— На тигра, в Африке? — с сомнением спросил Дик.
— Не мешай ему, Дик, — сказал меланхолический Майк, хлопая загоревшимся прутом по костру.
— Да, на тигра, в Африке. Что же тут невероятного?
— Я же тебе говорил, Дик, не мешай ему. Тигр был тоже путешественник. Он пришел из Азии, перепрыгнул через Красное море, чтобы погулять по Африке, и кстати решил познакомиться с Ником.
— Я сидел в лесу, — продолжал Ник. — Была яркая лунная ночь. Небо синее до черноты, и на нем звезды с тарелку. В ночной тиши я услышал осторожные, крадущиеся шаги зверя и сжал крепче мою скорострельную винтовку «фильд № 2», сорокавосьмизарядную — изобретение моего друга Ричарда Фильда. Слыхал о нем? Не может быть! Ведь изобретенное им ружье «фильд № 1» наделало тогда шуму на весь мир. Он, видите ли, задался целью изобрести ружье необычайной силы, которое должно было действовать чуть ли не энергией распада атомов.
Майк слабо простонал.
— Я сам был при его первом опыте с «фильдом № 1». Мы поехали с ним на остров Стэк-Скерри и решили произвести пробу ружья в безлюдной местности, на берегу океана. Фильд поставил цель на высоте груди человека и выстрелил. Я ожидал грома, но услышал только свист. Не успел я сделать несколько шагов, чтобы посмотреть на мишень, как вдруг Фильд упал с легким стоном, обливаясь кровью. Чья-то пуля пронзила его насквозь. Впереди нас никого не было. Осмотр раны, более широкой на груди, чем в спине, убедил меня окончательно, что преступник стрелял сзади. У Фильда, как у всех выдающихся людей, были завистники и враги.
«Какой мерзавец мог это сделать!» — с негодованием воскликнул я, поднимая моего бедного друга.
«Будьте осторожнее в выражениях, — ответил Фильд слабым голосом. — Неужели вы не понимаете, что я сам едва не убил себя?»
«Как же это могло быть? Рикошет? Пуля вернулась назад?»
«Наоборот, она летела все вперед, с молниеносной быстротой облетела земной шар и — поразила меня сзади…»
Я был так ошеломлен, что, положив на землю раненого Фильда, стал медленно выпрямляться. В этот момент у меня упала шляпа, сбитая чьей-то невидимой рукой. Я поднял ее и увидел, что шляпа прострелена. Пуля совершила еще один полет вокруг земного шара и едва не убила меня.
«Что же теперь будет?» — растерянно спросил я, поспешно усаживаясь на землю.
«Скверно, — ответил Фильд. — Пуля должна поражать все на своем пути и наделает много бед. Я не рассчитал силу моего ружья. Теперь пуля будет носиться вокруг Земли, как маленький спутник, пока сила трения постепенно не уменьшит ее скорости; тогда она упадет на Землю».
«Но неужели она пробила все, что было на ее пути: деревья, дома, скалы?»
«Очевидно», — ответил Фильд, теряя сознание от потери крови.
Фильд был прав. Пуля действительно наделала много бед. Она пронзила на своем пути тысячи людей, одних убивая насмерть, других калеча. А иных только напугала, разбивала вдребезги чашку в руках какой-нибудь старушки, мирно сидевшей у камина, или пробивала шляпу, как у меня.
В лесах пуля поубивала множество зверей, и ее путь был отмечен трупами, которые лежали, как бусы, продетые невидимой ниткой. Земной шар как бы разделился на две половины невидимой преградой, через которую нельзя было ни пройти, ни проехать.
Пришлось поставить ограду на всем пути полета пули. Для железных и шоссейных дорог провели в месте пересечения их «смертельным кольцом» туннели или построили мосты. Но особенно плохо было на море. Красные оградительные буи указывали запретное место. Океанское пароходное сообщение происходило с пересадкой пассажиров, которые перевозились под опасным местом на подводных лодках… Словом, пуля наделала ужасно много хлопот. У ученых пухли головы, инженеры ходили как помешанные, изобретая средство против пули. Чего только они не придумывали! Заграждения из бетона, стальные щиты, а пуля будто и не замечала этих препятствий и не имела намерения замедлить полет. В конце концов ее решили, как говорят, «осумковать»: заключили в металлические трубки всю ее траекторию — весь путь ее полета. Затем кто-то придумал наполнить трубку водой или маслом, чтобы увеличить сопротивление. Налили. Но от трения жидкость превратилась в пар, и трубы лопнули, а пуля — хоть бы что! Из такого уж сплава она была отлита…
— Чем же все это кончилось? — заинтересовался Дик.
— Один только Фильд мог помочь беде, и он помог, как только стал на ноги после ранения. «Клин клином вышибают, — сказал он. — Надо послать встречную пулю».
— Ну?
— Ну и послал. Пуля врезалась в пулю, и пуля прошла сквозь пулю, раздробившись на мельчайшие части. Эти части, летящие в противоположных направлениях, тоже были опасны. Но, к счастью, от удара обе пули изменили полет, и осколки унеслись в пространство по направлению к Большой Медведице.
— И ранили ее в лапу? — серьезно спросил Майк. — Но ты, кажется начал рассказывать об охоте на «африканского» тигра, а кончил охотой на Большую Медведицу. Чем же окончилась твоя охота на тигра?
— Ружье дало осечку, я бросился на тигра и растерзал его в клочья, — сердито ответил Ник.
Эдмунд Гамильтон
НЕВЕРОЯТНЫЙ МИР
Тускло-красная планета увеличивалась в небе с ужасающей быстротой. Ракета падала на нее. Хвостовые дюзы изрыгали пламя, чтобы замедлить падение. Пронзительный вопль рассекаемого воздуха оглушал двух человек внутри ракеты.
Молодой Бретт Лестер ощутил тошноту, налегая на спутавшиеся ремни стабилизатора. Он сделал над собою усилие и попытался поглядеть вниз, на поверхность Марса. Он увидел плоскую красную равнину с расплывчатым черным пятном на севере. Хоскинс, занимавший кресло пилота, яростно боролся, чтобы удержать ракету от вращения. Его широкое умное лицо превратилось в напряженную маску, а короткие пальцы бегали по рычагам управления. А потом был последний взрыв, потрясший мозги Лестера, — резкий, оглушительный толчок, потом оцепенелое молчание…
Они были на Марсе.
Лестер понял это, и его охватил ужас. Впервые люди покинули Землю и очутились на другой планете. Он старался подобрать слова, достойные этого исторического момента. Но первым заговорил Хоскинс. Старший инженер осторожно ощупывал ногу, и на лице его отразилось облегчение.
— Кажется, мой нарыв сейчас прорвался, — сказал он.
Лестер был ошарашен и возмущен.
— Ваш нарыв! — воскликнул он. — Вот мы здесь первые из всех людей на Марсе, а о чем вы заговорили прежде всего? О своем нарыве!
Хоскинс взглянул на него и проворчал:
— Этот нарыв мучил меня всю неделю. Попробуйте посидеть на нарыве, а потом скажите, как вам это понравится…
— Хорошо, хорошо, забудем об этом! — вскричал Лестер возбужденно. — Мы на Марсе, человече! Доходит ли это до вашего тупого, лишенного воображения мозга?
Хоскинс выглянул из окна. Сквозь толстые кварцевые стекла была видна только пустыня ползучего красного песка, странствующих дюн и гребней.
— Да, мы сделали это, — сказал Хоскинс равнодушно. — И если мы вернёмся благополучно, это даст кое-что для науки о звездоплавании.
— Вы только об этом и думаете? — спросил Лестер. — Ведь здесь перед нами целый неизвестный мир…
Хоскинс пожал широкими плечами.
— Он не неизвестен. Мы знаем от астрономов, на что должен быть похожим Марс: пустынная планета, где очень мало кислорода, совсем нет воды и собачий холод.
— Но мы не знаем, какие живые существа можно встретить здесь! — вскричал Лестер с юношеским энтузиазмом.
Хоскинс усмехнулся:
— Вы, должно быть, начитались этих диких псевдонаучных историй, какие сейчас выходят по сотне в неделю, об этих красных жукоглазых марсианах, об ужасных чудищах и так далее?
Лестер покраснел:
— Ну да, я, конечно, прочел кучу историй… Собственно говоря, это и заставило меня заинтересоваться ракетной механикой.
Старший инженер фыркнул.
— Ну ладно, можете забыть о своих глазастых марсианах и обо всем прочем. Вы должны знать, что в этом мире слишком холодно, а атмосферы слишком мало, чтобы поддерживать жизнь живых существ.
— Знаю, — согласился Лестер. — Но я, можно сказать, надеялся, что можно будет найти…
— Забудьте, — посоветовал Хоскинс — Здесь нет ничего кроме, может быть, каких-нибудь лишайников.
— Но нельзя ли нам выйти? — горячо спросил Лестер. — Я бы хотел посмотреть…
Старший опять пожал плечами:
— Хорошо. Нам понадобятся фетровые костюмы и кислородные маски, вы это знаете. А сначала я возьму пробу воздуха.
Он завозился с приборами. Юный Лестер продолжал жадно вглядываться в пурпурную пустыню, видневшуюся вокруг. Она, по крайней мере, выглядела в точности так, как он и ожидал: мрачная равнина красного песка, чем-то схожего с земным, кроме цвета. Крутящиеся песчаные смерчи вставали там и здесь, а с неба разливался медный свет уменьшившегося солнца. Он обернулся, услышав удивленное восклицание Хоскинса:
