— Вы хотите сказать, что это вы породили Странников?
— Нет, я хочу сказать, что мы тогда слишком небрежно работали с пространством-временем. Откатить изменения, вызванные нами, очень сложно, но реально. Вы поняли?
— Что если Странники не примут ваши условия, вы их уничтожите?
— Не поняли, — огорчился дракон. А мне казалось, я очень понятно объяснил, что соваться в чужой континуум крайне опасно. Кроме того я сообщил вам жизненно важную для Странников информацию. Это тоже жест доброй воли. Если они правильно ей воспользуются, все будет хорошо. Если возникнут вопросы, не стесняйтесь, спрашивайте. Свяэь через двойняшек. Они периодически будут появляться в вашем мире. И у меня к вам личная просьба. В мае 2199 года они здорово нахулиганят в вашем мире. Сорвут вам один эксперимент. Прикройте их, пожалуйста, перед своими. И перед людьми, если получится. Пустите дело на тормозах. Да и в другие годы… Прикройте, если не сложно.
— Да кто вы такие? Откуда свалились на мою голову? — разозлился Логовенко. — Учите других, а сами? Гуляете по времени как по собственному огороду, собираете артефакты в соседних галактиках…
— Мы — результат вашей непродуманной активности в соседнем континууме. Вы породили нас, — ответил дракон. — Что возвращает нас к первому тезису. Кажется, все обсудили. Можно я лягу?
— Вы этому от Горбовского научились? А мне что теперь делать?
— Передайте мои слова Странникам.
— И все?
— И все. Если вы внимательно меня слушали, то должны понять, что не послушаться меня они не могут. Просто побоятся уничтожить ненароком собственную цивилизацию. Если моя теория правильна, наши цивилизации образуют две временных петли. Свою петлю мы уже замкнули, м наше будущее гарантировано. Их цивилизация менее стабильна, так как завязана на нашу и несколько временных петель.
— То есть, они больше вас должны быть заинтересованы в сохранении статус кво?
Коша не успел ответить. Ба-бах! — прямо из воздуха, на высоте двух метров вывалились сестренки в своих потертых оранжевых комбинезонах.
— А-а-ай!!! Ква-куи! Я Монтану рога обломаю! Не мог давление скомпенсировать!
— За давлением Шаллах следила. У нее рогов нет.
— Ее счастье, — сестренки поднялись, отряхнули комбинезоны и направились к беседующим. — Папа, вы тут пятый час лясы точите. Не надоело?
— Малышки, будьте вежливы. У нас гость.
— Знаем мы этого гостя, сами похищали, раздевали, в кроватку укладывали. А ты знаешь, что он за нами с киноидом бегал, еле оторвались.
Логовенко улыбнулся и поднял руки ладонями вверх:
— Девушки, какие вы злопамятные! Сколько веков прошло, неужели не простили за давностью?
Вредины с размаху плюхнулись на подлокотники свободного кресла. Задние ножки от двойной нагрузки ушли в мягкую землю, кресло перекосилось, обе взвизгнули.
— Мы из-за вас авиетку разбили. В болоте чуть не утонули, — сообщила Мириту.
— Извинишься — простим! — заявила Мириван.
— Даниил, извинитесь, — посоветовал Коша. Если женщина неправа, перед ней надо извиниться.
— Папа!
— Простите, девушки!
— Простим? — переглянулись Вредины. — Простим! За это надо выпить.
Одна направилась к холодильнику, распахнула дверцы и начала бросать бутылки, упаковки, банки и бокалы неглядя, через плечо. Вторая ловко ловила и расставляла на столе.
— Командор, вы, кажется, сказали, что девушки на Сарме… Или это в будущем?
— Артисты на сцене умирают понарошку, — прогудела из холодильника та, что швырялась продуктами. — Жареную саранчу будем?
— Девочки, девочки! — воскликнул Коша.
— А леди Лобасти очень любит, — уточнила та, что у стола. Вы, Даниил, ее в заповеднике видели, когда за нами гонялись. В шести экземплярах.
Через три минуты стол ломился от яств. Мириту разлила по трем бокалам шампанское, остальное вылила в серебряное ведерко для льда. Заглянула в него — и опорожнила туда еще две бутылки.
— За что пить будем? — спросил Даниил Логовенко, поднимая запотевший бокал.
— За взаимопонимание? — с надеждой спросил Коша, протягивая лапу за ведерком.
— Сначала положено за знакомство, — решительно возразила Мириван. — Второй тост — за милых дам. А уж потом — за что угодно.
— Милые дамы — это мы, — на всякий случай уточнила Мириту.
Чтоб не спорить, выпили за знакомство. Сестренки тут же перешли на «ты».
— Девушки, почему приборы издали берут вас как киборгов, а при детальном зондировании — чистый гомо? — поинтересовался Логовенко. Мириту хихикнула в ладошку.
— Все просто, Даня. Ловкость рук, и никакого мошенничества…
— … Наоборот, Мири, наоборот! Ловкое мошенничество, и ничего кроме! Медосмотры за нас проходила мама Мири, объяснила Мириван. — Она живая.
— А вы? Я хотел спросить, у вас мозг живой, хорошо экранированный, или…
— Мозг у нас из многоядерных процессоров. Около тридцати пяти тысяч RISC-овых ядер, поэтому мы — рисковые девчонки, — объяснила Мириту.
— А эмоции?
— Эмоции у нас от мамы Мири.
— То есть, человеческие. Тогда почему у Камилла их нет? У него же человеческий мозг.
— Камилл ошибся. Он слишком сильно купировал организм в своем стремлении к совершенству.
— Грустно. Он мог бы стать одним из нас.
— Пап, а может, предложим ему стать первым драконом-киборгом? — предложила Мириту.
Коша не ответил. Он весь напрягся, привстал на передние лапы, вывернув голову к домику.
— Это что за пакость?
На Логовенко обрушились удивление пополам с досадой. Сестренки-Вредины пискнули и сжались в кресле, обхватив друг друга. Мордашки их старательно изображали ужас. Даниил проследил направление взглядов и обернулся. Встал, развернул поудобнее кресло и снова сел, заложив ногу на ногу.
От рощи карликовых пальм к домику двигалось чудовище! Огромный тиранозавр-рекс. Туловище он держал вертикально, из-за чего голова вознеслась метров на семь-восемь. Шкура висела складками, маленькие передние лапки барабанили по груди. Двигался он медленно и неуклюже, опираясь на толстый хвост.
Чувства подсказывали Даниилу, что со стороны динозавра нет никакой биологической активности. Зато есть электрическая и электромагнитная. Двойняшки сжались в кресле. Дракон то с подозрением косился на них, то с беспокойством переводил взгляд на динозавра. А тот приблизился к домику, почти скрылся за ним и взревел бульдозером. Домик послушно рассыпался на плоские детали как карточный. Динозавр вновь забарабанил передними лапками по широкой груди.
— Мои сандалии! — воскликнул Логовенко, подавшись вперед.
