«Мир выглядит словно город, покинутый людьми, – думал Давид, – где посреди грандиозных развалин снуют крысы, мыши и полевки».
Но вот леса начали сжиматься и таять, как туман летом. Скоро земля обнажилась. На месте некогда высоких деревьев на равнине остались только пни.
Неожиданно образовался лед, он лег толстыми пластами на землю. Бобби почувствовал, как жизнь уходит из мира медленным отливом.
А потом появились тучи, и мир погрузился во мрак. От потемневшей земли начали отскакивать капли тусклого дождя. Из грязи поднялись огромные груды костей, на них начали нарастать серые клочья плоти.
– Кислотный дождь, – пробормотал Давид.
Вспыхнул свет – слепящий, невыносимый.
Это был не свет дня, а пламя, охватившее окрестности целиком. Пламя полыхало жестоко, жутко, пугающе.
Но оно отступило.
Под свинцовым небом пожарище начало оседать, постепенно распалось на отдельные очаги, а потом погасли и язычки огня, а на их месте возникла зелень листвы. Пламя в конце концов превратилось в плотные огненные шары, улетевшие в небо, шары стали искрами, а искры собрались в метеорное облако на черном небе.
Потом плотные черные тучи расступились, словно полотнища занавеса. Налетел могучий ветер, на деревья вернулись сломанные ветки, на ветки плавно уселись летающие существа. На горизонте занялось розово-белое сияние и в конце концов превратилось в сноп света, похожий на луч маяка, направленный прямо в небо.
Это был столп расплавленной породы.
Столп осел, сменился оранжевым свечением. А потом, подобно заре, над горизонтом поднялась сверкающая диффузная масса, и на полнеба величественной пламенной дугой растянулся длинный сверкающий хвост. То тускнеющая при свете дня, то ярко горящая ночью, комета день за днем отступала, уносила свой разрушительный вес в глубины Солнечной системы.
Братья оказались в неожиданно возродившемся мире, мире плодородия и покоя, и сделали остановку.
Их предком оказалось большеглазое пугливое создание, сидевшее высоко над землей. Возможно, оно забралось туда по неосторожности и теперь не могло спуститься.
Ниже Бобби увидел местность, напоминавшую побережье внутреннего моря. Болотистые низины поросли роскошными, пышными джунглями, а с далеких синих гор стекала широкая река. Слизистые, мутные воды реки рассекали гребнистые спины – наверное, крокодилов. Эти земли кишели жизнью – до подробностей не знакомой, но все же не так уж сильно отличавшейся от жизни в лесах времен юности Бобби.
А вот небо было не совсем голубого цвета.
«Оно скорее нежно-сиреневое», – подумал Бобби.
Даже силуэты разбросанных по небу облаков казались какими-то неправильными.
По топкому берегу брело стадо рогатых животных, смутно напоминавших носорогов. Однако их движения были странными, почти птичьими. Неуклюже передвигаясь, они спаривались, щипали листву, выводили детенышей, дрались, прихорашивались.
А еще на глаза Бобби попалось стадо существ, похожих на страусов. Эти ходили прямо, кивали головами и бросали по сторонам нервные, подозрительные взгляды.
Посреди деревьев Бобби заметил большую тень. Она передвигалась медленно, будто охотилась за гигантскими травоядными. Возможно, это был хищник.
«Может быть, даже раптор», – подумал Бобби с волнением.
Повсюду вокруг стад динозавров в воздухе висели тучи насекомых.
– Нам повезло, – заметил Давид. – Перед нами – относительно неплохой вид на дикую природу. Век динозавров принес массу разочарований хронотуристам. Как и Африка, эти времена оказались слишком необъятными, унылыми, пыльными и большей частью пустыми. В конце концов, они тянулись несколько сотен миллионов лет.
– Но, – сухо проговорил Бобби, – одним из самых больших разочарований было узнать о том, что тираннозавр был всего-навсего падалыциком… Вся эта красота, Давид, – но нет разума, чтобы оценить ее. Неужели все это время мир ожидал нас?
– Да-да, невиданная красота. «Неужели прекрасные извитые и конические раковины эпохи эоцена и изящные аммониты вторичного периода были сотворены только для того, чтобы по прошествии многих столетий человек восторгался ими, сидя у себя в кабинете?» Дарвин, «Происхождение видов».
– Значит, он тоже не знал.
– Думаю, нет. Это такая страшная старина, Бобби. Ты же видишь: древнейшее сообщество, которое эволюционировало совместно на протяжении сотен миллионов лет. И все-таки…
– И все-таки все исчезло, когда Полынь мелового периода сделала свое черное дело.
– Земля – это гигантское кладбище, Бобби. И чем глубже мы уходим в прошлое, тем больше костей вылезает из-под земли…
– Не совсем так. Есть птицы.
– Да, птицы. Довольно красивый конец этого отдельного отрезка эволюции, правда? Будем надеяться, что и с нами все окажется так же хорошо. Продолжим.
– Не возражаю.
И они снова двинулись в глубь веков и, благополучно преодолев мезозойское лето динозавров, оказались на рубеже двух сотен миллионов лет.
Древние джунгли проносились бессмысленной зеленой волной на дальнем плане, обрамляя испуганные глупые глаза миллионов поколений пращуров – плодящихся, надеющихся, умирающих.
Зелень внезапно пропала, сменилась пыльной равниной и пустым небом над ней.
Обнаженная земля представляла собой плоскую пустыню, жестоко выжженную солнцем. Насколько хватало глаз, тянулись и тянулись километры усыпанной красноватым песком почвы. Даже горы опустились и растаяли в это стародавнее время.
Здешний предок представлял собой маленькое существо, похожее на рептилию. Оно деловито поедало что-то вроде остатков тушки крысенка. Самка находилась на опушке зарослей приземистых папоротников и хвойных растений, стоявших на берегу текущей зигзагами реки.
Мимо протопало животное наподобие игуаны, сверкнуло рядами острых зубов.
«Наверное, мамаша всех динозавров», – подумал Бобби.
А за деревьями Бобби разглядел кого-то вроде бородавочников, копающихся в грязи ближе к мутной реке.
Давид пробормотал:
– Листозавры. Счастливейшие существа на свете. Единственные из крупных животных, кому удалось пережить вымирание.
Бобби смутился.
– Ты имеешь в виду комету, вызвавшую гибель динозавров?
– Нет, – мрачно отозвался Давид. – Я про другую. Мы с ней скоро встретимся – на глубине в двести пятьдесят миллионов лет.
Она была самой страшной…
Вот почему панорама в виде роскошных джунглей исчезла. Земля снова лишалась всего живого. Бобби охватило необычайное чувство страха.
Они снова начали спуск во времени.
Наконец последние чахлые деревца сжались и превратились в семена, из которых когда-то выросли. Остатки зеленой поросли – жалкая трава и кустарники засохли и погибли. Обугленная земля – местность, загроможденная обгоревшими пнями, упавшими ветками, усыпанная грудами костей, – начала преобразовываться. Скалы, все отчетливее проступавшие на фоне отступающего отлива жизни, стали темно-красными.
