* * *
Короче, ни я, ни Лена, ни даже Харченко ничем не заболели. И никто даже бессимптомно не таскал возбудителя. Обошлось. Я отнес паспорт на прописку, написал заявление на установку телефона. Потому что оказалось, в нашем районе это совсем не дефицит. Изъявил желание — получай. Обрастаю полезным барахлом. Ну, в общем, это были все новости. Потому что мы сидели у меня дома. А еще больше — лежали.
Я подгонял знания — скоро зачетная неделя, за ней сессия, а Томилина сначала прочитала, как она призналась, по третьему разу «Графа Монте-Кристо», а потом засела за выданный ей томик Мандельштама. Стихи ей пришлись по душе и Лена поражала меня неожиданными цитатами, что говорится, вырванными из контекста. Получалось очень смешно — поэт оказался беспробудным пьяницей, ходоком и мазохистом. Конечно, это было намного радостнее, чем проклятая политэкономия. Хорошие «каникулы» получились. Веселые.
Седьмого пошли на работу. В самый раз на Рождество. Странно, но кроме меня никто и не вспомнил. День как день. Даже гипертонические бабушки, к которым мы ездили с самого утра, с праздником не поздравляли. Удивительное дело, как все эти люди через очень короткое время станут православными по самое темечко и будут обсуждать в беседах особенности церковных праздников и их влияние на проращивание помидорной рассады на подоконнике.
Уже ближе к вечеру мы попали к одной женщине. У дамы приключилась вертебро-базиллярная недостаточность — жестокое головокружение, тошнота и рвота из серии «дальше чем видишь». Вот мы сидели, я медленно вводил ей в вену пирацетам, а Томилина тихонечко, чтобы не мешать громкими звуками, разговаривала с ней о всяком женском. Салатики красоты, овсянка, маски все эти кошмарные, короче, вся та фигня, которой дамы маются в попытках стать еще красивее. Ибо пациентка оказалась специалистом института красоты. Так что теперь я знаю где искать Лену, когда она не на работе. Потому что занятие это длится бесконечно.
Вот эта специалистка по красоте и поделилась своим горем. Ей самой уже, мягко говоря, за тридцать. В молодости внематочная, отчикали левый яичник с маточной трубой. Недавно вышла замуж, он моложе, очень хочет детей. Они вовсю старались, но как-то не получалось. И вот у этой женщины случается аппендицит. С каким-то непростым расположением отростка. Короче, в итоге ей вместе с червеобразным отростком удалили яичник. Правый, единственный. Потом получилась целая самтыбарбара с избитым хирургом, уголовным делом за причинение средней степени тяжести вреда здоровью, ибо одно яичко доктору пришлось удалить, закрытием дела, потому что следователь — женщина, и браком, трещащим по швам, ибо мужик детей всё же хочет.
— Как самочувствие? — влез я в беседу, пока охи Томилиной ненадолго затихли.
— А вы знаете, в глазах посветлело, — чуть подумав, сказала она. — Давайте я вас чаем... — и она собралась вставать.
— Куда?! — прижал я ее голову к подушке. Лежать и голову не поднимать! А то повторится всё опять! Лучше даже в туалет на месте. Муж-то ваш когда домой вернется?
— Так вечером, — почему-то засмущалась пациентка. — Он поехал в Калининскую область, что-то с машиной там, обещали починить. Он же за девочкой поехал, домой забрать. Мы ее удочерили, вот такая история.
* * *
Только вышли, отзвонились, опять головная боль с тошнотой. Ну что ты сделаешь — парный случай. Жалостливая Лена всю дорогу шмыгала носом. Не видела она еще мылодрам на тыщу серий, там такие сюжеты — мозги набекрень слетают. А тут все просто — родить не может, девочку удочерили. Уважаю, молодцы. Блин, надо, наверное, водку пить начинать. Что-то я расчувствовался опять.
Интересно, есть книга «Что такое не везет и как с этим бороться?». Лифт отключили на технические работы. Седьмой этаж, однако. Пошагали. Одно счастье: дом какой-то козырный и потому все площадки освещены, чистые, и даже из мусоропровода не воняет.
Пока шли, Лена в очередной раз жаловалась, что деньги дома хранить не может.
— Я постоянно боюсь, что их родители найдут. Это знаешь, как в школе, когда решили с подружками вина выпить, бутылку у тебя спрятали, и ты палишься каждый раз, когда кто-то в твою комнату заходит. Я знаю, что в мои вещи они никогда не полезут, но все равно стремно.
— Это как в том анекдоте, где врач больному про выигрыш сообщает. Помнишь? — и, увидев, как Томилина отрицательно машет головой, рассказал: — Мужик лежит в больнице после инфаркта, постоянно осложнения вылезают, хреновый, короче. И тут приходят родственники, говорят, мол, он в «Спортлото» десять тыщ выиграл. Все цифры угадал. Боимся, помрет с радости. «Никаких проблем», — говорит врач, сейчас. Пошел к инфарктнику, завел беседу, мол, что делать будешь, если сотку выиграешь. Тот: всех в кабак поведу, праздник устрою. А тыщу? Тогда, доктор, тебе и жене твоей подарков бы надарил, на всю жизнь запомнили бы. А десять тыщ? Да половину тебе отдал бы. Тут доктор схватился за сердце и помер.
— Вот и я боюсь, как бы не помер кто, если денежки обнаружит, — сказала Лена, отсмеявшись. — Нет, правда, давай в твоей квартире перепрячем. У тебя кроме Кузи дома нет никого.
Почему-то Томилина решила, что Кузей звали мальчика из мультика «Рыжий, рыжий, конопатый». И стояла на своем до последнего. К сожалению, ютьюба, равно как и интернета, у нас не было, поэтому я решил просто сдаться. Имя простое, не выпендрежное, и произносить его строгим голосом, давая понять, что на столе ему делать нефиг, будет просто. Когда стол появится, конечно.
Не знаю как там у женщины пятидесяти двух лет, к которой нас вызвали, но у меня голова заболела сразу. Потому что в квартире было такое амбре... Представьте себе общественный туалет на колхозном автовокзале. После трехдневной ярмарки. В тридцатиградусную жару. Так вот, сортир на десять посадочных мест проиграл бы этой московской трехкомнатной. Здесь воняло не мочой, а натуральным, извините, ссаньём.
А хозяйка бомжихой не выглядит. И в квартире, несмотря на запах, дорого-богато: паркет, мебеля, хрусталя. Сама дамочка лежит и охает на вполне пристойной двуспалке. Встретила нас не очень приветливо:
— Сколько вас ждать можно? Срочно сделайте мне противосудорожное! Куда вы ставите свой ящик? Там скатерть лежит! Не видите, что ли?
Томилина не то придышалась, не то терпеливая такая, начала нежным голосом расспрашивать, что да как, пока я давление с температурой мерил. Выяснилось, что дамочка начиталась самиздатовских книжечек про уринотерапию и решила стать молодой и красивой. Жидкость она пила сырой, умывалась, полоскала рот, делала клизмы и примочки, для чего упаривала ценный продукт до нужной концентрации.
Ох уж этот самиздат, какой только ереси там не было! А вы думаете, одного Солженицына и «Хронику текущих событий» распространяют? Как бы не так! От «Камасутры» и кулинарных рецептов до астрологии и вот таких, прастихоспаде, «терапий». Красота, как выяснилось, почему-то не возвращалась и подвижница урофагии пошла на хитрость — удвоила дозу. Вот сегодня появилась головная боль, судорожные подергивания мышц ног и тошнота.
— У вас начала развиваться почечная недостаточность, — весьма резонно заметила Елена. — В стационар ехать надо, дома не получится.
Началась торговля. И вовсе не потому Томилина настаивает на госпитализации, что так за тетеньку переживает. Та сама виновата. Поедет как миленькая, не сегодня, так завтра. Просто ей сейчас что ни коли, сразу легче ей не станет. И она что сделает? Правильно, позвонит в скорую. И давай, седьмая бригада, вне очереди на повторный вызов. А оно нам надо? Мне и одного раза за глаза хватит.
Щелкнул замок в прихожей, и к нам присоединился четвертый участник. Действие второе. Те же и недовольный мужик в ратиновом пальто.
— Рая, зачем ты вызвала этих? — он кивнул в нашу сторону с таким презрением, что я невольно начал искать в его внешности общие черты с незабвенной Анной Игнатьевной. — Сказал же: жди. Сейчас приедет нормальная бригада, из ЦКБ. Вы всё? — повернулся он к Елене. — Свободны.
