лица ходоков. А те смотрели глаза в глаза, пытались высказаться, но мысли ускользали холодной рыбой, поймать их никак не удавалось.
Возможно жалоба Шилемы, наконец, вывела их из немого состояния.
– Так оно и будет, – Иван сдвинул с мёртвой точки челюсть и сказал первые слова; в горле першило, кислая слюна накапливалась во рту, – если мы будем сидеть и ждать, когда придёт это проклятое хырхоро, а дон Севильяк изволит засмеяться… Да и до смеха ли ему? И нам тоже?
– Нам, ты прав, надо двигаться, – подтвердил Арно. – Но… Как двигаться? Ходить туда и сюда?
– Бегать наперегонки, – сказал Джордан. – Одни бегут, а другие их поддерживают криками. Не знаю, как у вас, а у нас в Фимане иногда устраивают такое. Народу собирается много, даже с окраин. И все кричат. Шума много.
– Ты-то, думаю, надеешься, конечно, кричать, а не бежать, – опустил вниз голову Арно.
– Да. Я, когда хочу, кричу сильно, – гордо сказал Джордан.
– Н-да, – невесело усмехнулся Иван.
– Ну, посмотри, Ваня! – подошёл дон Севильяк и сунул ему под нос свою многострадальную куртку. – Мало, что жук дырку сделал, – он просунул толстый палец в дыру и пошевелил им, словно приглашая кого-то приблизиться, – так теперь вот наполовину пола сгорела.
– Не сгорела, если бы ты… – подскакивая, чтобы хоть как-то с ним сравняться, напустился на дона Севильяка Джордан, – меньше жрал бы и меньше жаловался! Подумаешь событие! У тебя одно на уме, а тут думают, что делать.
Заросший редкими седыми волосами подбородок Джордан пытался поднять как можно выше, отчего его тщедушная фигура принимала несуразный вид, так курицы проглатывают воду.
Дон Севильяк, медленно поводя глазами навыкате, наконец, уставился на него, мучительно соображая, что же всё-таки происходит. А когда сообразил, слегка опустил свою громадную руку на плечо Джордана, заставив его присесть, и громоподобно захохотал.
Если армейская команда Ивана подняла всех на ноги, то всё побеждающий смех дона Севильяка, наконец-то, разбудил людей. Они оживились, осознанно заговорили, обратили внимание не только на себя, но и на окружающих.
Минуты спустя, собрались в тесный круг, ища поддержки друг у друга. Однако никто не знал, что делать дальше. Оттого Иван пережил приступ негодования, ощущая кожей, что все ждут его распоряжений, команд, высказываний, решений. Хочет он или нет, но ему придётся это делать вопреки своему желанию. Сам бы кого с удовольствием послушал, а, услышав, укрепился бы духом.
Он мучился, что бы такое сказать. Помогли мивакуки, если можно это, конечно, назвать помощью.
– Хырхоро убежало, но недалеко… Скоро… э-э… тут будет, – перевёл Иван и нахмурился. Сказал резко: – Ещё что-нибудь преподнесёт нам новенькое!
– Наверное, так и будет. А тут, – Арно вытянул шею, осматриваясь, – никаких препятствий нет. Если, как там, у озера, со всех сторон наваляться…
– Вот-вот, что со всех сторон! Без заминки. А нам надо будет оборонять весь периметр накруза.
На выброшенную требуху животных, подстреленных Иваном, и на остатки мяса набросились какие-то тощие создания, похожие на больших лысых кошек. Однако звуки, издаваемые ими, мало походили на мяуканье. Они рвали жилы, хрустели костями и хрипло урчали.
– Думаешь, местное зверьё нам не поможет? – спросил Хиркус, словно Иван был непревзойдённым авторитетом по знанию местной фауны и её намерений, когда орды хырхоро подступят к острову мивакуков.
– А что? – Арно тоже с надеждой посмотрел на Ивана.
– Да откуда я знаю? – огрызнулся Иван. И спокойнее: – Если их прижмут, куда им деваться?
– Надо подняться наверх и оборонять только верхушку, – сказал Джордан. – Иначе они пройдут через нас как мелкая рыбёшка через крупную сеть и не заметят.
– И перебьют мивакуков, – подхватил Хиркус.
– Вместе с нами.
– Но, Джордан, я что-то не замечал в Фимане рыбаков, а ты говоришь, как любитель.
Джордан вздёрнул подбородок, оглядел Хиркуса с ног до головы.
– Много ты в Фимане видел? Болтался, поди, в парке или по злачным местам…
– Ну, хватит! – сказал Иван негромко, но к нему прислушались не только ходоки, но и замолкли женщины. – Джордан предложил правильный ход. Поднимемся к площадке, опять взять палки. И посмотрим на месте, как нам встать…
– Мы рядом с тобой, – поспешила высказаться Хелена и потянула за руку Раду поближе к нему.
– Я не о том. Нас… девятнадцать человек. Между нами можно оставить пространство шагов по пять…Пожалуй, не больше. Вот там и посмотрим, какую территорию нам удастся защитить вместе с мивакуками. А кто с кем встанет, не столь суть важно.
– Мы, я и Рада, с тобой!
Шилема презрительно сузила глаза, надула губы.
– Встаньте в очередь! – посоветовала она. – Кто первый?
– Х-а, га-га! – грохнул дон Севильяк, довольный перепалкой женщин.
Но смех его тут же угас. Лейба, вполне оправившаяся после неудачного для неё периода, когда она замерзала и выла в голос так, что разбудила Ивана, бесцеремонно толкнула дона Севильяка под бок.
– А мы с тобой! – сказала она строго и напомнила, кого имела она в виду. – Я, Харусса и Аннет!
– Илона! – воскликнула Храза, – к нам ближе!
Они прижались к Арно.
Такая расстановка вызвала неожиданный гнев Ивана.
Он не мог бы объяснить, почему на него накатилась эта волна возмущения. Может быть, оттого, что чуть раньше все ждали его распоряжений, и он начал за них принимать какие-то решения, думать за них, а оказалось, они сами всё уже установили для себя без него. Но, возможно, это лишь добавило к неприятному воспоминанию о видении самого себя, выступающего на стороне хырхоро.
Ухмыляющаяся рожа так и стояла перед ним. Хырхоро – не шутки! Его орды – тоже! И всякие лишние разговоры и разборки, кто, где и с кем будет стоять, не уместны.
– Каждый станет там, где скажу я! – хрипло проговорил он, выдавливая каждое слово. – Собираемся и наверх!
Арно вскинул на него вопрошающий взгляд и тут же опустил его, так как и сам, почему-то был неприятно поражён и задет за живое заявлениями женщин, и теми, что стояли рядом с ним, и другими. Словно теперь они взяли на себя командование ходоками. И им, ходокам, ничего не остаётся, как подчиняться их прихотям.
«Впрочем, – подумалось ему, – ничего страшного. Они без нас ни шагу, так что проучить их всегда успеется. Если, конечно, они начнут досаждать так, что такое придётся осуществить на деле…»
Сборы продолжались не долго. Да и собирать-то было нечего.
Только Хиркус, озабоченно сдвинув брови, да опекавшие его женщины – строгая Катрин и медлительная Джесика, встряхивающая красивыми волосами, собирали остатки недавнего мясного пиршества. Под их ногами бесстрашно шныряли какие-то зверьки и норовили прибрать то, что по мысли Хиркуса, ещё могло быть съедено людьми. Он шикал на них, отбивался ногами, а его подружки ойкали, но никого не трогали.
Накруз, несокрушимой твердыней укоренившийся среди необъятной степи, принял их. Они взошли на него как на Ноев ковчег, готовый принять на себя местную живность и отбиться от бурь и невзгод, ожидаемых от
