– Это он умел и до рождения, – сказала она.
– Поразительно… Очевидно, твоя противозаконная беременность полностью себя оправдала.
Она посмотрела ему прямо в глаза.
– Я в этом не сомневалась с самого начала. Сложен маленький Джек безупречно. Никаких врожденных уродств и никаких физиологических дисфункций, насколько я могу судить. А его сознание очень высокого уровня. Хочу тебя предупредить, что мыслит он не как младенец. Скорее, как не по годам развитый девятилетний мальчик.
– Очень наивный при этом, – добавил Роги, в последний раз подкладывал дрова в печку.
Дени снял перчатки. Его серебристый костюм поблескивал в желтоватом свете ламп, когда он подошел к колыбели и посмотрел на мальчика.
Здравствуй, Grandpere, – сказал Джек.
– Доброе утро, Джек. Ты готов отправиться в путь?
Скоро буду готов. Сначала меня должны покормить и перепеленать. Ничего, если вы с Фредом подождете несколько минут?
– Ну, конечно, – ответил Дени.
Я изо всех постараюсь сил не бояться. Не сердитесь, если я поплачу, когда столкнусь с чем-нибудь новым. Это рефлекторная реакция, которую я еще пока почти не могу контролировать.
– Понимаю. – Дени протянул руку к розовой щечке. – Можно я к тебе прикоснусь?
Рукой? Да. Но не своим сознанием.
– Ах, Джек! – вздохнула Тереза и виновато посмотрела на Дени. Он ободряюще улыбнулся и ограничился лишь самым мимолетным прикосновением.
Младенец признался Дени: «По-моему, я не сумею тебя полюбить».
– Ты ведь еще меня не знаешь, – ответил Дени невозмутимо. – Видишь ли, тебе предстоит еще очень многому научиться. И особенно отношению с себе подобными.
А разве есть другие, как я?
– Как не быть! – ответила Тереза с притворным негодованием и захлопотала вокруг него. Достала полотенце, чистый подгузник и костюмчик, согрела их у печки – температура в хижине все еще была ниже нуля. Она объяснила Дени и Фреду, что холод не повредит младенцу за те минуты, пока она будет его переодевать. Даже самые обыкновенные дети на очень короткий срок приспосабливают свой теплообменный механизм к морозному воздуху, а Джек в этом настоящий мастер.
– И я уверена, у него есть еще множество талантов, пока нам неизвестных, – объявила она с гордостью. – Джек, скоро ты познакомишься с папой. – Она весело посмотрела на Дени. – Думаю, Поль навестит нас в Кауаи, как только вернется на Землю?
– Он считает, – ответил Дени смущенно, – что вам было бы неразумно вступать в какой бы то ни было контакт, пока семейные адвокаты не проанализируют ситуацию.
– Черт подери! – негодующе воскликнул Роги.
Лицо Терезы застыло. Но уже через секунду она заулыбалась, начиная распеленывать младенца.
– Конечно! Я прекрасно понимаю. Мы будем делать все так, как сочтет нужным Поль. Верно, Джек?
Младенец уставился на нее огромными глазами, замкнув сознание в безмолвии.
Хановер, Нью-Гемпшир, Земля 25 марта 2052
По календарю в Северную Америку пришла весна. Но календарь врал – во всяком случае, относительно Нью-Гемпшира: Марк едва не сожалел, что не может вернуться в искусственный климат Консилиум Орба, который, надо отдать ему должное, был превосходен.
Он ехал на турбоцикле в общежитие после первого полного учебного дня в Дартмутском колледже, и по его кожаной форме хлестал дождь, смешанный со снежной крупой. Газоны академического городка, крыши, изгороди и прочие необогреваемые плоскости с заходом солнца начали покрываться ледяной коркой. В свете уличных фонарей блестели голые ветви огромных вязов. Пешие студенты уныло шарахались от комьев снежной каши, вылетавших из-под колес. Мчась на север по Колледж-стрит, Марк забрызгался сам куда больше, чем пешеходы, а его турб совсем перестал слушаться водителя, сопротивляясь всякий раз, когда он менял вектор. Видимо, причина в направляющем шлеме. Вероятно, он что-то напортачил, когда налаживал, обнаружив непонятную помеху при включении мозга. Бедный старенький турбоцикл получал противоречивые инструкции от его сознания и фантомной накладки в программе и не знал, то ли ему притормаживать, то ли, наоборот, рваться вперед.
В конце концов Марк отключил шлем. Он выехал на скользкую Клемент-роуд, где обогревающие решетки, видимо, объявили забастовку, и наконец свернул к корпусу Мю-Пси-Омега. Он поселился там накануне, менее чем через неделю после своего возвращения на Землю. Дорога оказалась просто катком. Конечно, он мог бы выдвинуть шипы, но предпочел выключить мотор и просто волочить тяжелый БМВ телекинетически. Если изуродовать подъездную аллею, его новые метасобратья спасибо ему не скажут. Дверь гаража открылась, когда он телепатически ткнул в старомодное электронное устройство. Марк поставил машину на отведенное ей место в тесной секции первокурсников между десятискоростным велосипедом Алекса Маниона и реактороллером «кавасаки» Бум-Бума Лароша.
Сняв цереброэнергетический шлем, Марк, сдвинув брови, заглянул в его сложное внутреннее устройство. Игольчатые электроды, красновато поблескивавшие его кровью, втянулись внутрь, автоматически нагреваясь и стерилизуясь крохотными клубами дыма. Но уже в тот момент, когда Марк начал ультрасенсорно обследовать микросхему, ему было совершенно ясно, что, смотри не смотри на чертову штуку, толку не будет. Либо придется ее разобрать и все проверить – но где взять на это время, когда надо нагонять учебу за два пропущенных семестра? – либо сунуть шлем сокурснику Алексу, может, того осенит, что тут за неполадки.
Марк вытащил из багажника компьютерный блокнот, пухлый пакет с плюшками и захлюпал по снежному месиву к задней двери. В раздевалке он снял кожаную форму, сапоги и убрал их в свой шкафчик сушиться, а потом в носках протопал в заднюю гостиную. Там Алекс, Бум-Бум, Пит Даламбер, Шиг Морита и двое второкурсников, ему незнакомых, смотрели по тридивизору русский футбол.
– А, Марк! – сказал Алекс. Остальные трое что-то приветственно буркнули.
– Небольшой взнос в общее благосостояние! – Марк бросил на стол пакет с плюшками. Все, кроме Шига, который уже хрустел сушеными водорослями из прозрачного пакетика, накинулись на них. Второкурсники забрали по две.
– Дерьмовая погодка, – промямлил Бум-Бум с набитым ртом, – но эти квазиторы очень даже ничего.
– Полусферы, – поправил Алекс.
– И уж никак не трории, – добавил Шиг Морита, не отрывая взгляда от игроков, – потому что это никак не плюшки, а японские ворота… Ого-го! По-вашему, Островский просто так запросто мяч через голову перекидывает? Тайный психокинетик, вот он кто!
– Номер не прошел бы, – отозвался Пит Даламбер. – Судьи его сразу засекли бы.
