Махавкин Анатолий Анатольевич
Прайд
Махавкин Анатолий Анатольевич
Прайд
ПРАЙД
КНИГА 1
ПАССЫ ВО ТЬМЕ.
Я пробежался пальцами по струнам, и они издали странный дребезжащий звук, подхваченный и унесённый прочь озорным ветром. Звучание показалось довольно приятным, и я попробовал повторить его ещё пару раз, поднявшись к самому высокому тону, едва ощутимому ухом. Однако однообразие утомляет, поэтому я взял банджо в руки. Конечно же – это было не банджо, но инструмент весьма его напоминал, и я не стал изощряться, выдумывая собственное название. Банджо – так банджо, но звук, надо сказать, намного проникновеннее.
Теперь щипок и струны исторгли протяжный горестный стон, запетлявший среди густой травы, где все мы лежали. Не знаю, откуда пришло умение, но пальцы легко ласкали тонкие нити, похоже, сделанные из серебра. Мелодия, тягучая и печальная, повисла над нашей небольшой группой, и я почти мог рассмотреть полупрозрачные крылья, на которых она кружила над головой. Откуда-то, изнутри, пришли слова, и я немедленно выпустил их наружу:
Пусть свет и тень растают – что с того?
Пусть солнца шар рассыплется во мраке,
Нет ни добра, ни зла – нет ничего.
А мир – лишь поле бесполезной драки…
Илья приподнял голову, позволив разглядеть его, отливающие желтизной, глаза и внимательно посмотрел на меня. Одной рукой он упирался в подушку свежесорванной травы, а другой, абсолютно механическими движениями, ласкал обнаженную грудь Гали, отдыхавшей рядом. Та бесстрастно воспринимала ласку и отстранённо смотрела в высокое небо, по которому медленно плыли белые, с оранжевым отливом, облака. Длинными тонкими пальцами она перебирала локоны Ильи, причём, было похоже, что эти изящные пальчики вот-вот выдерут порядочный клок волос.
Ольга перевернулась на бок и бросила на меня равнодушный взгляд своих кошачьих глаз. На смуглом лице не отразилось ни единой искры, какого-либо чувства, и оно казалось прекрасной маской, вырезанной из тёмного дерева. Пальчики, с неправдоподобно острыми коготками, унизанные целой гирляндой золотых колец, плавно поднялись к голове и взъерошили копну чёрных, словно уголь, волос. Так же медленно рука опустилась вниз, и Ольга вновь легла на спину. Таким образом, мне давали понять, насколько в данный момент её ничего не интересует.
Видимость, конечно же. Я отлично понимал, какие жуткие демоны мщения притаились под маской бесстрастного покоя, но точно знал: там они и останутся, если только… Нет – останутся навсегда, вместе с воспоминаниями.
Наташа, единственная из девушек, выглядела живым существом, при этом не делая ни единого движения. Лицо её лучилось, непонятной мне, энергией, а зелёные волосы летели по ветру, временами открывая обнажённое, по пояс, тело. Огромные тяжёлые груди, с небольшими сосками, казалось, стали ещё больше, но – странное дело, её это совершенно не портило. Что происходило с Наташкиной грудью, оставалось для меня загадкой, но какой-то смысл в этом определённо присутствовал.
Чёрные бездонные глаза насмешливо посмотрели на меня и алые чувственные губы изогнулись в усмешке:
– Откуда у хлопца испанская грусть?
Ирония. Уже хорошо. По крайней мере, никто не упрекает нас в прежних проступках и не желает мгновенной смерти.
Я надломил левую бровь, стараясь изобразить недоумение и провёл длинным ногтем мизинца по самой тонкой струне, вынудив инструмент рыдать от горя. Когда стон стал невыносимым, я оборвал его.
– Нет, в самом деле, какого чёрта ты изображаешь сосуд скорби? – жёлтый отблеск в глазах Ильи стал ещё сильнее и он, едва заметным движением, сжал Галин сосок, – можно подумать, ты ещё способен интересоваться окружающим или как-то адекватно реагировать на происходящее. Сдаётся мне, ты вполне удовлетворён самим собой.
– Как Нарцисс, – едва слышно проворчала Ольга.
Галя вонзила когти в пальцы, сжимающие её сосок, одновременно изо всех сил дёрнув обидчика за волосы. Намёк был понят и безобразие прекратилось.
– Ты хочешь сказать, тебе есть дело до окружающих? – я обескураженно посмотрел на Илью, – но они же все, просто ходячие мертвецы. Если не сегодня – значит завтра, но им всем придёт конец.
– А ты, значит вечен? – Илья рассмеялся и поднялся на ноги, – с тобой, стало быть, никогда ничего не сможет произойти?
Это был вопрос, над которым стоило подумать, и я добросовестно его обдумал, машинально перебирая пальцами струны. Известно: любое живое существо бессмертно, в данный конкретный момент времени, а уж какая фигня произойдёт через мгновение…Впрочем, у некоторых означенное мгновение растягивается до бесконечности. Ухмыляясь невысказанным мыслям, я заиграл быструю мелодию, резко отличающуюся от предыдущего сочинения. Слова летели наружу, одно за другим, складываясь в бодрый мотивчик:
Я вечен, вечен, вечен,
Я буду навсегда,
Пусть этот мир конечен,
А годы, как вода.
Пусть жизни смысл не встречен
И не горит звезда,
Я вечен, вечен, вечен,
Я буду навсегда!
– Интересная концепция, – заметил Илья и посмотрел мне за спину, – это ещё что такое?
Я отшвырнул банджо в траву, и оно жалобно вскрикнуло, видимо ударившись о какой-то, невидимый камень. Серебряный плач лопнувших струн ещё долгое время висел в воздухе, перемежаясь лишь всхлипыванием ветра.
Все внимательно смотрели на какую-то хрень за моей спиной, и я неторопливо обернулся, отыскивая объект их напряжённого интереса. Взгляд пробежался по бескрайнему полю серо-зелёных трав, чьи камышевидные верхушки запросто могли достичь подбородка; по рядам полуразрушенных строений, превращённых временем в пологие холмы; по жирной полосе чёрного дыма, который поднимался откуда-то из-за горизонта и упирался…
– Что это? – ещё раз повторил Илья и все повернулись ко мне, будто я превратился в средоточие истины.
– Лапута, – я пожал плечами, – как это ещё можно назвать?
По небу величаво плыл самый настоящий остров – идеально круглая плита, способная накрыть небольшой город. Это впечатляло. Плоское дно, на первый взгляд, показалось серо-зелёным и лишь несколько позже я сообразил, это – отражение земли в гладкой зеркальной поверхности основания острова. Точнее не острова, нет. Замок, воздушный замок – вот что это было!
На плоской плите основания возвышались изящные белые башни, чьи шпили, казалось, стремились пронзить купол неба. Башни соединялись ажурной паутиной переходов, сплетавшихся в причудливые арабески. Деревья, заполнявшие всё свободное место, обрамляли постройки яркой зеленью, довершая прелестную картину, как изящная рамка дополняет шедевр живописца. Это было всё, что я сумел рассмотреть.
– Что такое Лапута? – спросила Ольга и вопрошающий взгляд безмолвной Гали, показал то, что она пребывает в таком же недоумении.
Наташа коротко хихикнула, а Илья насупился. Странный комплекс вины за промахи наших спутниц. Удивительное поведение, особенно если учитывать его собственные провалы в памяти. Меня, во всяком случае, это не очень беспокоило – всё шло своим чередом: на место старых знаний и умений приходили новые. Более того, сам Илья постепенно изменялся, словно адаптируясь к новым условиям и это, в отличии от странных метаморфоз Наташи, мне очень нравилось.
– Это – совсем не важно, – как можно мягче, произнёс я, – проблема не в этом. Необходимо срочно решить, как поступим.
– Никак, – безапелляционно заявила Галька и рассеянно зевнула, – всё в полном порядке и суету устраивать незачем.
Я машинально провёл рукой по груди и перевёл взор на медальон, расположившийся на Галиной груди. Крайне любопытно – я не слишком часто задумываюсь над этим, но как же сильно изменился характер каждого из нас с тех пор, как… В общем, за последнее время. Та же Галя, раньше была совершенно иной. Или нет? Чёрт, я уже и сам не уверен в этом. А то, что присущее ей любопытство исчезало могло быть, всего навсего, признаком взросления.
– Боюсь, суету устроим вовсе не мы, – заметил я, продолжая разглядывать приближающийся замок, – если я что-то понимаю в этой жизни, то это НЛО появилось здесь совсем неспроста.
– Дым, – ровным голосом сказала Наташа, – как только задымило селение – сразу же прилетела Лапута.
