими житейскими установлениями, длился столько, что я успел начать, продолжить и закончить фразу). – Дженни, пожалуйста, пойдем со мной, нужно вернуться домой раньше, чем отец с шерифом и мужчины, отправившиеся на твои поиски. Ты не понимаешь, что может произойти, если они, не найдя тебя в лесу, станут обшаривать каждый заброшенный дом в окрестности и непременно будут здесь. Дженни!
