Сергей Другаль - Тигр проводит вас до гаража.

Могу признаться, что тут мне пришла мысль: а не были ли мы чересчур привередливы в своем выборе? Очень уж свободно чувствовал себя абориген на чужом звездолете. Позднее Си Многомудрый признался, что он подумал о том же… и включил подсветку у себя в аквариуме.

Всю невозмутимость с ломерейца как рукой сняло. Он подбежал к стеклу и уставился на Многомудрого. Так они с минуту созерцали друг друга мордой к лицу. А Невсос присосался к стеклу и, пощелкивая клювом, тоже таращился на гостя. Надо вам сказать — глядеть в глаза осьминогу без озноба не каждый может. Это уж потом начинаешь понимать, что за жуткой внешностью Невсоса скрывается доброе отзывчивое сердце. А ломереец, увидев Невсоса вплотную, вообще окостенел.

— Мозгов-то, — пробормотал он, придя немного в себя. — Не меньше ведра наберется. Никак не меньше.

Истолковав это как комплимент, Невсос смущенно порозовел. Ломереец, покачиваясь, вернулся в свое кресло на колесиках и с трудом отвел взгляд от аквариума.

— Ладно. — Он перевел дыхание. — Смешанный экипаж, пусть. Но что меня больше всего интересует, так это первый вопрос, который вы мне зададите. Жду.

— М-да, — сказал капитан по-русски. — Что ж, как это он говорит? «Валяйте, ребята». Но имейте в виду: наши предки уже один раз сваляли… с таблицей умножения… И потому того, кто спросит, какой у них сегодня день недели или как его зовут, я спишу с корабля как миробля и без права обжалования.

Ломереец уже улыбался, прислушиваясь к звукам незнакомого языка. Я — полагаю, как и остальные члены экипажа, — мысленно листал страницы инструкций и книг по контактам, но подобная ситуация предусмотрена не была. Во всех без исключения случаях внеземляне рассматривались авторами инструкций и романов как существа крайне и безнадежно серьезные. Независимо от внешности, способа существования, агрессивности или, наоборот, доброты, готовности или безразличия к контактам, но всегда не склонные к шуткам. Даже, я бы сказал, без повода скорбящие, нудные в своей несокрушимой серьезности. А тут перед нами развалился веселый самоуверенный тип и явно наслаждается нашим замешательством, только что вслух не хихикает. И в самом деле, у такого о чем не спроси, все будет не к месту.

Они, конечно, в космос пока не летают, но связи с другими мыслящими давно установили, и от первого вопроса зависит галактическая репутация Земли. Можно представить веселенькую ломерейскую сплетню вселенского масштаба: «Прилетели тридевять световых лет зпт спросили тире что новенького физике зпт генетике зпт косметике зпт как поживает наш уважаемый скот зпт…» Кошмар! Мироблизм!

…А капитан тоже улыбался, приветливо так и не без иронии. Мы же молчали и уже ни о чем не думали. Невсос отлепился от стекла и глянцевой кучей валялся на песке, Многомудрый совсем скис и потерял присущий дельфинам апломб.

— Я вижу, никто не спешит. Тогда, с вашего разрешения, я сам попробую. — Капитан подошел к гостю вплотную и близко заглянул в глаза.

— Но-но, — сказал ломереец. — С меня хватит ваших гипнотических штучек.

— Извините. — Капитан перешел на ломерейский, и абориген понимающе поднял бровь. — Мы не хотели беспокоить вас при доставке. Вот он, наш первый вопрос. Знаете ли вы, что такое сказка?

Ломереец откинулся в кресле, зрачки его расширились.

— Отлично, — прошептал он. — Вопрос достойный истинного гуманоида. Действительно, в наших передачах есть все, кроме сказок… А что, у вас сказки транслируют, да? У нас их рассказывают, но только в узком семейном кругу.

Он вскочил, обнял капитана:

— Я рад видеть вас, ребята. Наконец-то вы прилетели. Спасибо.

— Мы тоже, ломереец ты этакий. Здравствуй!

НТР, НТР… Триста лет слышу о научно-технической революции, а что изменилось?. Нет, я понимаю, не слепой. Техника меняет и стиль, и образ жизни. Но техника — это техника. Я лично полагаю, что любую машину в конце концов кто-нибудь сделает. В одиночку или коллективом. Но вот это:

Это, прошу простить, ни один самый слаженный коллектив не придумает…

Сейчас многие лепсируют, а я предпочитаю книгу. Листаешь страницы, думаешь, вспоминаешь. Бараньи дрожжи полезны, не спорю. Но хлорелла — это вещь, что бы там ни говорили. Сменный пейзаж за окном? Зачем мне сменный, пусть за окном будет то, что есть. Управляемая погода? А вы под неожиданный дождик не попадали? Придется — не уклоняйтесь. Ну да, силовые мостовые и туфли на магнитной подушке, но кто сейчас обувь носит?

НТР, а последние сто лет как был радикулит, так и остался. Мучает. Периодически. Не утешайте, разве это здоровье? Ну, завязал дубок узлом, так ведь двумя руками.

Дистанционные сборища друзей, каждый маячит в своем сфероиде? А я вот предпочитаю непосредственное общение, как у нас с Васей. Чтобы руку на плечо положить можно было.

Безэкранное объемное телевидение? Моя Клемма недавно заявила: «Или я, или енотовидная собака. У меня, говорит, от животного запаха тиристоры пробивает. Хотел я ей загрубить запаховые сенсоры — обиделась. «Ты, — говорит, — хочешь мои восприятия обеднить. Я, говорит, лучше вообще замкнусь накоротко». Э, да что там, у каждого своя Клемма…

С этой собакой вообще неприятно получилось. Она застряла у меня в кабинете после передачи «В мире животных», далеко пахла и гнусно скалилась на Клемму. Спасибо, в тот раз Вася Рамодин остался у меня ночевать — у него роза завяла. Я как прихворну, он меня проведывает. Так он дематериализовал собаку. Вася что сделал: он уменьшил масштаб собаки вдвое, потом еще вдвое и так далее, а потом переключил программу, и все. Кстати, этот случай описан в его статье «Остаточные явления при трансляции голографических изображений. Действительность и мифы». Не читали? Странно. В благодарность мой впечатленец вырастил для Васи черную розу: ему непривычно без цветка на людях появляться. Видели бы вы, как он утром бежал от меня, шлепая по лужам и с розой в зубах. Как всегда, опаздывал на заседание президиума Академии наук, но положенной по рангу леталкой не воспользовался из принципа. За ним, помню, увязался наш домовый гепард. Видимо, чуял хорошего человека. Клемма задумчиво смотрела им вслед из окна, а потом сказала: «Нет, все-таки хвост — это красиво».

Мы с Васей иногда ходим смотреть на памятник нам. Ну не нам двоим, всей ломерейской звездной. Впечатляет это: игла, уходящая в небо, пронзает причудливо изогнутые плоскости, символизирующие пространство. Наивный такой символ, очевидный. А потом Вася обнаружил, что скульптор то ли по наитию, то ли из любви к топологии изобразил эти плоскости в виде одной поверхности Мебиуса. Следуй вдоль нее — и в ту же точку вернешься. А это уже символ с подтекстом. Нет, гитару у подножия монумента уже потом положили, когда мы с Теоры вернулись…