Хокимару родился японцем. Но он не любил японскую поэзию. Вернее, не понимал и не ощущал силы чувств в скупых японских танках. Ему нравилась мягкая французская лирическая рифма со свойственной только ей силой любовных чувств.
Прямо за рабочим столом Хокимару написал:
Ты для меня всё ещё недотрога,
Пьёшь кофе в кругу весёлых друзей,
Для жизни так мало, для смерти так много
Одной лишь прекрасной улыбки твоей.
Есть много знакомых, друзей очень много,
Не будет конца телефонным звонкам.
Ни мать, ни жена, но для всех недотрога,
Была ты доступна немногим рукам.
Я рядом с тобою — один между прочих,
И образ твой милый в душе на года,
И без тебя холодны мои ночи,
Но снова ты мне говоришь: «Никогда!»
Тебе бы смотреть на меня чуть построже,
Но рядом с тобой, от тебя в стороне
Я взгляд твой ловлю, и мне жутко до дрожи —
Не ты ли сама грустишь обо мне?
Вечером Хокимару снова не пошёл на тренировку. Не было сил. Он знал, что обязательно увидит там Сайхо, но теперь боялся этой встречи. Он понял, что не нужен юной девушке.
Еле передвигая ноги, он медленно поднялся в квартиру. Открыв замок двери, Хокимару, не разуваясь, прошёл в спальню и упал на кровать. Он плакал…
Впервые за многие годы Хокимару вдруг ощутил солёный привкус слёз на губах. И ему не надо было никого стесняться — большая квартира, приютившая японца, пугала холодной пустотой. Он вспомнил, как в детстве в трудную минуту рядом всегда оказывалась мама. Она успокаивала маленького Хокимару, приговаривая: «Ничего, сыночек, жизнь часто бывает несправедливой. Вот вырастешь, выучишься, станешь сильным! Построишь свою жизнь так, как тебе захочется, и не будешь плакать…» Эх, мама, как же ты ошиблась…
Он плакал от понимания, что его поздняя любовь безответна, он плакал, потому что не знал, зачем жить дальше?
Хокимару на кухне заканчивал бутылку бренди, когда прозвучал телефонный звонок. Знакомый низкий голос на другом конце линии спросил:
— Почему ты не пришёл на тренировку? Что-нибудь случилось?
Хокимару моментально отрезвел. Звонила она.
— Случилось…
— Что произошло? — голос выдавал волнение.
— Ты не позвонила.
После короткой паузы Сайхо произнесла:
— Я не могла.
— Не хотела?
— Ты бы мог и сам позвонить мне! Я приехала вчера.
— А ты хотела, чтобы я позвонил?
— Я ждала…
— Это правда?
— Правда.
— Сайхо, ответь, я нужен тебе?
Молчание в трубке.
— Сайхо, ответь, я нужен тебе? — почти кричал в трубку Хокимару.
— Мне с тобой хорошо.
— Хорошо? И всё?!
— Прости, я думала, что тебе и так всё понятно.
— Что понятно, Сайхо?! Что я люблю тебя?! Что понятно? Ты слышишь? Я нужен тебе?
— Я же позвонила…
— Приезжай. Приезжай прямо сейчас… — попросил Хокимару.
— К тебе?
— Да! Ко мне!
— Нет, не могу.
— Почему?
— Уже поздно. И только не к тебе домой.
— Давай я к тебе приеду.
— Нет…
— Что — нет? Это значит — всё?! Ты не любишь меня?
— Приезжай. Я готова поговорить об этом… — она отключила телефон.
Поймав такси, Хокимару примчался к её дому. Сайхо ждала его на улице. Ещё по пути Хокимару мысленно снова и снова прогонял слова, которые должен будет сказать ей. Обязательно должен…
Увидев стоящую возле подъезда одинокую девичью фигуру, Хокимару забыл все заготовленные фразы и лишь трепетно спросил:
— Тебе не холодно?
— Немного… — Сайхо зябко поёжилась и отвела взгляд. — Давай пройдёмся.
Они пошли вдоль ярко освещённой улицы со спешащими куда-то в такой поздний час разномастными автомобилями и свернули в неширокий переулок с дремлющими возле тротуара машинами.
Теперь он слышал её лёгкие шаги. Хокимару шёл рядом, бросая на девушку короткие взгляды. Она молчала. И он не решался начать разговор.
— Ты хотел поговорить? Говори.
Хокимару увидел решительный взгляд и услышал металлические нотки в голосе девушки. Он понял, что именно сейчас может произойти непоправимое.
— Знаешь, я просто хотел увидеть тебя, — он сказал правду. Не всю, но правду. — Пойдём обратно, ты замёрзла.
Он нашёл её безвольную руку и несильно сжал:
— У тебя пальцы совсем холодные…
— Они у меня всегда холодные, — бесцветно произнесла Сайхо, отведя взгляд.
До подъезда её дома они дошли также молча. Но он не отпускал её руки. У самых дверей она остановилась и посмотрела на Хокимару:
— Ну всё. Я пойду…
Он, пересиливая робость и пьянея от своей смелости, выдавил:
— А ведь я ни разу даже не заходил в твой подъезд! А что если я просто посмотрю, что там?
— Подъезд как подъезд, — пожала плечами Сайхо.
— Но уже поздно, — возразил он. — Будет лучше, если я тебя провожу до квартиры.
— Как хочешь, — Сайхо приложила ключ к электронному замку, и двери отворились.
Хокимару очутился в светлом чистом помещении с высокими потолками и широкими лестницами.
Сайхо подошла к металлическим дверям лифта и нажала кнопку. Они тут же разошлись.
— Пока… — почти прошептала она, взглянув на Хокимару.
— Погоди. Я всё же провожу тебя! — он успел вскочить в кабину перед самым закрытием дверей.
— Не нужно, — попыталась протестовать она, стараясь дотянуться до панели управления. Но Хокимару заслонил щиток с кнопками своей спиной:
— Я провожу. Какой этаж?
— Десятый… — сдалась Сайхо, не глядя на Хокимару.
Он отошёл от стены и нажал светящуюся на ровной панели цифру «десять». Кабина мягко поплыла вверх.
— Не нужно было, — сжав тонкие губы, произнесла Сайхо. — В квартиру я тебя не могу пригласить.
— Почему? — в груди у Хокимару шевельнулось нехорошее подозрение.
— Подруга там. И поздно уже.
— Познакомь меня со своей подругой.
— Ты же знаешь, что это невозможно.
— Почему?
— Ты женат!
Хокимару решительно нажал кнопку «Стоп». Кабина лифта замерла между этажами.
Сайхо удивлённо посмотрела на него.
— Поговорим здесь! — отрезал Хокимару.
— О чём? — читая в его глазах то, что сейчас может произойти, Сайхо отступила в дальний угол кабины.
— О тебе! Обо мне! — Хокимару действовал, как под наркозом, подчиняясь только инстинкту. Его, словно магнитом, тянуло к ней. Руки знали, что нужно делать.
— Не надо… — умоляюще попросила Сайхо.
Он не остановился:
— Прости… Я люблю тебя, Сайхо, — тихо простонал он.
Глаза Сайхо оказались очень близко, и он увидел в них отражение своей мечты. Он с силой прижал девушку к себе. Она обречённо обняла его и склонила голову на плечо. Он почувствовал запах её волос, и у него перехватило дыхание от ощущения неземного счастья.
