- Дык, собрались блародныя... усе бароны съехались... и порешили мол, сами теперь земли делить станем. И дружины сами на войну поведём, когда восхотим. И многие с Селинова Вала таки ушли. Потому как кан-фирация решила.
- А кто ж с его светлостью графом Тарвусом остался?
- Дык, почитай, что и никого. С десяток баронов, самое большее. Ну и легионы, они-то подневольные...
- А ты сам, солдат, - не сдержался Император. - Ты вот как считаешь, твоё место где? С бароном в замке сидеть или на Селиновом Валу биться?!
- Ты, анператорское твое величество, на нас, серых людишек, не серчай. Мы под баронами, в их воле ходим, от них едим, пьём и детишек кормим, возразил шагавший рядом немолодой уже седоусый дружинник. - А токмо я так скажу - вон тут какие волчары шарятся. По-страшнее, чай, чем люди. С людьми хоть говорить можно, хучь они и из-за этого Вала.
Император холодно усмехнулся. Да, конечно. Этого следовало ожидать. Враг из-за Вала - всего лишь люди. Всего лишь...
- Ну, захватят по первости чего, - продолжал седоусый. - Ну, баб растянут. Скот угонят. Так то - дело наживное. А бабы и вовсе привышные. Несколько копейщиков загоготало.
- Увидите, - Император резким жестом велел Сульперию подать коня. Увидите ещё, где враг страшней. Это говорю вам я, ваш Император!
- Конешно, конешно, Ваше величество, - тотчас склонился седоусый. Как твоя мудрость анператорская прикажет, так и будет. Мы что... мы люди маленькие. Нам как прикажут...
Император не дослушал, стегнул коня.
Как нам прикажут... Пусть легионеры умирают на Селиновом Валу. Пусть находники и пираты обращают страну в развалины. Пусть горит южное побережье. Мы скажем - нам так приказали. И будет думать, что приказ барона заменит нам собственный разум. Равно как и совесть.
Пока я силён, они даже будут верны, мрачно думал про себя повелитель Мелъина. Они видели в действии белую перчатку. Видели, как я терпел раскалённое железо. Они напуганы. Но это скоро пройдёт. Они вспомнят, в частности, о том, что должны получать жалованье. Пока что, хвала силам, никто из них об этом не задумался.
Так что на Мельин, скорым маршем на Мелъин! У меня очень мало времени. Я должен разбить обнаглевших князьков из-за Селинова Вала. Отбросить пиратов. И понять, что за злая магия послала в бой волков.
Сеамни ничего не смогла ответить. Она только была уверена, что эта сила - не от Радуги. Не от привычных семи Орденов.
Неужели Всебесцветный Нерг нарушил своё неизменное и добровольное отшельничество? Или всё-таки Радуга сумела оправиться от нанесённого поражения, сумела создать что-то новое и в заклятьях, и в самой своей системе магии?
Магики, по рассказам солдат и простолюдинов, на самом деле скрылись с глаз долой. Громадные башни Орденов стояли покинутыми. Не осталось никого в гордых залах, лабораториях и зверинцах, и шайки обнаглевших мародеров бродили там в тщетных поисках чего-нибудь ценного. После исчезновения Императора затаились и немногие остававшиеся "на поверхности" чародеи и чародейки. Никаких сведений о судьбе, к примеру, Сежес или других высоко стоявших магов. Красный Арк погиб совсем, немногочисленные уцелевшие его адепты разбрелись кто куда, и след их потерялся. Во всяком случае, простые дружинники ничего об этом не знали.
Серая Лига тоже затаилась. Ни гу-гу.
Император невольно вспомнил погибшего в дни Мельинского сражения патриарха Хеона и его тагаты. Вот кто сейчас бы пригодился; а если ещё вспомнить их тайную рецептуру, ту хитрую смесь сухих трав, дым которых напрочь отбивал у магов Радуги все чародейские способности... Сейчас Император горько корил себя за то, что в своё время не вызнал у патриарха состав; а теперь Хеона давно уже нет, нет и его окружения - никто не вырвался из мельинских катакомб в ту ночь.
Так или иначе, в имперской политике остался только один игрок из трёх. А именно баронство. Никогда не отличавшееся особенным умом, на сей раз сословие, похоже, решило, что настал его час. Час урвать всего побольше ленов, вольностей и тому подобного. Смертный Ливень кончился, народ вновь потянулся на освобождённый Север, где не торчали так часто над лесами островерхие башни замков и где дышалось вольнее. Благородное сословие наверняка будет пытаться выторговать у Тарвуса право расширить "закон земли" на пока ещё свободные пространства.
Но эти заботы могут подождать. Сейчас - сокрушить врага внешнего. Врагом внутренним займёмся позже.
Пеший отряд продвигался медленно, но теперь Император готов был мириться с задержкой. Без вооружённой силы ему теперЬ; как он чувствовал, не стоит появляться перед замками милордов баронов.
Мало-помалу земля окрест становилась богаче и ухоженнее. Исчезли заброшенные деревни, пролегли тракты также на север и юг, встретились два крупных санных обоза - купцы и охранники, в отличие от покойного барона Струга, сразу признали своего повелителя. Признали с нескрываемым облегчением и радостью.
- Несите весть! - распорядился Император, прощаясь с торговцами. Несите весть, что Император вернулся и что теперь всё пойдёт как прежде.
- Ты же знаешь, "всё" не пойдёт как прежде, - шёпотом упрекнула его Тайде, когда купеческий караван скрылся за изгибом дороги, скрылись мохнатые невысокие лошадки и укутанные в овчиные тулупы возницы.
- Это они внушат себе сами, - буркнул Император. Тайде, конечно же, права. Так, как раньше, до появления Разлома, до войны с Радугой, конечно, не станет уже никогда.
Обгоняя отряд, к Мельину скакали вершники, неся весть о возвращении повелителя. Отправлены гонцы на восток, к Селиновому Валу, где армии Тарвуса с трудом сдерживали прорвавшихся за линии укреплений врагов. Пешим ходом Император с бывшими баронскими дружинниками медленно пробивались по заснеженным дорогам. Тракты явно сделались уже - ездили теперь по ним гораздо меньше. И хотя земли здесь не выглядели такими разорёнными, как возле самого Разлома, торговля тоже переживала не лучшие времена. Раньше немало товаров, особенно для железоделательных мастерских, ввозилось гномами; война с Каменным Престолом пресекла это. На юге свирепствовали пираты, фрукты, вина, дешёвый скот, кожи, масла, зерно качеством выше, чем выращивались в коренных имперских землях, тоже перестали поступать. Это не было смертельно, конечно же; людские земли могли обеспечить себя всем необходимым. Но по купцам и торговым гильдиям нынешнее нестроение нанесло едва ли не смертельный удар.
По пути дважды пришлось становиться кругом, отражая яростные наскоки волчьих стай. Твари всякий раз отступали, оставляя на истоптанном снегу десятки мёртвых тел; однако не раз и не два попадались брошенные, занесённые снегом сани тех смельчаков, что решились - по нужде или от жадности - путешествовать в одиночку. И закончили дорогу в волчьих зубах.
