Бу-ульк, еще мощный пузырь вырвался… и еще. Похоже, отлично работаю на выдох. Так, а плыть-то я могу таким макаром? Пошевелил руками-ногами. Рыбки услужливо отлепились из подмышек. Там сразу кожа почувствовала холод. Так они по ходу еще согревают, что ли? Хорошо… Вроде все ясно.
Пошевеливая ногами, выплыл из воды. И едва голова показалась на поверхности, все рыбки разом отвалились с лица.
– Ну что, как тебе мои щупальца? Вроде понятно, откуда взялись?
– Что это, какие-то черви приплыли, что ли? – Дарья брезгливо поморщилась.
– А что, не солидно? То вроде граф Дракула, человек – летучая мышь и все такое. А тут, значит, повелитель червей? – Профессор усмехнулся.
Дарья вдруг тоже залилась таким звонким искренним смехом, что приятно послушать.
– Похоже, ты первый раз смеешься без истерики. Это рыбки какие-то подземные, миноги или миксины. Насколько помню, из отряда круглоротых.
– Ну, из отряда или роты – не знаю. Но точно видела, как они к тебе присасывались. И, похоже, помогали дышать. Просто непривычно поначалу… Ну, как капитан «Летучего голландца» в «Пиратах Карибского моря»: смотришь кадры в рекламе – ужастик ужастиком, а когда фильм, то прикольно.
– Да… Похоже, стресс в организме на грани гибели как-то активировал живых существ… режимы переключил и использовал их как части тела. Похоже, эти рыбехи брали кислород из воды и прямо мне в кровь направляли. Мне оставалось только выдыхать углекислоту с избытками кислорода. Очень любопытное явление.
– Профессор, вы весь в засосах!
– Я и говорю, любопытное явление… Не пойму пока как, но факт остается фактом… гм. Так я еще попробую, поныряю, похоже, как-то организм адаптируется к холодной воде. А ты пока костер посильнее разожги да щепок набери.
Славутич мощно выдохнул и опустился под воду. Поставил фонарь на дно и занялся экспериментами. Через полчаса вернулся к жарко пылающему очагу. И, словно по команде, свет в зале моргнул и потускнел. Остались гореть лишь две лампы в дальнем конце зала, да и те судорожно трепетали лиловыми огоньками, мол, вот еще немного – и погаснем. Сразу стало как-то холоднее, стены растворились в темноте. Огонь сразу стал зримым, внушительным, отблески засверкали на углах балок, мягко засветились на ровном. Полуобнаженный торс, словно кнут, свитый из толстых жил. Жесткое лицо, как у монаха на выходе из сорокадневного поста. Глаза смотрят пристально, цепко. Он хмыкнул, швырнул на пол внушительную связку шевелящихся миног.
– Пожарь пока, если умеешь… хранительница очага. Что свет утих? Электричество, что ли, экономится?
– Ничего страшного, это просто автоматика.
– Надеюсь, предусмотрела что-то вроде розетки для зарядки фонаря? Насколько хватит аккумуляторов?
Дарья хихикнула.
– А пока электричество будет в высоковольтной линии. Там возможность была… сделать безлимит. И не найдет никто утечку.
Маникюрные ножницы сломались еще о волосы, но острые половинки отлично вспарывали нежные брюшка деликатесных, в общем-то, рыбок. В воздухе повис приятный запах сырой рыбы, которую хочется хватать, макать в соль и жевать, не заморачиваясь приготовлением.
– А зачем отключать тогда?
– Красиво… словно под луной. Я сама программировала освещение.
Скоро длинные тонкие тельца, словно сосиски-переростки, заскворчали над пламенем.
– Профессор! Ты, похоже, никогда в походы не ходил! Дай-ка сюда!
Он без вопросов протянул нанизанные на тонкие лучинки тушки, с удовольствием глядя, как ловко Дарья суетится вокруг огня. Она как-то умудрилась увязать лоскутки разорванной джинсовки. Застегнула и привязала рукава на спине, вытащила руки в дырки. Наряд выглядел причудливо… но как-то очень правильно. Славутичу нравилось, как мелькают ее крепкие тонкие руки, как отсвечивает на них огонь. Дарья умудрилась лихо остаток волос зачесать на ухо и подвязать повязкой-хайратником. Дым от костра шарахается в разные стороны, и каждый раз она ловко от него уклоняется. А рыбешки веером в руках скворчат и капают на угли соком.
– Подкопченные получаются. Соли, правда, нет, но, думаю, после вчерашнего ужина моей прической сойдет. И вообще, так рассыпали мои маникюрные принадлежности, что щипчики для волос не найду никак!
Очарование первобытной картины отступило. Профессор язвительно хмыкнул:
– Ну, прическа – это самая малая плата за тот бред, в который ты меня вписала. А щипчики… знаешь, зачем древние славянки прыгали через огонь?
– Зачем?
– Ну волосы лишние удаляли, без всяких щипчиков, с ног и все такое. Потом сразу купаться бежали, а то несло, как от паленых кошек. Не веришь? Смотри!
Профессор выхватил из костра горящую головню и быстро несколько раз провел над предплечьем. Волосы заскворчали и свернулись крошечными оплавленными бугорками. Дарья испуганно ойкнула, отложила покусанную миногу. С любопытством вытянула шею.
– Ух ты, вот это фокус! И не больно?
– Не больно. Тут главное не передерживать. Ну что, зачем тебе щипчики? Вон огонь какой! Попрыгай, я отвернусь пока.
– Не… да это вообще и не для того щипчики. И вообще я еще не настолько заросла, – смущенно улыбнулась девушка.
– Ладно, ты тут обустраивайся на ночь, а я еще немного потренируюсь да поплыву на разведку. Надо отсюда выбираться, не век тут вековать.
– Прости…
– Да ладно, чего уж там, бывает. Разрулим как-нибудь.
– Прости, но мне до сих пор кажется, что все правильно сделала.
Угли подсвечивают лицо снизу, глаза поблескивают загадочно, губы чуть улыбаются.
– Ладно, проехали. А то ругаться начнем. Не люблю. Ладно, я на разведку, – буркнул Станислав.
Спустя несколько минут надоевшая ледяная вода сомкнулась над головой. Миноги на этот раз приплыли еще быстрее. Рыбки свободно давались в руки и охотно присасывались куда приставит. Попытался понять, как же они прилепляются, но крошечные круглые рты плотно приникали к коже и хранили тайну. Иссеченные стены подводных туннелей проплывали мимо, подсвеченные фонарем. Профессор перемещался с грацией диковинного осьминога, на ходу обретая сноровку, начиная загребать дополнительными конечностями ловчее. Память работает четко, запоминая каждый поворот. В целом система ясна: древние добытчики ломали известняк, выбирая побелее да чтоб вытащить проще. Потом нашли либо обратили внимание на полудрагоценный опал, и пошли ходы, нарытые как попало – вслед за удачей.
Время от времени бесшумно и грозно от потолка отделялись камни и медленно планировали на дно, поднимая облачка известковой мути. На полу копошились мелкие прозрачно-белесые раки. Огромные, в полторы ладони, серые перловицы торчали, как патриархи, вещающие нечто мудрое многочисленным мелким потомкам вокруг. Те же, разинув рты-раковины, благодарно внимали. Случайно хвост одной миноги зацепил створку, ракушка судорожно схлопнулась, вцепилась, и рыбешка сразу оторвалась от ноги, задергалась, пытаясь освободиться, но тут же попала в еще несколько капканов, гроздью повисших на длинном тонком теле. Видимо, случайности такие бывали частенько – торопливо набежали рачки, защелкали крошечными остренькими клешнями, кромсая нежную плоть.
