«Свернули почти все работы по СЕТИ, — жаловался он. — Серьезные институты закрыли тему, остались психи-любители…»
Ну, когда он своего любимого конька оседлывал, то сам немножко на психа был похож или на сумасшедшего ученого из древних комиксов.
Как я понял из его бормотания, он много лет по этой части вкалывал. Ловил на радиотелескопах какую-то хреновину — вроде излучения органических молекул. Да только ничего не поймал, кроме неприятностей, а вдобавок и жену потерял. Судя по его нытью, она ушла от него к какому-то напыщенному мелкому адвокатишке из Вашингтона. От такого зануды любая сбежала бы, но к адвокату!..
Мы и познакомились-то, когда он монотонно тянул резину о том, что опять урезают финансирование проекта «Скайскан». Я послушал, послушал, да так прямо и заявил, что правительству, наверное, надоело вбухивать денежки налогоплательщиков в бесполезное прослушивание космического пространства. И еще я сказал, что сомневаюсь насчет смысла его поисков, потому что в космосе никакого разума нет, а если и есть, то это полное дерьмо, которого и даром не надо. Мои слова так сильно расстроили Дикинсона, что занудство из него мигом испарилось, он оживился и захотел выбить из меня сомнения пивной кружкой. Хорошая драка не вредит знакомству, ну, пара синяков и разорванная рубашка не помешали на следующий вечер помириться.
В тот самый день, когда все началось, мы медленно наливались светлым. С каждой кружкой пива я становился веселее, а он все больше мрачнел. Чтобы немного встряхнуть его, я рассказал о том, как пару лет назад в Сан-Франциско видел одного смешного деда. Не припомню, как его звали, ну, знаете, тот артист, который играл в старых, первых еще «Секретных материалах». Так он выступал в парке перед бомжами и клялся, что заговор до сих пор не разоблачен и на самом деле инопланетяне его забрали с собой, забыв потом вернуть на Землю.
Дикинсон не понял шутки и ответил в том смысле, что все это чушь и так бывает всегда, если серьезную проблему отдают на откуп дилетантам. Потом отодвинул от себя кружку, да так резко, что расплескал пиво по стойке, и вдруг ни с того ни с сего принялся ругать интернет, который, оказывается, наиглавнейшая причина его несчастий.
Немного спустя он мне подробно растолковал, что, собственно, имел в виду, а поначалу я слегка даже обалдел — что это он так взъелся и чем ему интернет не угодил! Надо сказать, что сам я не большой любитель и-серфинга, да и годы не те, чтобы трепаться часами с прыщавыми подростками. Хотя пройтись вечерком по разным там картинкам в компании с какой-либо местной красоткой иногда бывает забавно… Ну, вы, конечно, меня понимаете. Писатели тоже, наверное, не прочь отдохнуть в мире виртуальных развлечений?
Как я догадался, что вы писатель? Да как-то интуитивно… Нет-нет, ничего не имею против писателей, только вот «литагенты» с военной выправкой надоели.
Ну так вот, Дикинсон долго и вдумчиво обкладывал последними словами тех, кто лет десять или двадцать назад придумал подключить базы данных небесного сканирования к сети. По его словам выходило, что с тех пор любой юный бездельник с компьютером мог подключиться к ней в поисках радиосигналов от маленьких зеленых человечков. И вот на этом основании чиновники решили сэкономить на ученых, посчитав, что легионы юзеров обойдутся дешевле небольшой команды ученых, которые вообще-то занимались той же ерундой, но за наши с вами деньги.
Помню, как, немного устав от пива, мы тогда переползли в бар. В баре Дикинсон сцепился с кем-то из своих коллег, таким же высоколобым и таким же пьяным. Я почти сразу потерял нить разговора и с интересом ждал, когда же они начнут бить друг друга по ученым физиономиям. Тем более, что обстановка бара, оформленного в стиле «фронтир», очень к тому располагала. Пока они лаялись, я присмотрел крепкий стул, чтобы в случае потасовки поддержать Дикинсона, но вместо доброй драки они раскисли, обнялись и принялись долго и уныло вспоминать счастливые денечки, когда денег на их забавы никто не жалел. Приняв крепкого, они припомнили какие-то семинары на Маунт Паломар в счастливые времена, когда седых волос было поменьше, виски покрепче, а научные проблемы гораздо интереснее.
После третьего «хайболла» Дикинсона повело в сторону, и он уперся локтем в оцинкованную стойку.
«Не надо мне заливать насчет молчания Вселенной, — заявил он слегка заплетающимся языком. — Во-первых, нет никакой Вселенной… — эта мысль так поразила его, что он запнулся, повертел в руках пустой бокал, а потом продолжил: — а во-вторых, даже если она и есть, то ей делать нечего, как болтать с такими придурками, как мы с тобой, или с сенатором Коэном, который урезает ассигнования на Маунт Паломар и предлагает направить эти деньги на компьютеризацию африканских стран».
Его собеседник, лысый очкастый верзила, тоскливо сказал, что виртуальная реальность сожрала с потрохами все великие устремления человека в космическое пространство. Налогоплательщикам неинтересны космические программы, компьютерные симуляторы их вполне удовлетворяют. А уж о поисках сигналов и говорить нечего, на это великое дело вообще не хотят давать ни цента.
«Вот и правильно, — вмешался я в разговор. — Что мы в вашем долбаном пространстве потеряли, если даже компьютеры не могут завалящего сигнала вылущить? Может, у них программы неправильные или старые?»
Дикинсон не ответил, а снова принялся втолковывать лысому насчет «первичного бульона» информации, в котором варится крупинка чужой жизни, но вот горе: ее никак не выловишь, потому что нет подходящего сита. А я ему и говорю, что для хорошего бульона главное взять побольше мексиканского перца, а мясо совсем не обязательно. Это шутка такая, но он даже не улыбнулся, а выпучил на меня глаза, как будто сам пророк Илия явился к нему в огненной колеснице или на чем он там еще передвигается. Потом что-то пробормотал про криптографические системы и как дернет к дверям, словно у него мочевой пузырь разбух с коровье вымя.
Три дня после этого я не видел Дикинсона, а затем у нас начался всемирный конгресс друзей сумасшедшего дома. Фургоны с телевизионщиками забили все проезды к Центру управления радиотелескопом, журналистов понаехало до черта, какие-то психи пытались по ночам через ограду перелезать, а она под током…
Когда я снова встретил Дикинсона, то поначалу даже не узнал его. Он светился от счастья и радостно лепетал о каком-то девяностобитовом ключе, о вычленении неких фракталей, ну а я только кивал и поддакивал, выпучив на него глаза. Конечно, к тому времени я уже знал, что в базе данных энтузиасты обнаружили наконец сигналы явно искусственного происхождения. А все потому, что Дикинсон предложил использовать шифровальные программы для декодировки космического шума или что-то в этом роде…
