Великокняжеский вояж
Глава 1
— Как вы смотрите на то, тетушка, чтобы я посетил заводы Демидова да вообще посмотрел, как на Урале дела ведутся? — ну вот, я справился, спросил и достаточно небрежно это сделал, можно гордиться собой.
Блямс! Вилка Елизаветы упала прямо на тарелку, причем бросили ее с такой силой, что хрупкий фарфор только чудом выдержал и не разлетелся на куски.
— Почему тебя так заинтересовали эти заводы, Петруша? Неужели ты сможешь понять, как там все устроено, лучше, чем это сделает доверенный человек? Я могу попросить Алексея Григорьевича все выяснить, да ты своего Гюнтера с ним можешь направить, — я поднял глаза и встретил пристальный взгляд тетки, которым она буквально прожигала меня насквозь, в то время, как ее голос звучал абсолютно спокойно. Молодец, наконец-то, научилась держать себя в руках и не выставлять на посмешище. Я покосился на вилку, лежащую на тарелке. Почти научилась. Но уже куда лучше, чем в первый год нашего знакомства, когда она совершенно не скрывала эмоций. Что только ее больничные дни стоили. Хотя, для меня было весьма странно наблюдать такую эмоциональность, учитывая, что Елизавета все-таки не малолетняя дурочка и всю жизнь провела в гадюшнике, под названием императорский двор, называя его своим домом.
— Потому что я хочу провести там определенные преобразования, но не смогу этого сделать правильно, если не буду видеть все воочию. И да, я вполне могу разобраться как работает там все, включая работу механизмов. Вы же сами признали, тетушка, что за свои художества Демидовы достойны любого наказания, а также заверили меня, что это наказание я определю сам. Демидовы же в свою очередь согласились с вашим решением, и обещали хорошо себя вести и не возражать. К тому же все преобразования будут проводиться за их счет. Казна от этого только выиграет.
— Я прекрасно помню, какое решение я приняла, и не собираюсь от него отказываться, потому что не считаю его неправильным, — Елизавета подняла злополучную вилку и принялась вертеть ее в руке. — Но я не понимаю, зачем тебе самому туда ехать, подвергая свою жизнь и здоровье совершенно ненужной опасности.
— То есть, вы хотите сказать, что, путешествуя по Российской империи я могу подвергаться опасности? — я прищурился, продолжая свою игру в гляделки с теткой. Сегодня мы ужинали наедине, потому что Разумовский куда-то уехал по делам, а какого-то нового фаворита у Елизаветы пока не наблюдалось.
— Разумеется, я не хочу этого сказать, — она тут же дала заднюю. — Хорошо, я подумаю над твоим предложением. В любом случае, эта поездка состоится не ранее, чем пройдет твое обручение, и при условии, что не случится каких-нибудь сдвигов в делах с этим выскочкой королем Фридрихом, — она поджала губы и, не глядя, протянула руку с бокалом назад. Подбежавший слуга тут же щедро плеснул в него вина, а подоспевший бледный юноша с возвышенным лицом поэта, припал к бокалу, делая из него крохотный глоток. Меня передернуло. Пусть уж лучше траванут, чем за спиной будет стоять вот такой вот анализатор ядов.
— Кстати, что там насчет Саксонии? Есть какие-то подвижки? — я вернулся к прерванному ужину, потому что действительно жрать хотел. Не так давно вернулся из Ораниенбаума, где все подготовительные работы, наконец-то, завершились и оставалось лишь провести непосредственно ремонт, но с этим справится и бурчащий Растрелли, которого я за шкирку притащил на мою стройку и приказал что-нибудь с этим сделать, учитывая наличие множества разных новых элементов в виде труб разного диаметра, которыми дворец был буквально напичкан.
— Пока нет, — Елизавета отпила вина и слегка наклонилась, чтобы положить себе мяса с горошком. Когда мы ужинали наедине, она предпочитала ограничивать количество слуг. С одной стороны, это заставляло совершать некоторые самостоятельные действия, например, самой накладывать себе еду. С другой же... Я с трудом оторвал взгляд от груди, которая, казалось вывалится из декольте, когда императрица слегка наклонилась. Что ни говори, а формы у тетки охренительные. Вот только зачем так демонстрировать их родному племяннику? Этот вопрос у меня, похоже, навсегда останется без ответа. — Фридрих успокоился, захватив Саксонию, и теперь они видите ли не знают, что делать, — она фыркнула, напомнив мне мою кошку. — Август, скотина, открестился от проблемы, отдав эту завоеванную область в качестве приданного Мари. Но, ваша свадьба еще не состоялась, так что считать Саксонию захваченной территорией Российской империи преждевременно. Но тогда вроде бы Австрия должна уже вмешаться. Но Мария-Терезия тянет, потому что свадьба все равно состоится, как только вам исполнится семнадцать и наши попы перестанут изображать из себя праведников и уже поженят вас, наконец, — Елизавета раздраженно скомкала салфетку, которую в этот момент подносила ко рту. Это было для нее больной темой, потому что Синод уперся и не в какую не желал ради нас с Марией пойти на исключение и сыграть свадьбу пораньше. — А в этом случае можно и в дипломатию поиграть.
— А разве Австрия не должна и нам всячески содействовать, согласно договоренностям? — я, подумав, тоже положил себе мяса.
— Австрия должна оказывать нам всяческое содействие в том случае, если на нас нападут! А Фридрих на нас не нападет. Он хоть авантюрист и выскочка, но не идиот, — и Елизавета швырнула салфетку на стол.
Вообще, похоже, что Фридрих сам офигел от такой подставы со стороны Августа, только этим можно объяснить тот факт, что, захватив Саксонию и оставив там армию, сам он свалил в Берлин и теперь не отсвечивал. Ситуация сложилась та еще: мы не могли наехать на Пруссию и потребовать отдать свое добро, потому что, чисто номинально это еще не наше добро. Австрия мяла титьки, пытаясь всеми силами избежать нового столкновения с Фридрихом, который уже оттяпал у Марии-Терезии часть территорий. Император же Священной Римской империи смотрел на всех нас выпученными глазами и пытался понять, что вообще происходит. К тому же на него наседал один из Шумиловых, требуя немедленно подписать документы по Гольштинии. В общем, весело было абсолютно всем. Всем, кроме меня, потому что меня это бесконечное ожидание задолбало до такой степени, что я однажды утром отбросил все свои попытки подстроиться под местных и полностью им соответствовать. Хватит. Баста. Хоть моему телу и шестнадцатый год пошел, разуму-то уже тридцать семь стукнуло, если учитывать те годы, что я провел здесь.
Так что, после очередной тягомотной и напыщенной беседы с теткой, которая тоже титьки мяла и никак не могла решить, что делать с Демидовыми, потому что, вроде бы с ними нельзя ничего делать, ибо их заводы очень важны для России, я не сдержался, и у нас произошла впервые очень бурная дискуссия. Ох, и наговорили же мы друг другу гадостей в тот раз, мама дорогая. Хорошо еще ума хватило выпереть всех слуг и орать друг на друга в ламповой интимной обстановке. А вообще тетушка у меня огонь! Она, кстати, после этого случая изменила свою манеру поведения окончательно, становясь реально довольно жесткой императрицей, на радость мне, честно говоря. Потому что жесткий правитель в это время — это хороший правитель, а я, как ни крути, на роль правителя пока вообще никак не тяну, ни как почти шестнадцатилетний, ни как почти сорокалетний, потому что все еще не разбираюсь в миллионе нюансов, вроде этой дикой ситуации с Саксонией. Саксонцы, кстати, тоже немного охренели от подобных заскоков. Но у них проблема другого плана, они вообще не могут разобраться, кто у них главный, и кому они налоги должны платить.
— Скажите, тетушка, а девушки вообще домой собираются? Или их папаши уже смирились с мыслью, что императрицами им в итоге не стать, поэтому отдали приказ найти здесь у нас женихов породовитие? — после недолгого перерыва, во время которого мы доели мясо и теперь я накладывал себе картошки, которая в обязательном порядке стояла на столе.
— Это тебе лучше знать, — чопорно ответила Елизавета, поджимая губы. — Тайная канцелярия в твоем ведомстве.
