— Так ты хочешь сказать, что победа Симеона приведет к третьей мировой?
— Необязательно. Они способны изобрести что-нибудь еще более захватывающее, особенно их нынешний лидер по имени Синьора, весьма экстравагантная особа.
— Тебе не кажется, что ты лишаешь меня свободного выбора? — Роджер уставился на наставника.
— Ни в коем случае. Если управление миром будет вызывать у тебя идиосинкразию, то пусть лучше к власти придут ястребы, они натворят гораздо меньше бед.
— Значит, у меня есть какое-то время на принятие решения?
— Пока есть, но на многое не рассчитывай, месяца два-три Султан еще протянет, а дальше даже медики будут бессильны.
— Зачем же тогда мы едем в столицу?
— Учиться. Там расположена высшая школа высших, одна из трех в мире. Ты пока еще только номинальный соронг, и тебе надо научиться владеть своим Даром в полном объеме.
— Это так срочно? — Было понятно, что молодой леомур упорно мечтает о встрече с Алисой.
— Не забывай, что ты все еще остаешься самой желанной мишенью для ястребов.
— Но я ведь даже не заявлял о своих претензиях на трон.
— Убивают не тех, кто претендует, а тех, кто может претендовать, даже если они подпишут сотни отречений. Поэтому тебе придется научиться защищать себя.
— Просто какие-то пауки в банке. Скажи честно, Мики, Граф заказывал убийство подруги Этьена?
— Не знаю. Маркиз вел следствие, но нетерпеливый барс не дождался результатов и обрезал последние ниточки. Теперь мы можем только гадать.
— Но ты допускаешь, что он мог ради сохранения барса в строю списать со счетов его девушку?
— Допускаю. Соронги отличаются от других лиатов силой Дара, а не моралью. Граф же держался независимо и никогда не примыкал к ведущим группировкам. Он всегда был скрытен.
— Это ужасно, — горько выдохнул Роджер.
— Не торопись делать выводы. Среди брандов тоже хватает серых кардиналов, которые могли бы спланировать подобную интригу. Да и ястребов я бы не стал сбрасывать со счетов.
— Им-то это зачем?
— Пока от всего произошедшего выиграли только вольные. Одним соронгом и одним барсом стало меньше.
— Мики, а можно мне задеть тебе неприятный вопрос?
— Задавай. — Учитель посмотрел в глаза своему ученику.
— Только без обид.
— Договорились.
— Если б я не хотел стать Верховным по причине любви к Алисе, ты бы смог отдать приказ об ее ликвидации? Только не ври. Привратник научил меня чувствовать правду.
— Нет. Алису никогда, ни в коем случае. Будь на ее месте, например, Ксюша, — Антвар неожиданно споткнулся на имени селянки и задумался. — Нет, и ее не смог бы.
— Но если б эта девушка тебе была незнакома…
— Не говори глупости. Никто не посмеет выкручивать руки Верховному, или даже кандидату в правители. Это смертельно опасно.
— А если б я не претендовал на трон? И это было архи важно.
— Не знаю. Возможно, и смог бы, все зависит от обстоятельств. Пойми, правителю приходится решать судьбы подданных. Это его участь, и глупо прятаться от ответственности.
— Мне пока не очень хочется править миром.
— В этом и есть главное отличие сов, они не рвутся к власти, в то время как ястребы мечтают порулить. Плохой правитель радуется правам, а хороший тяготится обязанностями.
— Звучит не особо заманчиво, — хмыкнул Роджер.
— Прошу только об одном, не торопись принимать решение.
— Хорошо, я подумаю.
В этот момент впереди на дороге появился полицейский с жезлом. Он уверенным жестом приказал водителю остановиться, что законопослушный коборт исполнил беспрекословно. Воспитанник встревожено посмотрел на озабоченного наставника.
— Что-то случилось?
— Пока не понимаю. Мы вроде ничего не нарушали. Я проконтролирую полицейских, а ты на крайний случай за окрестностями последи.
— Хорошо, — молодой воин нырнул в астрал и включил режим глобального сканирования.
Прошло минут десять, после чего чертыхающийся водитель вернулся в кабину, убрал документы, и заждавшиеся путешественники отправились дальше. Мики с усмешкой покачал головой, а ученик недоумевающее посмотрел на него.
— Ну, и что это было?
— Дешевый развод. Ушлые ребятишки делают свой маленький бизнес. Пришлось дать взятку.
— За что? Мы же ничего не нарушали.
— Последние три километра ничего, но до этого в чистом поле трактор обогнали. Огибая колымагу, сплошную линию пересекли.
— Как же полицейские об этом узнали? Вертолеты над нами вроде не пролетали.
— Все проще. Они с трактористом заранее договорились, тот специально ездит медленно там, где его нельзя обогнать без нарушения правил. Вот он по мобильному и сообщает им, кто не удержался.
— Дешевая провокация. Но ведь это бездоказательно.
— Зато психологически тонко продумано. Ведь водитель знает, что он нарушил, и чувство вины не позволяет ему защищаться по правилам.
— Но что они ему могут предъявить? — никак не мог понять суть аферы Роджер.
— Говорят, что у них есть видеозапись, а это бесспорное доказательство для суда и лишения прав.
— Они сделали запись?
— Ты что? Нет, можно, конечно, камеру в трактор поставить, только тогда факт сговора станет неопровержимым. Тем более что их целью является не суд, а получение мзды.
— Но почему правительство четлан не борется с таким противозаконным лохотроном?
— Во-первых, это сложно. А, во-вторых, нужно желание бороться. Кто же по доброй воле откажется от такой кормушки? О борьбе с коррупцией всегда ведется много разговоров, но мало дел.
— И так происходит во всех странах?
— Нет, в большинстве стран народ законопослушен. Есть, конечно, и другие зоны беззакония, но в России изощренность лохотронщиков всех уровней достигает немыслимых высот.
— Почему же соронги это терпят? Вот и ты позволил своему коборту дать им взятку.
— Позволил, потому что нам время дорого, хотя мог просто взять под контроль полицейских и приказать им отпустить нас. Но изобретательность в слугах надо поощрять.
— Даже преступную? — Роджер прищурил один глаз.
— Любую. Ты думаешь, почему именно в нашей стране достигнуты самые большие успехи по покорению космоса или морских глубин? И это в то время, когда ученых сажали и расстреливали.
— Хочешь сказать, несмотря на голод и лишения…
— Нет, не вопреки, а благодаря. Сытый художник творит лениво. Для того чтобы он создавал шедевры его надо придушить, искалечить и бросить в тюрьму. Он должен испытать и ад, и рай.
— Но ведь это жестоко. — Тобио брезгливо поморщился.
