Егор Чекрыгин
ХРОНИКИ ДЕБИЛА
Свиток 4
Когда-нибудь за все хорошее приходит расплата.
В последнее время… да чего уж там говорить, последние несколько лет, мне везло просто-таки до неприличия. Так долго везло и настолько неприлично, что я начал воспринимать это как некую норму.
Но Духи, Боги, или Судьба — существа ревнивые, и весьма жестоко наказывают тех, кто осмеливается воспринимать их блага как нечто само собой разумеющееся.
…Другие меня не понимали. …Нет сочувствовали конечно, но за всеми их подбадриваниями и похлопываниями по плечу, читалось удивленное «Подумаешь! С кем не бывает…».
Вот разве только щенки… ставшие к тому времени уже вполне здоровенными псами, были солидарны со мной. Но даже в их тоскливо смотрящих на меня глазах читался неприкрытый упрек «Как же ты мог допустить такое?».
Ну еще и Осакат не постеснялась высказать этот упрек мне прямо в глаза. — «Как же так Дебил? Ты же вон Мнау’гхо дырку в голове сделал и всех плохих духов оттуда выгнал, а потом обратно ее заделал, так что будто бы и не было ничего. Аиотеека вон своего ручного от сильной раны излечил, да так, что тот того самого Мнау’гхо чуть не убил. …А Тишку, жену свою, уберечь не смог? …Что ж ты за человек-то такой?!».
…А вот такой вот я. Одно слово — мошенник и самозванец. Обнаглевший от безнаказанности дебил, вообразивший себя крутым шаманом. Доктор, блин, недоделанный! Все знания почерпнул из просмотра медицинских сериалов. А все умения… Да откуда им взяться, этим умениям? ПТУшник несчастный, горшечник, и то — недоученный. А вообразил себя…
Да еще и эта дурочка. Даже словом мне не обмолвилась. После тяжелых родов пару часиков отлежалась, раздуваясь от гордости и счастья, покормила нашего вполне такого здоровенького малыша… и чуть ли не сразу попыталась вскочить и бежать ужин готовить. Как же — это ведь ее долг первобытной жены! И даже не пискнула мне про боли, слабость и непрекращающееся кровотечение. …Пока сознание не потеряла от слабости и едва лицом в костер не рухнула.
А потом сутки метания в горячке и смерть.
…Вот тут-то меня и накрыло. Конкретно. …Я ведь ее иной раз и за человека-то не считал!
Нет, ну конечно за человека… С овцой, там, или черепашкой, я бы спать не стал. Но вот человеком, равным себе, признать ее не мог. Дикарка-с ведь. Куда ей до меня? Всему из себя такому умному и талантливому.
Ну да, чего уж там говорить? Отнюдь не семи пядей во лбу, честно сказать, была женушка и даже на фоне остальных дикарей особо умной не казалась.
…Зато удобная и покорная — как раз то, что мне дураку самовлюбленному и надо. Чтобы бегали вокруг меня на цыпочках, глядели огромными от восхищения голубыми глазами да пылинки сдували.
За все уже почитай два года нашего «брака» и слова мне поперек не сказала. И даже то, что я ее гордое дикарское имя Тинкш’итат в собачью «Тишку» переделал, приняла с удивительной покорностью, словно так и надо было.
Зато всегда кормила вкусно, обстирывала, обшивала и ни на что никогда не жаловалась. …Ну разве что иногда — взглядом там испуганно-тоскливым или понуро опущенной головой.
Но разве ж она ровня мне — мега-продвинутому человеку аж 21 века? Умеющему считать до нескольких тысяч (а то и до целого мильёна), читать-писать и особенно врать.
…Вот-вот — врать особенно, потому что в счете и разных там точных науках, типо физики или химии, я прямо скажем, для жителя 21 века был откровенно слабоват. …Второй десяток лет тут живу, а ни пороха пока еще не изобрел, ни велосипеда.
Всех достижений — отлил колокол… Да и тот, по меркам не то что 21, но даже и века 15, колокольчик, а не колокол, да вон еще — колесо «изобрел».
И хрен бы я чего изобрел-отлил, если бы не помощь местных специалистов, сумевших воплотить в каменно-бронзовом веке идеи, стыренные мной из века 21, да еще и самостоятельно доведших их до рабочего состояния.
Что там ни говори, а прогрессор из меня — такой же, как и медик. Только здоровых лечить либо за счет местных свои идеи воплощать. А сам… — ничтожество сплошное. …Вот разве что врать умею хорошо. И продолжаю врать, даже сейчас. И не столько Осакат, сколько самому себе.
— Понимаешь, сестренка. …Так уж жизнь устроена. Когда долго везет… ну в смысле, когда Духи сильно помогают, рано или поздно они за это плату потребовать могут…
— И ты с ними жизнью Тишки расплатился? — Аж задохнулась она от возмущения. — Это потому что Тишка тощая и некрасивая была? Завел себе толстую и решил, что…
— Дура ты сестренка. — Оборвал я ее, сильно обидевшись за Тишку. — Она у меня очень красивая была. …Просто вы пока такой красоты ценить еще не научились. …А в другом мире такие как Тишка первыми красавицами считаются.
— Ага! — Обличительно тыкнула в меня пальцем неугомонная Осакат, которая тоже видать сильно скорбела по подруге. И по привычке вымещала эту скорбь на мне, обвиняя во всех грехах. — А мы-то все гадали, почему ты такую жену себе выбрал. А ты еще тогда знал про расплату и специально такую себе жену выбрал, которая в загробном мире шибко красивой покажется! А старуху эту свою толстую для этого мира себе приберег!
— Будто меня спрашивал кто. — Продолжал я устало оправдываться, чисто по привычке. — Так уж получается, что Духи не спрашивают. Они либо дают… не спрашивая. Либо так же, не спрашивая и не торгуясь, берут. …Кого угодно могли забрать — ее, Лга’нхи, тебя, меня…
Нам в последнее время везло сильно. И в Вал’аклаве у нас все получилось. И от аиотееков дважды отбились. И с Леокаем у нас все путем стало. …Вот они плату и взяли.
…Помнишь, когда вы с Витьком только начинали у меня учиться, я вас о таком предупреждал, когда объяснял почему нельзя колдовством злоупотреблять?
…Память у нее была хорошая, и про такое мое предупреждения она помнила. Так что доводов возразить мне она не нашла, а лишь только вскочила, плюнула и, повелительно бросив, — «Вели своей Этой мне ребенка отдать», — убежала в стойбище.
А я так и остался сидеть на холме и бессмысленно пялиться в пустую степь. …Пустая степь это хорошо. Там нет людей, которым вечно от тебя что-то надо. Нет забот, которые на тебя все эти люди вываливают. Благодать. Ветер колышет траву точно так же, как делал это год, два или тысячу лет назад. А в этой траве течет бесконечный круговорот жизни — без нервотрепки, истерик и мелких суетных проблем. Рождаются, растут, приносят потомство и умирают разные там кузнечики, суслики, сурки и кролики…
Кажется я начинаю понимать тех соплеменников, что готовы в случае увечья или болезни уйти в степь и умирать там в одиночестве. Тут действительно покой и благодать. Смотришь на эти холмы, эту траву и небо, и приобщаешься к вечности задолго до того, как успеешь навечно откинуть копыта. И твой переход из одного мира в другой становится почти незаметным, ибо слишком ничтожен он и мелок по сравнению с бесконечностью этой вечной Степи.
…Да, конкретно меня накрыло, раз уж о Таком задумываться начал. А ведь это далеко не первая смерть, что я тут видел. Даже собственными руками, уже больше двух десятков раз, пришлось обрывать жизни неизлечимо больных пациентов, среди которых были и мои хорошие приятели.
Или вон — Лга’нхи, дважды его с того света вытаскивал, а перед этим считай что и попрощаться успевал, настолько плох он был. А ведь даже сейчас, когда у нас есть целое племя и семьи у каждого, он наверное самый близкий мне тут человек. А что уж говорить про «раньше», когда на всем свете только мы двое и были «люди», а весь остальной мир — «не люди» — был против нас?
А сколько смертей я видел на поле боя? И друзей и врагов. И даже собственная Смерть, уж как минимум раз, подходила ко мне почти вплотную. …Вон, шрамы на груди и ребра под ними до сих пор к перемене погоды ноют.
Да уж, думал ко всему привык. А вот Тишкина смерть меня подкосила. Будто от собственного тела кусок отрезали… А ведь я ее особо-то и не замечал, загруженный решением очередных грандиозных задач. Одно слово — сволочь!
…Как-то все это несправедливо, неправильно, глупо. В бою — там понятно. Там дерутся — яростно, остервенело и беспощадно. Убиваешь ты, убивают тебя, и в состоянии дикого стресса даже смерть друзей оставляет тебя равнодушным. А тут… — Тишка была такая довольная, такая гордая собой, просто светилась от искреннего неподдельного Счастья. Как же — при ее-то внешности, да родила Самому Великому Шаману Дебилу сына! …И вдруг все это оборвалось.
…А местные только руками разводят. Ну что тут такого? Баба при родах померла. Эка невидаль! На то они и бабы, чтобы рожать и помирать от этого. Судьба у них такая! Мужики погибают на войне и на охоте, потому как род кормить надо и защищать. А бабы мрут при родах, потому как это их забота — рожать, чтобы род не прервался не иссяк. Это правильно. Это нормально.
