Порой возникают предметы, которым я даже не могу подобрать названия.
Адепт коснулся красной розы, и его пальцы прошли сквозь нее. Цветок исчез.
- Цветка нет. Это иллюзия, - улыбнулся Генри, забирая призрак у Адепта.
- Опять магия, - заворчал я.
- Нет, не магия, - произнес Винер. - Во всяком случае, не та, с которой мы иногда сталкиваемся. Эта вещь - что-то вроде часов или механической куклы, только основанное на гораздо более обширных и более глубоких знаниях материального мира. Мы знаем, что бывали времена, когда люди летали по воздуху, передавали картинки на расстоянии и вообще делали то, что сегодня просто невозможно себе представить.
Некоторые секреты остались в наших библиотеках, но использовать их нет никакой возможности, поскольку из нескольких крупиц песка не сделаешь песочные часы. Из какого далека, из каких времен и миров этот предмет - мы можем только гадать.
- Библиотеки... Времена... Миры... - пробормотал Генри.
- Разрази меня гром, если я понимаю ваши невразумительные речи.
- Лучше, этого не понимать, поверь мне, - покачал головой Винер.
- Чем больше смотрю на вас, тем больше вы меня удивляете. Я давно ловлю себя на мысли, что ничего не знаю о своих спутниках, весьма, кстати, незаурядных субъектах. Порой у меня возникает подозрение, что вы гораздо более важные птицы, чем кажетесь. И что вы можете делать такое, чего не может никто. И тогда я задаю себе вопрос, а не продали ли эти люди души дьяволу. - Генри улыбался, но по его тону было понятно, что вопрос этот для него вовсе не шуточный.
- Эх, Генри, если бы я продал душу дьяволу, мир лежал бы сейчас у моих ног и власть любого монарха была бы просто ничтожной пред моей железной властью, со вздохом произнес я.
- Интересно было бы увидеть вас на троне правителя всей земли. - Генри воспринял мои слова как шутку, но я - то понимал, что говорю чистую правду. Но ему это знать необязательно. Немногим было известно, что в наш мир едва не пришел Кармагор. В моем лице.
- Интересно?.. Э, нет? Генри. Это был бы воплощенный ужас, - нахмурился я.
- Вы пробудили во мне жестокого беса любопытства... Но я вижу вдали гордые стены Севильи, в которой наши пути расходятся, - с каким-то облегчением проговорил Генри.
Действительно, мы подъезжали к Севилье, морским воротам Испании. Именно отсюда в темноту и неизвестность уходили каравеллы великого Колумба, чтобы бросить к ногам королей новый чудесный мир.
Путь сюда для нас был нелегок. После встречи с Бернандесом мы уже не могли столь беззаботно предаваться радостям путешествия. Нам приходилось запутывать следы, опасаясь не только Хранителя, но и жестокой шайки, идущей за нами. Бернандес не отставал. Несколько раз ему почти удалось нас настигнуть, и мы видели из укрытия его поредевший отряд.
Многим бандитам, наверное, наскучила эта погоня.
Бернандес упорно рассылал своих мерзавцев во все стороны, и те повсюду твердили старую легенду о еретиках и английском шпионе. Думаю, им мало кто поверил, поскольку вид молодчиков не мог вызывать доверия. Порой нам удавалось сбить Бернандеса со следа, но вскоре он каким-то непонятным образом снова начинал наступать нам на пятки, будто его сковали с нами единой цепью. Похоже, так оно и было невероятно, но это факт - наши судьбы отныне крепко переплелись.
Столетия золотых караванов из Индий (которые еще называют Америкой) превратили Севилью в цветущий город. В окрестностях ее радостно зеленели оливковые рощи и виноградники, белели богатые виллы. Дороги здесь были многолюдными, заполненными крестьянскими повозками, каретами, странствующими монахами и бродягами. Близость большого города ощущалась издалека.
И вот перед нашими глазами предстали неприступные стены и бастионы мавританского замка Алькасар, шпиль знаменитого собора, расписанного великим мастером Мурильо, величественные церкви и здания. Уже под вечер мы пересекли ворота города.
Севилья достигла почтенного возраста и пережила на своем веку немало. Основана она была в незапамятные времена, еще в первые века нашей эры, вандалы и вестготы сделали ее своей столицей. - Прощайте, друзья, - сказал Генри.
- Чем мы можем отблагодарить тебя? - спросил Адепт. - Может, золото явится достойным знаком нашей благодарности?
- Вряд ли. Там, где есть добрые чувства, золото едва ли уместно, усмехнулся Генри и исчез в переулке.
- А нам куда? Опять на постоялый двор? - поинтересовался я
- Думаю, в этом городе нам удастся найти место получше, - уверенно ответил Адепт.
Отмахав добрую половину города, мы остановились перед роскошным палаццо, отстроенным, наверное, еще во времена владычества мавров.
Адепт забарабанил в ворота, и, когда появился слуга, властно прокричал:
- Нам нужен твой хозяин!
- Хозяин погружен в ученые раздумья и уже пять дней никого не принимает.
- Если ты не побеспокоишь его, он побеспокоит тебя, и твоя спина украсится следами от заслуженных плетей. Передай ему, что на пороге стоят те, кто идет навстречу Заре, - произнес Адепт условную фразу.
Озадаченный слуга счел за лучшее не возражать, и вскоре у ворот нас встретил статный седобородый мужчина, одетый в роскошный халат.
- Я рад тем., кто идет навстречу Заре. И счастлив помочь вам всем, чем смогу.
- Пока что нам нужны отдых и еда. Все более важные дела оставим на завтра.
После обильного ужина мы устроились на ночь в просторном дворе, над нами шатром раскинулись ветви какого-то дерева, рядом плескались рыбы в бассейне с прозрачной водой.
- Хозяин этого дома - посвященный третьего уровня, - сказал Адепт. - Он и не подозревает о том, кто мы, но догадывается, что мы занимаем достаточно высокое положение. Настолько высокое, что ему в жизни не приходилось видеть никого, подобного нам. В Севилье он очень богатый и влиятельный человек, один из тех, кто держит в руках город.
- Мы достигли цели, о которой ты говорил, - сказал я недовольно. - И что делать дальше? Где здесь искать ключ?
- Ты слишком торопишься. Нам еще предстоит неблизкий путь.
- Куда?
- В Новый Свет, который испанцы называют Индиями. Через три дня туда уходит флот.
* * *
Испания переживала не лучшие времена. Она сдавала свои позиции одна за другой. После смерти последнего представителя династии испанских Габсбургов, на престол Испании был возведен внук Людовика Четырнадцатого Филипп Бурбон, что послужило поводом для развязывания очередной европейской войны. Против франко-испанской коалиции выступил союз Великобритании, Голландии, Пруссии и Австрии. Дела на полях брани для франко-испанской коалиции складывались хуже некуда. В прошлом году она потерпела сокрушительное поражение при Гохштедте, для нее навсегда был потерян Гибралтар, перешедший к Англии. Испанию все более охватывали апатия и пораженческие настроения.
