Я хотел заорать, но не успел.
За окнами завизжали тормоза, какой-то придурок начал громко требовать в мегафон, чтобы все вышли из дома с поднятыми руками, но была стрельба или нет, не знаю, потому как в голове у меня так стрельнуло, что в глазах потемнело, а когда развиднелось, меня уже развязывали спецназовцы, а лысый и еще один очкарик, только длинноволосый, топтались над останками телевизора, тараща на них свои окуляры.
После того как все перебрались в помещение службы безопасности, в меня вкололи какую-то дрянь, от которой сразу в голове прочистилось, а язык стал нормально ворочаться.
Из переговоров по рации и ругани я понял, что Дикинсону удалось выбраться из оцепления, но каким образом он просочился сквозь тройное кольцо, сообразить не могли.
Снова взялись за меня, но толку им от этого никакого не было. Лысый потребовал, чтобы я слово в слово повторил все, что слышал от Дикинсона. Когда я дошел до «первичного бульона», длинноволосого почему-то так проняло, что он стал чуть ли не биться головой о стенку и требовать, чтобы перерыли весь штат и Дикинсона брали только живым, даже если он перестреляет добрую половину спецназовцев. Или всех, добавил он, немного успокоившись.
Чуть позже лысый шепнул мне, что этот типчик — большая компьютерная шишка, обслуживающая правительство, и с ним лучше не связываться, потому что его стихия — устраивать крупные неприятности всем, кто ему чем-то не угодит.
Командир спецназовцев глубокомысленно заявил, что Дикинсон, наверное, затаился где-то поблизости. На него посмотрели как на идиота, но оказалось, что он прав на все сто, потому что тут же запищала рация и выяснилось, что наш псих захватил заложников.
Никто так не узнал, где Дикинсон успел раздобыть динамитные шашки и как проник сквозь все посты охраны в ЦУР — Центр управления радиотелескопами. Я частенько бывал в этом корпусе, там как раз самые сложные вентиляционные развязки. Очень похож на зал управления космическими полетами, но трубы, естественно, другого сечения… Ну да, мне и в Хьюстоне доводилось работать, латал их старье. В ЦУРе тоже не новая техника, но я обновил все по первому разряду.
Телескопов на рабочем поле десятка четыре, если не больше, и компьютеры следят, чтобы они все одновременно или порознь делали свое дело, а за компьютерами следят полтора десятка умников, которых охраняют три взвода солдат. Так вот, охранники Дикинсона почему-то не заметили, а умники его увидели только тогда, когда он оказался в зале ЦУРа и заблокировал двери. Потом показал им свой жилет, обвешанный шашками, как рождественская елка хлопушками, и запер всех в подсобном помещении.
Об этом я узнал позже. Меня сперва держали взаперти в резиденции лысого и на вопросы не отвечали, а нужду справить можно было только в сопровождении двух вооруженных бойцов. Но вскоре объявился сам лысый и отвез на своем стареньком «хаммере» к ЦУРу. Там меня встретили подозрительно ласково. Длинноволосый долго и проникновенно втолковывал мне, как ему нужен Дикинсон, а точнее — исходник дикинсоновской программы, потому что его трижды долбаный вирус триллион триллионов раз мутировал и превратился черт знает во что. И еще он говорил о том, что слова Дикинсона о «первичном бульоне» многое объясняют, и если с моей помощью им удастся обезвредить Дикинсона, то я стану национальным героем. Я долго не понимал, к чему все эти разговоры, пока наконец мне не приказали накачать по вентиляционным трубам усыпляющий газ в зал ЦУРа и обезвредить Дикинсона. Тут я спросил, почему, если они такие умники, сами не попробуют пролезть по трубам, благо все схемы есть в компьютере администрации, но они мне показали на амбала с сержантскими нашивками, рукой на перевязи и головой, обмотанной бинтами…
В общем, все обстояло очень скверно. Они не могли пробиться в зал, пока не разблокированы двери, а попытка влезть в вентиляцию привела к тому, что кусок трубы вместе с сержантом, застрявшим на первом же колене, рухнул с пятиметровой высоты на бетонный пол. А поскольку я был специалистом по вентиляционным системам, то они решили, что для меня это — раз плюнуть, хотя я был в плечах ненамного меньше уже пострадавшего сержанта, не говоря о животе, взлелеянном добрым пивом.
Выяснилось, что они начали было качать газ в систему, да только ничего у них не получилось: управление заслонками в ручном режиме не работает, да и фильтры предварительно надо было вынуть, а это работы на полдня, если не больше.
Для начала я популярно объяснил им, чем голова отличается от задницы и почему в трубах могут вольготно чувствовать себя только крысы. Потом я немного угомонился и сказал: есть, мол, резервные колодцы, но по ним так просто не прогуляешься, тем более что в пяти или шести местах надо будет воспользоваться все же вентиляционными трубами, только не ползать в них, а идти ногами. Разницу они уловили быстро, но втолковать им, как фиксировать заслонки, где надо отключать питание «циклонов», а где ни в коем случае нельзя прикасаться к чему-либо металлическому, я так и не смог. Будь времени больше, я бы, конечно, вразумил даже их, но времени не оставалось.
Дикинсон не выставлял никаких требований, а сообщения заложников, которые начали трезвонить по сотовым телефонам, были тревожными. Один из них, самый шустрый, сразу же начал гнать информацию на новостной телеканал. Его быстро отключили, но он успел наговорить немало и, как я потом узнал, сорвал куш. Что же касается Дикинсона, то он в это время возился с аппаратурой, и в результате его манипуляций все кончилось тем, что чаши телескопов развернулись куда попало, словно пьяный гуляка прошелся по полю, весело пиная их.
Ну, к черту подробности. В итоге всех переговоров я оказался стоящим, как героический дурак, на крыше. Маска на морде, баллончик с усыпляющим газом у пояса. Как пробирался сквозь колодцы и пазухи — отдельная история, интересная только литагентам. Настоящим литагентам. Скажу только, что пару раз я чуть не наложил в штаны, когда полз под шинами, гудящими от напряжения. Да еще и резина прилипает к лицу, а куда денешься! Где-то мог скопиться газ, а засыпать на полпути мне совсем не улыбалось.
Добравшись до воздуховодов ЦУРа, я увидел то, что и собирался увидеть, а именно толстенную решетку где-то под потолком зала. Если вы думаете, что это меня расстроило, то можете успокоиться. Я знал, что меня ждет. Во-первых, решетка открывается особым ключом, а во-вторых, я не Бэтмен и не собирался прыгать с высоты почти трех этажей на Дикинсона, чтобы вступать с ним в смертельное единоборство. Мне хватило и того, что я добрался до места. Будь у спецназовцев мозгов или времени побольше, то и они бы сообразили, как это сделать.
