— Интересен механизм… — заметил Костя.
— Механизм пока что необъясним. Может быть, сгусток мысли, может, субстанцируется желание, воля. Но часть нашего сознания может передвигаться во времени. Вспомним об оракулах, о ясновидении — ведь это с древнейших веков!.. И кто знает, может, из будущего наблюдают за нами, изучают поступки и в истории для них нет никаких загадок.
Костя поежился.
— Мы пока что глухи в тех эпизодах, которые нам открылись. Но, возможно, научимся читать, разгадывать мысли — мысль тоже материальна, — научимся слышать звуки и тогда узнаем, о чем думал Чехов в то мгновенье, когда встретился с нами взглядом, услышим стук тарантаса и шорох ветра…
— Почему мы увидели именно эти картины, Варя?
— Их сохранил Байкал. Ничто не пропадает в мире бесследно. Может, прошедшее впитано глубиной вод, скалами, может, оно существует в потоке времени. Представь нескончаемый поток, — глаза Вари блестели от возбуждения, — себя в потоке. Позади — прошлое, впереди — будущее. При каких-то условиях можно передвигаться по этой реке — вырваться вперед, повернуть назад. Так же, как по лучу звезды. Луч материален. Когда-нибудь научимся передвигаться по нему, как по рельсу. Грубо? Но в принципе возможно — не отрицаешь? Так и время материально. Больше, Костя: выдвигается взгляд на время как на поток энергии. Именно это — река энергии — движет в природе все, от развития клетки до света звезд. Звезды живут, пылают и греют за счет этой энергии. Это уже не поток энергии — океан! Нельзя еще построить парусник, чтобы двигаться по океану. Но ведь нельзя взять в руки и атом. Мысль, воля — вот что будет кораблем для людей. Мы с тобой только что приоткрыли краешек…
— Все это понять нелегко, — задумчиво сказал Костя. — И принять.
Варя кивнула головой, соглашаясь.
— Можно увидеть другое? — спросил Костя, возвращаясь к своему первому вопросу.
— В другом месте — другое.
Костя секунду помедлил: — Жаль, что мы не можем слышать…
— Первое кино, — ответила Варя, — тоже было немым…
— Да, — согласился Костя, — немым. Но потом его озвучили!
— Озвучили, Костя. Ты меня понял.
Варя поднялась на ноги. Пошли над Байкалом. Тропка, выбитая множеством ног, поднималась на пригорки, спускалась. Сколько людей проходило здесь! Сколько на берегах Байкала жило! Мечтало, трудилось, делало открытия! А сам Байкал не открытие?
— Костя! — Варя сворачивает с тропы, по крутизне они спускаются на берег. Зачерпывают ледяную воду, прозрачную до полной невидимости, плещут в лица. — Хорошо, Костя! Были в Лимнологическом институте. Узнали, что Байкал — слово до сих пор не разгаданное: богатый рыбой, полный огня… Узнали, что Шаманский Камень действительно шаманский: когда-то шаманы устраивали там колдовские пляски. Камень был больше. Сейчас, когда уровень зеркала поднят плотиной водохранилища, камень ушел под воду, видна только его вершина. Красивое слово Ангара означает — пасть, прорва… Видели позвонок плезиозавра — окаменелый, желтый от времени, обломанный по краям. Беседовали с научным сотрудником института, и все хотелось спросить: что самое необычайное на Байкале? Спросили, и сотрудник ответил: — В июне Байкал цветет…
Признались, что слышали эту фразу. Сотрудник сказал: — Поднимайтесь на скалы выше утром и вечером.
И теперь Варя и Константин вставали до зорьки и, взявшись за руки, бежали на скалы.
Увидели то, что надо было увидеть.
Озеро светлело вместе с зарей. Голубые крылья опускались на воду, лиловые, синие, стелились на поверхности, совмещались, дышали и трепетали. Солнце добавляло им розового, красного, пригоршни золота, небо купалось в озере. Отражение облаков и гор — тоже. Вместе с солнцем Байкал вспыхивал изнутри зеленью вод, фиолетовой глубиной. Опять все это совмещалось, дышало. Белизна тумана бродила над озером там и здесь, солнце прогоняло туман, и все краски, оттенки красок приобретали первозданные цвета, теплоту.
— Вот откуда музыка, Костя, слышишь?
Костя слышал плеск волн у берега, шорох леса.
— Не то! — говорила Варя. — Хочешь, я тебя научу слушать?
Конечно, Косте хотелось слушать.
— Оранжевая полоса, смотри, — говорила Варя, — это звук виолончели. Красная — рокот фагота. Всплески солнца на поверхности — звуки фанфар. Голубые полосы — флейты. Слышишь теперь?
Байкал не только цвел, он звучал. Это была волшебная цветомузыка. Костя слышал огненный звук трубы, желтые напевы валторны. Он сжимал руку Вари, а Варя слушала и смеялась.
— Помечтаем? — говорила она.
Садились на скале, закрывали глаза.
— Город… — говорила Варя.
Они видели город — белый прекрасный город, с просторными площадями, улицами.
— Северобайкальск!..
Город еще только строился — конечный пункт Байкало-Амурской железной дороги, а они, Варя и Константин, видели его построенным — светлым, прекрасным.
— Будущее? — спрашивал Костя шепотом.
— Будущее, — отвечала шепотом Варя. — Завтрашнее.
Ездили в Большие Коты, смотрели гидробиологическую станцию, заповедник местной байкальской флоры. «Не срывайте цветы!» — просило объявление на щите. Варя и Константин смеялись трогательной наивной просьбе и уходили в лес, и там мечтали и целовались.
— Ты мое открытие, — говорил Константин. В последние дни перед отъездом он засиживался над чертежами. — Ты мне дала порыв.
Варя склонялась над его плечом, заглядывала в чертеж.
Костя чувствовал ее теплоту.
— Мысль материальна, — продолжал Константин. — Пусть она облако электронов, плазма. Ее можно ощутить и поймать. Это, — показал на чертеж, — контур, усилитель. Как ловят волну на радиоприемнике, так мы обнаружим — в прошлом или в будущем, все равно — и расшифруем мысль.
Костя смотрел Варе в глаза. В них была глубина.
И еще — ожидание. Косте было трудно браться за новую тему, замысел, который он хотел воплотить. Поймет ли Варя?
Варя спросила: — Оживить мысль? — Она умела находить точные слова.
— Оживить, — подтвердил Костя.
Глубина в глазах Вари становилась ближе, светлее. В то же время в глазах можно было прочесть: «Я же не связана с техникой, Костя, милый…»
— Я тебе помогу, — сказал Константин. — Ты открыла новый мир, осваивать его будем вместе.
Варя согласно кивнула.
— Контур, — вернулся к чертежу Константин. — Антенна, приемник… Можно сделать в виде шлема или короны.
— Согласна, — сказала Варя.
— Прошлое, будущее оживет перед нами.
Варя соглашалась.
— Перед человечеством, — уточнил Константин.
