Михаил Баковец
Улей. Игра в кошки-мышки
Получилось всё у меня, как в том анекдоте: хотел как лучше, а вышло, как всегда. Работа у меня не самая авторитетная — водитель «газельки» в мебельном магазине. Вдвоём с грузчиком (правда, я и сам подвизаюсь на той же стези, причём платят только «шоферские», но что делать — кризис, мать его, работы толком не найти) катаемся по городу и области, забираясь, подчас, в такие дали, куда и дорог-то толком нет.
Вот и сейчас укатили за сто двадцать кэмэ под вечер от родного дома.
Почему вспомнил известную присказку? Да вот пришлось.
Вчера в магазин пришла парочка — мужчина и женщина лет за тридцать, заказала мебель, а девчонки-менеджеры заверили их, что мальчики привезут заказ не сегодня, так завтра. Мальчики — это я и мой напарник Павел. Всё бы хорошо, но эти девочки (Паша сердито рядом под нос бормочет: дуры, млин, блондинки акушером головой о кафель уроненные) перепутали города — две буквы в середине, а на карте сто километров. Мы не проверили, созвонились с заказчиками, узнали время и когда те ответили, мол, до десяти вечера в любой момент приезжайте, мы дома, заверили, что сегодня и будем.
Выяснилось всё, когда мы в пять вечера привезли мебель совершенно чужим людям. Всё, как в старом советском кино, только у нас не Новый Год, магазин, а не баня, и я с напарником трезвые до безобразия. А по навигатору, что в первом городе такая же улица и дом имеются, что во втором.
Ситуацию мы прояснили, заказчикам сообщили (Пашок на дур из магазина наорал по телефону) и те нормально отнеслись, что сегодня мебель не привезём. И надо мне было предложить напарнику довезти до места мебель. Сыграло свою роль и общение с заказчиком — обычно, таких понимающих редко встретишь, чуть что и сразу вопли, оскорбления, угрозы вроде «да ты уже завтра там работать не будешь, ясно?».
— Ну что там, Паш?
Напарник возился с навигатором, который внезапно стал показывать невесть что, словно туман, окутавший нас, напрочь заглушил сигнал со спутника.
— Да непонятно… хренова китайская дешёвка! — Он со злости закинул бесполезный прибор в узкий бардачок между сидений. — Не врежемся?
— Не должны, если только придурок какой не понесётся навстречу.
Я врубил все фары, какие были: дальний, противотуманки, «аварийку», диоды в «морде» (за них, правда, влететь может от гайцов) и пару фароискателей на крыше. Плюс, скорость сбросил до минимума.
— Голова что-то разболелась, — вздохнул напарник и сильно потёр лоб, — ещё и пить охота. Не осталось воды?
— Если только в будке посмотреть, дистилят валялся. Будешь?
— Не траванёшь?
— Хе, ты чего? Это такая же вода, только без солей и прочего. Пар сгущенный, если тебе так проще.
— Ты ещё скажи, сгущёнка, — хмуро произнёс Пашка и вдруг сделал стойку, вытянувшись вперёд и чуть ли не вжавшись лицом в лобовое стекло. — Опаньки, а там что-то есть. Свет мелькнул, яркий такой.
Лично я не заметил ничего, хотя, в тот момент на мгновение повернулся к нему, предлагая дистиллированную воду. Приятель оказался прав — через пять минут я въехал на окраину города. Свет, который он увидел, оказался прожектором на крыше автозаправки, работающий с перебоями: на секунду начинает слепить, а потом ещё минуту еле светит.
— Электричество, что ли, вырубили? — нахмурился Пашка. — Ни одного фонаря и этот заправочный едва коптит, видать, от «дырчика» запитан. И воняет чем-то…ну и гадость.
— Может из-за пожара и свет отрубили, — ответил я. Запашок и в самом деле был тот ещё, какой-то химический, с кисловатым привкусом, от которого першило в горле и начало ломить в висках.
— Я звоню мужику, заодно узнаю, что тут произошло. Может тут всех давно эвакуировали, а мы прём прямо в центр ядовитого облака.
— Тогда бы на выезде пост стоял, пожарники или менты. Но позвони, да, вдруг он на машине подкатит сюда и проводит до дома, а то мы без навигатора провозимся тут долго — городок-то немаленький.
Сначала Пашка несколько раз набирал номер и прикладывал к уху и только после этого с досадой воскликнул, обратив внимание на значки на экране:
— Чёрт, сети нет!
Запах химии был всё сильнее и сильнее, от него уже мутило так сильно, что я всё меньше обращал внимание на дорогу. И это повлекло трагические последствия для меня и напарника… особенно для него, как показало будущее.
Перед капотом мелькнули какие-то сухие ветки, вроде бы на них что-то болталось яркое, красные лоскутки или обрывки оградительной ленты. Хоть и ехал медленно, но из-за тумана увидел палки в самый последний момент, да и голова тяжёлая от вони. Плюс, мелькнула мысль, что пара тростинок никак не повредит машине… а потом меня бросило вперёд, на руль. Рядом вскрикнул Пашка, впечатываясь лицом в стекло. «Газель» встала на дыбки, чуть ли не вертикально задрав задний бампер, тяжёлая мебель в «будке» с грохотом ударила в заднюю стенку, и этот толчок сильно отозвался в спинке моего сиденья.
Пашку стошнило.
— Паша, ты как? Живой? Что-то сломал или отбил? — не на шутку встревожился я. Ремни помогли частично — не дали размазаться по панели, но напарник всё равно «поцеловался» с лобовым стеклом. А я до рези в груди приложился рёбрами о руль.
— Норм… ально, жить буду. Что это было?
— Мы в канаву свалились, — зло произнёс я. — Жэкэошную. Сейчас помогу выбраться.
Дверь открыть не сумел, пришлось крутить ручку стеклоподъёмника в неудобной позе, а потом призвать на помощь все свои гимнастические способности, чтобы выбраться из машины.
Как и подозревал (картинка после падения, которое изрядно встряхнуло мозги, одуревшие от вони, сложилась целиком из пазлов: сухие ветки, яркие лоскутья, глубокая яма), мы оказались в яме, вырытой чёртовыми работниками ЖКХ. Которые вечно роют свои «клады», а потом засаживают сухими палками, словно в надежде, что те скоро зазеленеют. Или пытаются вырастить дерево желаний, вешая дары — тряпочки, пакетики и ленточки, моля об одном: только бы больше не пришлось копать и все ржавые трубы одномоментно превратились в новенькие, прямо только что с конвейера.
Язычники поганые! Все беды от их племени, а ещё от дураков и дорог.
Это я так шучу, взбадриваю сам себя, потому как ситуация хуже не придумаешь, повезло, что не разбились с Павликом.
— Суки, — выругался я, когда по колено утоп в жидком глиняном месиве, которое тут было вместо дна. — Суки, суки, да чтоб вас…
Добрался до пассажирской двери, постучал в окошко, привлекая внимание напарника. Когда он приопустил стекло, я поинтересовался:
— Как ты?
— Хреново… тошнит, голова болит… состояние мутное, словно, засыпаю. Пока не постучал, я и не заметил, что ты вышел.
Плохо, всё очень плохо.
— Паш, я тебя такого бугая не вытащу. Сиди и никуда не уходи, а я за помощью.
— Да куда мне тут идти… — его вновь затошнило, через минуту снова заговорил. — Тарас, поспеши, что ли, а то загнусь тут.
— Извини, это я ерунду из-за нервов сморозил, сам не подумал… ага, я быстро.
Быстро не получилось.
Сначала долго не мог выбраться из ямы, постоянно соскальзывал с крутых стенок, из-под рук сыпались куски земли и глины, наконец, додумался воспользоваться машиной. Оказавшись на асфальте, я крикнул напарнику, что помощь вот-вот придёт и пошёл вперёд.
Слева тянулось поле, сплошь утыканное столбами линии электропередач. Справа, едва угадывались в тумане дома частников — одно- и двухэтажные коттеджи. Но когда добрался до них, оказалось, что все они недостроенные, только коробки, без крыш, дверей и окон. На мои крики никто не откликнулся, даже собаки не затявкали, когда я подобрал несколько камней и бросил их в металлические листы, ограждающие некоторые участки (совсем без ограды строек не было, либо профлисты, либо рабица или серые деревянные штакетины).
Строительная площадка тянулась долго, наверное, было больше километра от начала застраиваемого поля и до первого заселённого дома города.
Вот только я не дошёл до него.
Внезапно накатила такая волна дурноты, что я не удержался на ногах и рухнул на колени. А затем повалился на бок и скрючился в позе эмбриона. Перед глазами всё плыло и двоилось. Ближайший забор из оцинкованного профлиста превратился в два, «двойник» стал мерцать, то превращаясь в полупрозрачную картинку, то набирая объём. Туман стал стремительно редеть, неприятный запах исчез практически полностью или я его в своём состоянии не ощущал. Наконец, все спецэффекты пропали — забор вновь остался один, воздух очистился, химическая вонь пропала, как будто и не было её.
Но вот самочувствие ухудшалось семимильными шагами. Я ещё запомнил, как сумел подняться на ноги и сделать несколько шагов к забору, увидев в ней калитку с молочно-белым плафоном лампы на «гусаке» сверху. А потом всё как отрубило.
