Впрочем, опускать руки рано: с собой у меня был револьвер тоже усиленный магией. Я достал его из кобуры и, дождавшись, пока очередь смолкнет, подполз к другому окну и, высунувшись из-за угла, несколько раз пальнул в бронемашину. В ответ – снова очередь. Я был уверен, что попал, но экипаж умирать оказывался.
В холе послышалась стрельба. Я зарядил в барабан недостающие патроны и уже хотел посмотреть, что там происходит, но тут в дверь заглянул Макс с карабином.
– В окна не высовывайся, – предупредил я. – Они простреливаются. Броневик по нам ведёт огонь. Доложи обстановку.
– Мы с Ахмедом зачистили первый этаж. Тут трое пытались прорваться через главный вход. Ликвидированы.
– Отлично, зачистим второй. Потом сообразим, как быть.
Но на втором мы никого не нашли, кроме подстреленного Ахмедом раненного индейца в армейском кителе. На пузе его расплывалось красное пятно. Максим добил его, а потом мы устроились в угловой спальне, из которой хорошо просматривалась местность перед домом, хозяйственные постройки и броневик.
Особняк теперь был наш, но вот машину захватить пока не получилось. Она стояла среди поля, и её пулемёты держали нас на прицеле. Мой револьвер не мог пробить её броню – в этом я убедился, выстрелив ещё несколько раз.
– Что, лейтенант, уходим? – спросил Максим. – Мы ничего не сделаем. Он тут так и будет стоять, пока не подойдёт их чёртов отряд. А потом нас обложат со всех сторон, и вообще никуда не денемся.
– Куда уходить собрался? – поинтересовался я. – Мы отсюда не пойдём. Мне нужен этот броневик.
– И у тебя есть идеи, как его забрать? – Максим скептически поглядел на меня.
– Есть. Я сам к нему подберусь.
– Ты же говорил, что не выдержишь пулемётного огня? А тут местность открытая, из тебя решето сделают, пока добежишь.
– Придётся рискнуть. Без машины я не уйду, – настойчиво проговорил я. – Короче, план таков...
Максим и Ахмед остались на втором этаже, чтобы постреливать в броневик, отвлекая огонь на себя, я же вышел через чёрный ход и подобрался к углу дома. Между мной и машиной лежало открытое поле: ни деревьев, ни кустарников, да и тростник тут не рос. Если побегу – меня мигом засекут.
Оставалось одно: использовать ускорение. В пылу битвы я его старался не применять. Когда я направлял энергию в скорость, становился уязвимым. Но самым паршивым было то, что ускорение тратило много сил, и если увлечься и не замедлиться вовремя, энергия могла быстро иссякнуть. Поэтому я применял его редко. Кроме того я уже поймал сегодня несколько пуль, и чувствовал, что скоро потребуется длительный перерыв для восстановления.
Но дело оказалось проще, чем думалось изначально. Я ускорился, пробежал метров десять и залёг за кочкой. Противник меня не заметил. Я выждал минуту, затем опять ускорился и, пробежав ещё столько же, снова прижался к земле. Немного восстановился и повторил процедуру.
Только когда я оказался совсем близко, меня заметили, и башня начала поворачиваться в мою сторону. На последнем рывке я не стал ускоряться: силы и так уже были на исходе.
Я обежали машину сзади. Водитель открыл дверь, целясь в меня из револьвера, но мой выстрел был первым: дверь забрызгало кровью, а шофёр вывалился из салона. Я заглянул внутрь и выстрели в бойца, сидевшего за курсовым пулемётом.
Из башни вылез второй пулемётчик и пальнул из укороченного карабина – специальной модификации для экипажей бронетехники. Я взвёл курок, выстрелил в ответ. Пуля попала в плечо пулемётчика, и его рука повисла на одних мышцах. Ещё выстрел, и половина головы противника разлетелась, словно арбуз. Пусть револьвер и оказались слабее карабин, и не мог издалека пробить даже тонкую броню, вблизи его мощь всё равно впечатляла.
Броневик оказался в нашем распоряжении, и теперь даже без моего полумагического оружия мы имели превосходство над противником.
Отдав некоторые распоряжения, я отправился проверять хозяйственные постройки. Думал, там тоже засели враги. Но обнаружил совершенно другое.
В хлеву была заперта целая толпа мужчин и женщин – жители Спрингтона и работники плантации, схваченные индейцами. Среди них оказался даже глава городского совета с семьёй: женой и сыном примерно моего возраста. Главу совета звали Алваро – мужчина в годах с длинными свисающими усами и загорелой кожей, словно всю жизнь провёл под палящим солнцем Александрии. Алваро рассказал, что произошло в Спрингтоне.
Несколько дней назад на город напали. Жители защищались, как могли, но организованного сопротивления не получилось. В итоге сгорела южная окраина, многие были убиты. Некоторых горожан налётчики схватили и согнали вначале в церковь, а на следующий день переселили сюда, на фазенду. Индейцы не сообщали планов, но Алваро был уверен, что пленных хотят продать в рабство на испанские плантации и шахты. В Александрии рабский труд находился под запретом, в вот в Рио-де-Ла Плата – колонии испанских идальго – до сих повсеместно использовался.
– В Спрингтоне кто-то остался? – спросил я с надеждой. – Может, кому-то удалось бежать?
– Как знать, как знать, – произнёс Алваро; говорил он степенно и размеренно. – Наверное, кому-то и удалось. Может, судьба над кем-то и смилостивилась. Нам, как видишь, не повезло. Мою дочь и моего старшего сына убили, – мужчина тяжело вздохнул, – а нас держали тут всё это время почти без еды. Ещё раз спасибо, что спасли нас, молодой человек. Значит, власти всё же прислали в Спрингтон армию?
– К сожалению, пока нет, – ответил я. – Мы с товарищами действуем собственными силами. Мы выбили бандитов из особняка, захватили их бронемашину и оружие. Но это не всё. Вчера большой отряд отправился грабить Амаргу. Вернутся они предположительно к полудню или чуть позже. Надо встретить их. Я собираюсь устроить засаду. Нас всего четверо, так что помощь не помешает. Среди вас есть те, кто умеет стрелять? Мне нужно десять-пятнадцать человек, остальные пусть возвращаются в город.
– Я с радостью пущу им полю в лоб, – сказал сын главы городского совета, – я отомщу за своих брата и сестру. Я – с вами.
Отец возражать не стал против участия сына. Он и сам хотел вызваться, но горожане воспротивились: стали уговаривать вернуться в Спрингтон. В итоге всё же нашлось два с лишним десятка жителей, в том числе три женщины, которые заявили, что умеют обращаться с оружием и не боятся сразиться с бандитами.
Всем добровольцам мы выдали трофейное оружие, которого оказалось предостаточно. Двенадцать человек я разместил в особняке, а остальных отправил в город, отдав им станковый пулемёт на треноге – на всякий случай, если грабителям вдруг вздумается снова навестить Спрингтон.
Мы с Кузьмой вытащили трупы из броневика и отогнали его за дом, чтобы машина не была видна со стороны сада. Второй захваченный пулемёт мы разместили в окне на первом этаже, полуторку спрятали в зарослях тростника вдали от дороги.
Я заправлял керосин в бак бронемашины, когда услышал сигнал, поданный Ахмедом, который с крыши наблюдал за дорогой. Кузьма сел за руль, я забрался в башню. Кузьма поддал пару, и наш броневик выкатил из-за дома.
По дороге ехали всадники. Их было около двадцати человек, и теперь они не выглядели столь огромной и жуткой толпой, какой казались вчера ночью. Их лошади шли рысью. Кажется, банда не подозревала ничего дурного.
Однако завидев броневик, главарь натянул поводья, остальные – тоже. Я не стал ждать, пока они сообразят, в чём дело. С помощью плечевого упора повернул башню, прицелился в гущу толпы и зажал гашетку. Следом затарахтел пулемёт в особняке, а потом и пулемёт полуторки присоединился к общей вакханалии. Сквозь грохот очередей захлопали одиночные винтовочные выстрелы.
Всадники не успели ничего предпринять. Расстреливаемые с трёх сторон, они валились, как трава на покосе. Только один никак не падал – тот, который ехал впереди. Это был мужчина с длинными волосами, одетый в европейский костюм. Именно его я видел вчера в Амарге. Пламя объяло человека и коня, и пули оказались бессильны против этой защиты. Колдун развернул скакуна и погнал прочь. Но далеко уйти ему не удалось: огонь вдруг исчез, и человек с лошадью кубарем покатились по дороге. Три пулемёта победили магию.
