«Конкуренты», – подумал он, уже понимая, что работа легко не достанется.
Но вид у бомжей был жалкий, лица пропитые, а тела наверняка измучены многочисленными болезнями и недоеданием. В себе же Андрей ощущал непобедимую уверенность. Он подумал было, что уверенность эта связана с недавними событиями, поставившими его на грань жизни и смерти, но тут же понял, что сам себе врет – она зижделась лишь на жалком виде бомжей. Андрей выглядел жемчужиной в куче навоза не потому, что сам был жемчужиной, а лишь потому, что сравнивал себя с кучей дерьма. Сами бомжи об угрозе еще не догадывались, справедливо считая, что у байкера может быть более важное дело, чем уборка вагонов.
Но один, совсем старый на вид, оказался то ли хитрее других, то ли опытнее. Он то и дело подозрительно поглядывал на Андрея. Что-то в нем было странное, резко отличавшее от других, и лишь приглядевшись, Андрей понял, что старичок не такой уж старый и совсем не дряхлый, а маленький рост и желтый цвет лица попросту выдавали в нем китайца. Наконец старик перестал бросать взгляды и подошел с таким видом, будто собирался попросить сигарету.
– Поработать решила? – вместо этого спросил китаец.
– Тебе какое дело? – высокомерно фыркнул Андрей.
– Послушай, если ты собралась вагон помыть, я тебе помогу. В первый раз, да?
– Иди к черту.
– Не пойду. Ты ничего здесь сама не узнаешь. Ты хоть знаешь, когда можно на работу проситься, чтоб не прогнали?
Андрей задумался.
– А тебе что за дело? – уже менее агрессивно спросил он.
– Тебя сейчас бить будут, – объяснил китаец. – Но ты здоровая, сильная, ты победишь. Только зачем победа, если никто не скажет, что с ней делать потом?
– Ты хочешь со мной в долю? – понял Андрей.
– Точно. А я тебе помогу. Ты меня не бей, я тебе все расскажу, а на двоих нам хватит.
– Ладно. – кивнул Андрей.
– Вон посмотри, в черном свитере мужика. Самая сильная. Ее первым бей. Остальные испугаются и уйдут дальше. Другой поезд совсем скоро придет. А с проводником я сам буду говорить. Иди, иди, сами они не уйдут.
Андрей широко раздул ноздри и двинулся к группе бомжей, чувствуя, как сердце ускоряет ритм.
– Чего надо? – спросил крепыш с беззубым ртом, на которого показал китаец.
– Драться иду. – честно признался Андрей.
– А надо? – усмехнулся беззубый.
– Я бы и рад избежать, но вы же работу по доброму не отдадите.
– Нет.
– Значит придется драться.
– Какой ты упертый. – усмехнулся беззубый, и первым бросился на противника.
У него не было техники движения, какая приходит с многолетними тренировками, но ее с успехом заменяла уличная проворность. Но самым страшным в противнике оказалось отсутствие всякого страха и малейшего намека на воображение – он совершенно не боялся замахов, не поддавался на обманки, а полученный в лицо удар не выбивал его из душевного равновесия. Примерно так дерутся звери, и именно из-за этого Андрей старался избегать конфликтов с собаками. Такого противника можно лишь убивать или физически выводить из строя, доводя хотя бы до потери сознания.
В первые же секунды Андрей получил несколько болезненных ударов по ногам, и один в подбородок. От этого не только алые пятна завертелись перед глазами, но и накатился приступ одуряющей тошноты, напомнив о недавнем сотрясении мозга. Но это ошеломило лишь в первый момент, а потом боль смыло потоком адреналина, и Андрей принялся молотить кулаками и пинаться. Крепыш крепко ударил его в нос, но Андрей сумел подобраться к нему вплотную и схватить за руку. Тут же, не дожидаясь ответных действий, добавил коленом в пах и локтем по затылку. Крепыш рухнул ему под ноги и пополз подальше от рельсов.
– Добивать не надо! – выкрикнул китаец. – Они теперь сами уйдут.
Четверо оставшихся бомжей, которые даже не попробовали принять участие в драке, подхватили поверженного товарища и поволокли его вдоль путей.
– Надо в вагона садиться! – китаец призывно помахал рукой и подошел к двери.
Когда Андрей смахнул со штанов и куртки грязные следы пинков, старичок уже успел обо всем договориться.
– Нам два вагона дали! – довольно улыбнулся он. – В два раза больше получим. А ты хорошо дралась, очень быстро. Давай убирай мусор, а веник возьму. Я совсем старая, мне бутылки носить нельзя.
Они забрались в вагон и принялись за уборку. Андрей заметил, что проводники в своем купе делят пачку полусотенных купюр, полученных от желающих передать посылки знакомым. Вид денег вдохновил на трудовой подвиг – отбросив всяческую брезгливость, Андрей по локоть залез в мусорный ящик возле тамбура, и принялся выуживать из него тяжелые предметы. В основном это были разнокалиберные бутылки, но попадались и консервные банки, надписи на которых вызвали приступ обильного слюноотделения.
Пока он пакетами выносил мусор из вагона, китаец ловко свернул ковровую дорожку и вымел коридор куцым веником. Андрею пришлось взять ведро и половую тряпку. Он понял, что ему снова подсунули работу потяжелее, но наглости на восстановление справедливости уже не хватило. Он уже уверился в мысли, что каждое такое «установление справеливости» влечет за собой все более пагубные последствия.
Но вода была с хлоркой, а ладони изранены, поэтому отжим тряпки вызывал совершенно неимоверную боль.
– Отжимай получше! – прикрикнула проводница, выглянув из купе. – А то устроили тут болото.
Андрей мысленно взвыл, но ничего другого не оставалось, как подчиниться. Он только понял, что на уборку второго вагона у него не хватит мужества.
– Второй вагон сам убирай, – сказал он китайцу, выплескивая грязную воду на гравий. – Мне отдай половину за этот.
– Хорошо, хорошо. – закивал старик. – Сейчас договорюсь.
Он пошептал что-то возле купе, и довольно протянул Андрею бутылку водки.
– Забирай всю. – добродушно позволил китаец. – Я себе с другой вагоны возьму.
– А деньги? – медленно зверея, спросил Андрей.
– Денег не дают. За деньги они бы сами убрали.
– Но водка стоит денег! Обменяй.
– Они уже купили. А водка им не нужен совсем.
Андрей хотел было устроить бучу по этому поводу, но тут увидел за окном милицейский патруль с собакой.
– Черт. – он взял водку и вышел в тамбур.
Тревога обдала сердце холодной волной.
– Или в этом, или в другом вагоне. – услышал он шмакающий голос беззубого бомжа. – Он вместе с китайцем.
Сердце замерло на долю секунды, и тут же перестроилось на новый, гораздо более частый ритм.
– В костюме байкера, говоришь? – хрюкнул динамик милицейского шлема.
– Да, я ему нос в сливу превратил, сразу узнаете. Я за свою территорию исправно плачу, так что вы уж разберитесь пожалуйста.
