Трёхдневные поиски Диоклетиана по всем окрестностям не привели к успеху. Из Рима в Никомидию срочно прибыл соправитель Максимиан. Он распорядился не торопиться с объявлением о смерти главы государства и пока объявить о его болезни.
Ровно через три месяца, в ночь на 24 мая, к стражнику из темноты приблизился нелепо одетый человек в круглой шапке, ватной, стёганой, однако не военной куртке и плотных варварских штанах. Стражник с трудом узнал своего императора, и только предъявленная печать удостоверила личность. Диоклетиан выглядел, как указано в первом абзаце данного повествования. И вскоре объявил о своей отставке.
Анастасий Копроним последовал за бывшим императором в Солоны и оставил интереснейшее описание последних лет его жизни. Хотя современники не обратили на этот труд особого внимания. Им казалось, что грозный Диоклетиан просто спятил на старости лет. Им, но не нам.
Оказывается, увлечение отставника огородничеством имело определённую цель. Диоклетиан пытался путём селекции вывести некий, неизвестно где им увиденный, корнеплод, который он называл «картосса» или «картохус» и без которого, говорил он, еда не еда. При этом он отказывался от обычной в аристократических кругах изысканной пищи и почти не пил вина. Зато в мастерских его дворца несколько умелых рабов упорно трудились над созданием странного аппарата, состоявшего из плотно закрытых сосудов, причудливо изогнутых трубок, в которых нагревались и остужались какие-то пахучие жидкости. Каково же было удивление друга Максимиана, когда Диоклетиан угостил его напитком, полученным из аппарата, раза в четыре более крепким, чем неразбавленное вино.
И ещё одна непонятная современникам странность водилась за Диоклетианом. Он продолжал следить за новостями, которые присылали ему со всех концов империи. Но, чтобы послушать эти новости, чудаковатый старик приказывал рабу-чтецу залезать в деревянный, прикрытый материей ящик, откуда чтец был виден лишь по грудь. Мало того, сверху на раба одевали другой деревянный ящик, закрытый со всех сторон, кроме лицевой. На ящике Диоклетиан велел сделать декоративные крутящиеся набалдашники. Время от времени при чтении новостей подходил, крутил эти набалдашники, стучал по ящику кулаком, жалуясь, что плохо слышно и видно и не хватает какой-то резкости.
Иногда, повторно слушая новости, он велел рабам и нанятым актерам разыгрывать эти новости в виде живых картин, но опять-таки заключая их в деревянный ящик, только куда бо€льших размеров, чем у чтеца.
Умирал Диоклетиан осенью 313 года, тяжело, время от времени впадая в бред и требуя подать ему отравы, готовившейся в его ужасном аппарате. Когда его ум был в ясном состоянии, он вполне разумно беседовал с собравшимися у его одра тогдашними августами Лицинием и Константином о текущей политике, о планах на будущее, даже велел Константину попросить за него прощения у христиан. Но когда у Диоклетиана начинался бред, он призывал всех скорее собирать «картохус», грозил какому-то мифическому Симеонику спалить его термы на огороде (?), а также просил Константина не отдавать «грязным» иллирийцам земли загадочного «Коссова» и послать куда-то в район Эвксинского Понта и Гирканских гор четыре легиона усмирять неких мятежных «цеценов» – очевидно, целиком плод больного воображения.
Однако ещё один документ совсем из другой страны и другой эпохи показывает, что Диоклетиан вовсе не впадал в старческий маразм, а пытался с позиций своей культуры и своего времени осмыслить удивительный случай, возможно имевший место в его жизни как раз в течение тех трёх месяцев отсутствия императора в 305 году. Этот документ – статья И. Комова «Сумасшедший или кто?» из московского журнала «Знание – сила» за 2001 год, номер 8.
21 марта 1998 года над Серпуховским районом Московской области разразилась гроза. Ничего удивительного, редко, но случаются грозы и в такое время. На заявление уфологов в жёлтой прессе о том, что был при этом замечен очередной НЛО, никто из серьёзных людей не обратил внимания. Зато все жители деревни Нижние Починки обратили внимание на явление странного человека, замеченного у околицы.
На вид ему было больше пятидесяти. Всю его одежду составляла желтая туника, а обувь – сандалии на босу ногу. При этом он имел настоящие золотые перстень, браслет и цепочку. И никаких документов. Мужчина совершенно не говорил по-русски, но был голоден и сильно замерз. Одинокая жительница деревни Надежда Окулова накормила незнакомца, выдала ему более подходящую одежду. Но в тот же день председатель местного жилуправления вызвал из района наряд милиции, который забрал пришельца, решив, что тот сбежал из психушки да ещё кого-то ограбил. Незнакомец охотно отдал цепь и браслет, но категорически отказался расставаться с перстнем.
В Серпуховской психбольнице врачи обследовали пациента и поставили первичный диагноз: «сильный нервный стресс». Самые обыкновенные вещи – авторучка, бумага, электрический свет, автомобиль, компьютер – вызывали у незнакомца испуг или удивление. Самих же врачей удивило то, что из нескольких не известных никому языков, на которых мужчина пытался изъясниться, один оказался классической латынью.
Поскольку медики обычно владеют латынью в пределах профессиональной специфики, главврач И. Шапиро через знакомых отыскал в Серпухове старенького университетского преподавателя истории на пенсии, который смог кое-как поговорить с пациентом. Дальше случилась обычная в психиатрии и столь любимая комедиографами ситуация. Больной назвался римским императо– ром Гаем Аврелием Валерием Диоклетианом, после чего был немедленно помещён на лечение. Замечание пенсионера-историка о том, что перстень с печатью на пальце больного очень напоминает настоящую римскую гемму IV века, никого не убедило. Как не убедила и гневная выходка «Диоклетиана», закричавшего, что он таких лекарей сотнями скармливал львам в Никомидийском цирке. Был применен галоперидол.
После годичного лечения Валера, как все называли этого больного, показывал нормальные реакции и хорошее поведение, научился сносно говорить по-русски, пользоваться выключателем, ватерклозетом, телевизором, авторучкой, не бояться автомобилей и пролетавших в небе самолётов. Случавшиеся поначалу вспышки гнева, высокомерия были быстро подавлены санитарами и другими больными. Валера с удовольствием работал на больничном огороде и удивил всех, когда признался, что только тут впервые попробовал картошку. При этом он с некоторым трудом научился есть сидя, а не лежа. Также впервые он попробовал курить и пить водку, сообщив, что прежде пил только легкое вино.
Единственное, что продолжало вызывать в нём редкие вспышки гнева – наличие в больнице православных икон. Когда в больницу приезжали священники или приходили работать монахини из Серпуховского женского монастыря, Валера подговаривал санитаров распять кого-нибудь из визитёров.
