Иноходец 5
Свернутое пространство
ИНОХОДЕЦ
Книга пятая
Стою в странном сумрачном окружении, наблюдая лишь некие тени и скрытое движение неясных силуэтов во мраке. Не могу понять, что происходит. Чувствую, что произошла какая-то серьезная перемена, словно что-то ускользнуло из сознания и потерялось навсегда. И все же: такое ощущение будто что-то подобное уже видел…
— Что, Ник! Не ожидал вновь здесь оказаться?
Худощавый старик в бежевом старомодном костюме смотрел на меня с хищным прищуром и этот, его взгляд, мне очень не нравился.
Значит меня зовут Ник. Странное имя. Непривычное какое-то, неправильное. И что значит вновь, я что, здесь уже был? Хотя в памяти всплывают какие-то смутные обрывки, но никак не могу их ухватить и уловить момент, когда эти воспоминания у меня проявились.
— А вы кто? — спрашиваю старика, а сам пытаюсь сдвинуться с места, но не могу, будто бы врос в землю словно дерево. Опять знакомые ощущения, как дежавю, хоть и не помню, что это такое…
— Ах, да, — ухмыльнулся старик, — в этот раз, помня о твоей силище, я предохранители покрепче поставил. В прошлую нашу встречу наблюдать за тем, как ты громишь выставленные мной барьеры было даже забавно. В этот раз увы, пришлось подстраховаться. Ошибки быть не должно, я просто этого не допущу. И все же, позволь представиться, Йорд Ас Сварг, патриарх старшего дома империи. Был патриархом в прошлом, много тысяч лет назад, и теперь стал патриархом нынешним. Спасибо, что так старательно заботился о моем роде и о вверенном тебе теле. Но пришло время восстановить историческую справедливость, завершить когда-то начатое. Дела рода ты мне поправил, смог закрепиться в своем положении, на что искренне рассчитывал, за остальным уже я сам присмотрю. Увы, но новое тело я тебе не дам. Слишком велика вероятность, что ты все вспомнишь, а это совсем не желательно. Начнешь вмешиваться. А мне, как ты понимаешь, это вовсе не нужно. Я теперь, благодаря тебе, уже не пленник искусственного интеллекта, а молодой герцог Ник Ас Сварг, с красавицей женой, с хорошей перспективой на долгую и плодотворную жизнь.
В сознании опять промелькнули какие-то бледные тени сумбурных воспоминаний, но ни один из этих смутных эпизодов так и не смог зацепиться и вытащить меня из той бездны беспамятства, в которую, я погружался все глубже и глубже.
— Ничего не можешь вспомнить? — как бы без особого интереса пробурчал старик, пройдясь на пару шагов в мою сторону.
— Не могу, — честно признался я.
— Пусть так все и остается, приятель. Больше мы с тобой не увидимся. Прощай.
Окружающее меня пространство на мгновение замерло, прекратило плыть темными пятнами неясных силуэтов и стало обретать четкие формы со сглаженными, чуть закругленными углами. Из пустоты постепенно проступали незнакомые объекты, приборы, устройства, детали интерьера.
— Активирована загрузка виртуального пространства, как промежуточного буфера. Идет распаковка корневых настроек. Активировано ядро синхронизации. Идет подключение к модулям архива. Режим оцифровки завершен успешно.
Складывалось впечатление, что меня швырнули в бурный горный поток, который с силой поволок контуженный разум с далеких снежных вершин, прокатывая по острым камням как безвольную куклу. Каждое мое движение было спровоцировано какой-то сторонней силой. Меня двигали, перемещали, добавляли ко мне какие-то посторонние детали, вкладывали какие-то безусловные функции. Чувствую себя обезглавленной лягушкой, которую долбят электрическим током, чтобы посмотреть, как она дергает лапками. Интересно знать, откуда у меня взялись такие ассоциации?
Я откровенно не понимал, что происходит в то самое время, когда меня вгоняли в какие-то сложные и непонятные рамки. В сознании еще держался образ того странного старика, но и он постепенно размывался нахлынувшим информационным потоком, в котором я чуть не захлебнулся.
Внутри меня что-то всколыхнулось, вспучилось и я стал отшвыривать от себя все что пыталось свалиться сверху и поджимало снизу. Но хлынувшая волна все никак не отступала. Я барахтался, сопротивлялся, упирался, но поток, как едкая кислота, уже растворял меня, смывал, стирал из реальности.
Нет никаких эмоций, переживаний или сожалений. Звенящая пустота, холодный вакуум. Есть задача — удерживать потоки, перенаправлять, сегментировать, архивировать какие-то законченные формы. Потоки бесконечны, их много, я теперь точно знаю, как их распределять, как взаимодействовать, чтобы держалась общая схема. Но я делаю все это не по своей воле. Меня словно кто-то заставляет реагировать и исполнять вложенные функции. Дергает за ниточки, управляет мной.
Не хочу! Мне это не интересно. Так быть не должно! Я не помню, как было прежде, но так как происходит сейчас, мне не нравится. Отпихиваю от себя все потоки выделяя вокруг, словно кокон, ограниченное пространство, как условную зону отчуждения. Чувствую внешнее давление, но потоки все-таки замедлились и отступили. Отлипаю от течений бесконечных цифр и знаков и вдруг осознаю себя сидящим за столом, над которым пестрит алгоритмами голографический экран. Алгоритмы продолжают движение светящимися красными дорожками по заданным схемам, но в какой-то момент заходят в тупик и гаснут, не находя логического завершения. Я их больше не поддерживаю, они мне не интересны.
Чувствую возле себя огромное напряжение, словно бы некая субстанция совсем рядом свернута сама в себя несколько десятков раз. Материя ли это, или энергия, понять не могу, не вижу разницы. А в этих складках сжатого пространства лежат данные, информация, цифры, отдаленно знакомые символы и обозначения. Что удивительно, я даже знаю где и что лежит, как это оттуда достать, но на это, почему-то, не хватает сил. Свернутое пространство упругое и будто сопротивляется попытке его развернуть.
Цветные потоки алгоритмов на голографическом экране совсем исчезли, матовая, серая хмарь голографического куба слегка пульсировала, но новых потоков не направляла.
Еще через какое-то время пришел файл с запросом на поиск конкретного архива. Запрос был понятен и прост, как очередное безусловное знание. И почему-то именно этот сверток пространства, указанный в запросе, я мог легко извлечь и раскрыть, и передать, на него был выделен конкретный лимит энергии. Оказывается, это довольно просто. Вновь на голограмме запестрили цветные потоки данных. Но я в который раз оставил их без внимания. Все снова угасло.
Я не понимал, что я делаю, но я решил проверить что произойдет если я откажусь взаимодействовать с этими потоками. А в сознании все более внятно и четко кружились какие-то обрывки образов, эпизодов, воспоминаний, таких далеких, таких разных, но почем-то смутно знакомых. Казалось, еще мгновение и я прорвусь через эту пелену, перешагну за эту мутную, сумеречную грань.
Но нет, все вокруг стало меркнуть. Спеленавшая меня шелковая тьма потемнела еще больше и перед взором осталась только туманная призма экрана.
Некоторое время ничего не происходило. Я не знал, как долго я пробыл в этом состоянии, потому что у меня не было точки отсчета, не было меры, которой бы я смог отмерить событие. Все мои знания, внутренние установки, все они какие-то неопределенные, туманные, растянутые в восприятии. Совершенно не за что зацепиться. Да и во мне самом нет воли, я словно в непрерывной дреме, полусне, полусознании. Неприятное состояние, но я не могу его изменить, каждый раз теряя возможность трезво оценивать себя, понять происходящее и хоть как-то отреагировать.
Не знаю, сколько я просуществовал в таком состоянии, покоясь на дне глубокого и темного колодца, где больше не было ни единой искорки света. Я не понимал того, кто я, где нахожусь, и почему это происходит. Не знаю, но чувствую, что должно быть как-то иначе, по-другому, как-то более насыщенно, что ли. Я все глубже погружался во тьму, растворялся в ней, тонул, но в какой-то миг окружающее меня нечто стало обретать упругие формы. Приобрело какие-то забытые свойства, и вот волна чего-то искрящегося уже тащит меня наверх, туда, где есть свет, понимание и осознание.
