Первый Романов (СИ) - Борис Владимирович Романовский

— Первый Романов, прозванный Красным Медведем! Я взываю к тебе, мой предок! Приди и спаси свой род!

Прикрываясь рукой от яркого солнца, молодой худой парень читает речитативом старую книжку. Читает медленно и неспешно. Напутаешь слова, и придется начинать всё заново. Духовные планы слишком тонки, любой косяк аукается разрушением мировых путей.

Слабый ветерок колышет траву, едва слышно шуршит листвой деревьев, играется пламенем расставленных кругом свеч. В переносной клетке на земле сжался маленький детеныш грифона. Птичья головка, туловище львенка и золотистые крылья. Испуганный зверек щелкает клювом и топорщит перья на загривке.

— Я последний потомок Романовых, названный в твою честь! Российская Империя ныне развалена на множество воюющих территорий! Беда, государь! Только ты сможешь вновь сделать страну единой! — эти три предложения парень добавляет от себя. Ибо так надо.

Главное — чтобы предок сам захотел явиться. Без его желания не сработает. Но искушение у предка возвращаться в живой мир, наверняка, слабое. Он там пирует в небесном царстве со славными воинами и прекрасными воительницами. Ему там обалденно. Вино льется рекой, полуобнаженные блондинки пляшут на столах, сказители тешат слух описаниями славных подвигов Красного Медведя… Поэтому парень и расписывает в красках, какие в России нынче проблемы. На жалость давит. Не забывает он и про пряник. Рассказывает, что русские девушки спустя тысячи лет стали краше, грудастее и охочее. Сами прыгают в койку, только пальцем помани. Правда-правда, предок. Каждый день так делаю.

Остался завершающий штрих. Парень достает из кармана складной нож-бабочку. За пару секунд распахивает клетку и хватает шипящего грифончика. Острое лезвие уже приближает к пернатой глотке бедного детеныша, но тут в голове парня раздается зычный бас:

«Зверя не трогай».

Свечи вокруг разом гаснут. От мощного голоса парня пошатывает, как тонкий тростник под порывом ветра. Мальчишка застывает в шоке и ужасе. Предок явился и даже не потребовалось жертвы! Вот это мощь! Вот это воля! Что ж, но звериную кровь все равно нужно пролить. Не для призыва. Для совсем другого.

Осталась последняя часть ритуала. Осталось захватить силу первого Романова и развеять его мощный дух по ветру. Делать это нужно быстро, пока древний царь не догадался об обмане.

Мальчишка вскидывает нож над шеей грифенка.

«АХ ТЫ СУЧЕНЫ-ЫШ!!!»

И в голове парня громыхает железный гром.

* * *

Говорить я пока не мог, лишь издавать мыслеречь. Точнее мог, но для этого мне пришлось бы поглотить душу потомка и захватить его тело. И видят боги, я не хотел этого делать. Ибо своё отжил, многочисленные славные подвиги греют мне души, да и ждут меня в Небесном пиршественном зале.

Но этот сопляк вздумал сожрать МЕНЯ. Так ты чтишь пращуров, гнида⁈

Действую быстро. Выплескиваю поток энергии и сжигаю тщедушный дух щенка до ментального пепла. Его ничтожная воля сгорает в муках.

Поделом, позор Романовых! Оставляю только воспоминания. Еще пригодятся.

Слабое тело падает на колени. Теперь это мое тело. Чувствую ужасную слабость, дрожь отката сотрясает дряблые мышцы. Смотрю на свои руки. Запястья тоньше соломинки, предплечья напрочь лишены выраженной мускулатуры.

ТРЕКЛЯТЫЕ МОРАНОВЫЕ ОРГИИ! РАСТЕРЗАЙТЕ МЕНЯ ВСЕ БЕСЫ НАВИ! ОТКУДА ТАКАЯ НЕМОЩЬ⁈ КАК РОМАНОВЫ МОГЛИ ДОКАТИТЬСЯ ДО ПОДОБНОГО⁈

Неужели потомки предали мои заветы? Неужели забросили развитие своего тела и духа? Где следы неустанных тренировок? Где яркий пример, символ счастья и силы, для своих подданных? Где вдохновляющий образ жизни великого царя?

Я думал, у пацана только злобная душа, ведь он прибег к запрещенным ритуалам духовной магии, но это оказалось полбеды. Ничтожный озлобленный слабак. Как только…

Резко осаждаю себя, беру волю в кулак.

Чего это я ворчу как старый пень? Да, потомки огорчили, но мир изменился, прошло более тысячи лет. Просто признай, первый царь, — Романовы уже далеко не те. Но я вернулся к живым, и значит, как и прежде, Романов снова вдохновит и поведет за собой ослабевший народ. Это обязательно случится, иначе я не тот Царь, что сокрушил варягов с греками.

— Кла-кла, — в траве щелкает клювом маленький грифончик.

Бережно беру в руки пернатую малютку. Глядя на его слабость и уязвимость, я заливисто смеюсь. Громко и чисто. Как символично! Шлюха-судьба опять подкинула аллегорий. Ведь этот детеныш — мой гербовый зверь.

И я, последний и первый Романов, сейчас также слаб, как это златокрылое существо.

— Взрастим нашу мощь вместе, Варяг? — спрашиваю зверька, дав ему имя своего давно умершего скакуна.

— Кла! Кла! — в моих руках грифон раскрывает клюв и гордо распахивает крылышки.

Усмешка пляшет на моих губах.

— Достойный мужа ответ.

Ставлю маленькое животное себе на плечо и поднимаюсь на дрожащих коленях. Грифончик удерживается на мне, как ловкий котенок.

Не обращая внимание на немощь, я гордо выпрямляюсь и оглядываюсь. Лесная роща. Маленькая поляна, усыпанная желтыми цветами. Едва заметная тропка, виляющая вдоль опушки. Дальше вздымаются снежные пики гор.

Воспоминания щенка подсказывают мое местоположение. Совсем недалеко от поместья Лазаревых, родственников по материнской линии. Что ж, пора домой к родне.

Широкими шагами я двигаюсь по тропе, вскоре нырнувшей в рощу. По дороге шерстю приобретенную память. Щенок не соврал. Не знаю про охочих женщин, но моя Империя точно уничтожена. Много лет назад Романовых свергли — и это не далось малой кровью. Все враги были уничтожены, я уверен. Но в итоге огромное государство развалилось на десятки княжеств, графств и, стыдно сказать, народных республик.

В ярости я сжимаю кулаки. Всё печальнее и печальнее. Мое детище продержалось всего лишь тысячу лет. Работы предстоит поистине много.

Спереди доносится шум реки, а вместе с ним звонкие девичьи крики. Судя по плачущим визгам, какую-то девку там на берегу берут силой. Хм, щенок, вот так значит женщины «сами прыгают в койку по щелчку пальцев»?

Я не срываюсь на бег, лишь слегка ускоряю шаг. Незачем дергаться. Кричат совсем рядом, успею за минуту дойти, осмотреться и вмешаться, если нужно.

Деревья расступаются, как широкий занавес, и моему взгляду предстают двое. Молодой парень в кожаной экипировке опрокинул на траву пышногрудую девушку. Жадные мужские руки пытаются разорвать на ней платье, что с успехом удается, несмотря на ее крики и сопротивление.

Скользнув мимолетным взглядом по оголившейся груди, я замечаю на берегу двухколесный транспорт. Мотоцикл. Кхм, а прогресс всё это время не стоял на месте. Забавная повозка.

Подхожу к ней и с интересом изучаю красные глянцевые бока и рогатый руль, пока за спиной продолжается возня и треск раздираемой одежды.

— Она, правда,