К концу первых суток полета Андрей впал в апатию.
Наверное, он должен был облазить весь корабль, пощупать все, что разрешили бы Хрусталев с Ильдаровым. А чисто мужская тяга к технике должна по идее заставить его восторгаться умелыми придумками инженеров – космическим душем, похожим на пыточную парокамеру современных тиранов, едой в тюбиках и вакуумных упаковках (особенно впечатляли мини-буханочки хлеба на один укус, специально изготовленные, чтобы не засорять крошками воздух), велоэнергометром, беговой дорожкой – из-за экономии места в «России» тренажер смонтировали на стене, ведь в невесомости все равно, где бегать…
Но он просто не мог себя пересилить. Сначала невесомость чуть не заставила его вывернуть наружу желудок, а когда он немного привык к отсутствию веса, пошла серия коррекций курса, на коротенькие секунды снова появлялась тяжесть, потом опять приходилось беспомощно болтаться над креслом. Сложная наука передвижения в невесомости Андрею так и не далась. Вроде бы объяснения Хрусталева казались ясными, как день, но, когда дело доходило до практики, Андрей обязательно путал правую руку с левой, вытягивался не в ту сторону.
В итоге, заработав несколько чувствительных ушибов от столкновения со стенами, как всегда не вовремя оказывающимися на пути, креслами, кожухами аппаратуры и комингсами люков, он резко передумал изображать из себя матерого космического волка.
Связь так и не восстановилась. Точно следуя плану полета, через пять дней «Россия» совершила удачную посадку в районе моря Дождей, чуть отклонившись к западу от расчетной точки. Корабль сел на автоматике, полностью отработав заложенную в бортовую ЭВМ программу, хотя перед самой посадкой Хрусталев то и дело поглядывал на пульт ручного управления.
– Ну, поздравляю, космонавты! Мы на Луне! Эй, Везунчик, как самочувствие?
– Здорово, командир. Я, наконец, что-то вешу. Только почему-то…
– Что?
– Почему мне кажется, что я вешу столько же, как дома, на Земле. А говорили на Луне – притяжение вшестеро меньше.
– Ничего, – ответил Ильдаров, – это с непривычки. После невесомости вестибулярка шалит. Когда с орбиты на Землю спускаешься, вообще рукой-ногой пошевелить не можешь, кажется, будто весишь тонны полторы.
Андрей пошевелился в кресле, с удовольствием привыкая к ощущению собственного веса. После пяти дней в невесомости движения были немного резкими и дерганными. Моторика мышц тоже заново привыкала к силе тяжести.
– Надо, наверное, чего-то сказать… Ведь наши переговоры записываются? Вот и ляпнем что-нибудь для истории. Ну, типа, как Армстронг. Это маленький шаг для человека, но…
– Ага, – рассмеялся Ильдаров. – Только Армстронг сказал еще кое-что. После своей знаменитой фразы он добавил вполголоса: «Удачи, мистер Горский!». Когда «Аполлон» вернулся на Землю, настырные журналисты долго пытались добиться от Армстронга объяснения этой фразы, на что он, чисто по-американски отвечал: «без комментариев». И вдруг лет через десять после полета, получив на пресс-конференции стандартный вопрос: «А кто же такой мистер Горский?», Армстронг неожиданно ответил, что, поскольку господин Горский на днях умер, он считает для себя возможным объясниться…
– Да знаю я эту историю! Алексей, проверь лучше программу возвращения, у нас времени не так много, а еще пробы брать…
– Подождите, командир! – Андрей слушал бортинженера с заметным интересом. – Пусть доскажет, чем там все кончилось!
– Когда мне было семь лет, рассказал Армстронг, мы с братом играли в бейсбол. Брат слишком сильно ударил по мячу, и он упал под окнами наших соседей, Горских. Я побежал поднимать мяч и услышал, как миссис Горская говорит мужу: «Оральный секс?! Ты хочешь орального секса? Запомни, Горский, ты получишь его, когда соседский мальчишка прогуляется по Луне!!!»
Космонавты рассмеялись. Хрусталев с Ильдаровым отстегнулись, освободили Андрея.
– Все это байки, Андрей, не слушай. Не было ничего такого, а если и было – все равно треп… Алексей, что там у тебя?
Бортинженер не отвечал, лишь молча указал командиру на экранчик бортовой ЭВМ. Андрей не заметил, как за его спиной космонавты обменялись тревожными взглядами.
В переходном тамбуре было тесно. Как учили, Андрей в три движения освободил лунный скафандр, расстегнул его. В таком виде «Кречет» напоминал тело человека героических пропорций с распоротым животом.
«Черт! Ну и ассоциации…»
Андрея передернуло.
«Все равно надо идти. По программе полета „Россия“ должна находиться на поверхности всего семь часов, за это время нужно успеть сходить туда и обратно. И нечего рефлексировать.
Да, это страшно. Это почти невозможно. Это выше человеческих сил. Лучше все это время просидеть в тесной, но такой уютной кабине, пристегнутся к креслу и никуда не выходить. НИКУДА!!
Только зачем тогда он прилетел сюда? За триста восемьдесят тысяч километров от Земли?
Нет, мил-друг Андрей, если взялся – надо делать.
Тем более, как теперь точно решено, – для себя…»
– Командир, я просчитал на компе маршрут возвращения… У нас на старте был перерасход топлива.
– Много?
– Вторая ступень отвалилась за восемь секунд до истечения работы двигателей. Я прикинул – взлететь нам хватит. И на пару коррекций на обратном пути хватит. А вот тормозиться нечем.
– А если, как «Аполло-13» – затормозим атмосферой? Попробуй. Тем более что на Земле не могли не заметить перерасхода. Даже без связи сообразят, как подкинуть поправки на коррекцию. Но ты все-таки попробуй связаться с ЦУПом. Нам теперь без них совсем никуда…
– Андрею скажем?
– Нет. Он же у нас Везунчик. Лучше ему пока ничего не знать. Ладно, ты считай, а я пойду, помогу Везунчику скафандр надеть… Пусть прогуляется.
В многочисленных фантастических романах о Луне нет-нет, да и встречается ситуация, когда герой, спасая товарищей от очередной неотвратимой опасности, «помчался вперед гигантскими прыжками». Почему-то принято считать, что так передвигаться значительно быстрее. Не в шесть раз, конечно, – момент инерции тоже надо учитывать, ведь на Луне во время прыжка приходится толкать вперед еще и тяжеленный скафандр, но все равно – быстрее.
Однако не получается: шаги-то действительно выходят не маленькие, метров по пятнадцать, но зато скорость передвижения замедляется. Притяжение меньше, прыжок вместо стремительного броска превращается в неспешный заплыв над лунной поверхностью.
Передвижение по Луне Андрей более или менее отработал в Звездном, закаленные в условиях земного притяжения ноги, еще не совсем, правда, отошедшие от невесомости, резкими толчками несли его к цели. Если бы еще не ослепительный диск солнца над головой! Конечно, четыре килограмма воды в охладительной системе «Кречета», постепенно испаряясь через плечевые дюзы, делают свое дело, затемненный фильтр прикрывает глаза, но все равно легче не становится.
