Я поглядела на ее довольную мордашку, на стремительно темнеющую воду и взялась за вторую тряпку.
– Леди невместно пол драить, – укорила меня заглянувшая Берта.
– А? – я оторвалась от скобления особо устойчивого пятна. – Да-да. А есть тут какое-нибудь мыло или чем вы пол моете?
Мне со вздохом принесли мыло, прихваченное в деревне. Потоптавшийся рядом Ясень только кивнул, в очередной раз поменял нам воду и утащил куда-то останки стола, а я радовалась мыльной воде. Дело-то лучше пошло!
– Кто ж так тряпку отжимает, – всплеснула руками Мира.
– А что не так?
– Вы ее воды лишаете или жизни? Задушить все равно не сможете, так хоть не издевайтесь над нашей мягкой помощницей.
– Отжимаю и отжимаю, чего бубнить-то.
– Перехватите её снизу, по-людски, да к себе крутите сильнее. Каши мало ели, что ли, или тряпку в руках первый раз держите? Ой! – виновато осеклась девочка. – Простите, леди, непривычно вас другой видеть, забылась, простите.
– Ничего, покажи, как надо, – вздохнула я.
Урок средневекового домоводства номер один начался.
Глава 6
Ритмичные движения отлично успокаивали, приводя мысли в порядок. Мы отмывали третью комнату до состояния «спать можно», не рассчитывая на большее. Каждый из нас подавленно молчал, стараясь утопить тревогу в ведре с грязной водой. Что дальше? Без понятия.
Мужчины, стаскав наш нехитрых скарб в дом и устроив кобылу в старом сарае, старательно чинили немногочисленную мебель. Столик из нашей комнаты удалось починить с помощью небольшого камня и нескольких гвоздей, завалявшихся в поясной сумке Якима.
– Хто знает, когда может понадобиться острый гвоздь? – рассуждал дед, подслеповато щурясь на остатки столика. – Да в любой момент, оттого всегда с собой должон быть, даже если не куришь.
Я немного зависла, пытаясь найти связь между гвоздями и курением.
– А зачем некурящему гвозди, дедушка?
– А клят его знает, Греттушка, – добродушно ответил он, одним ударом здоровой руки вгоняя металл по самую шляпку. – Встретишь – спроси, а мне пока трубку табаком набей, будь добра.
Время давно перевалило за полдень и желудок вопил, призывая меня одуматься и поесть.
– Перекур, ребяты, пора брюхо порадовать.
Разделив по-братски оставшийся хлеб и копченое мясо, мы устроили военный совет прямо на полу.
– Доски с окон отодрать немудрено, особенно если у соседей гвоздодер одолжить.
– Неужто тут и веника не осталось? Тряпки-то нашли.
– Надо кладовые проверить, особенно верхнюю, туда могла и не добраться гадюка-золовка.
– Спать сегодня и на полу можно, мешки опорожнить и расстелить.
– Вот ты и спи, коли спину не жалко.
– Холодно тут!
– Так камины уже лет девять не топлены, а, может, больше.
– Тихо, пожалуйста! – я вскинула руки, призывая к молчанию. – Для начала нужно определиться с первоочередными задачами. На повестке момента у нас тепло, вода и спальные места. Слушаю ваши предложения.
– Колодец через три двора вниз по улице, наш засыпан, – подумав, сказала Берта. – Топили камины по зиме, да только дров, ясен пень, не осталось.
– Ежели полы еще раз отмыть тщательно, то и впрямь на них спать можно, одеяла только расстелить. А на все остальное уборочный инвентарь потребуется: веник, тряпки, скребок, чистящий порошок, мыло, щетки и иже с ними, – вздохнула Мира.
Я перевела вопросительный взгляд на Ясеня.
– На дрова деньги есть, на веник тоже, а вот за мебель твоими цацками расплачиваться придется, если уж тут осесть решим.
– Значит, Анри идет за водой, Ясень с дедушкой ищут, у кого купить дров, мы с Бертой проверяем камины. Мира, на тебе разбор моего гардероба – что там можно пустить на тряпки, а что – сдать в местное ателье.
Провозились мы до позднего вечера. Через несколько часов после обеда на задний двор дома выгрузили телегу с дровами, которые наши парни быстро пристроили в сарай к кобыле. Не ахти что, но других построек не было. Сарай тоже нуждался в капитальном ремонте, поэтому дровяник пришлось дополнительно накрывать брезентом.
Выглядывающие из своих дворов соседи одолжили гвоздодер чисто из любопытства, дабы с полным правом наблюдать, как мы вошкаемся, пытаясь создать себе минимальные условия для жилья. До самого раннего заката дневного света хватало, чтобы осветить дом, но с приходом темноты пришли к общей мысли – необходимо сообразить подобие штор.
А как иначе объяснить нашу волшебную иллюминацию? Даже горожанам крепкого достатка не хватит денег в каждую комнату магический светильник вешать, что уж говорить о нашей бедняцкой компании, занявшей старый и нежилой дом. О свечах речь не велась с самого начала: во-первых, у нас их не было, а во-вторых, каждый считал себя выше коптящих жирных палочек – графское поместье разбаловало всех, над чем дружно и похихикали.
– Зато кухонные шкафы имеются, – служанка старательно терла скрипучую столешницу.
– Старые, покосившиеся, с мертвыми хитиновыми пилигримами внутри, – меланхолично согласилась я.
– Будет вам тоску нагонять. Живы и ладно.
– Угу, умирать неприятно, – мне было вяло, глаза слипались, а руки болели от непривычной работы.
– А как вы умерли? – шепотом спросила служанка, толкнув дверь локтем.
– На меня упал знак. Точнее, – удивленный взгляд вынудил искать альтернативу, – железный столб. Глупо на самом деле.
– Почему?
– Рядом авария случилась. Транспортное средство врезалось в этот столб, едва проехав мимо меня. Я попыталась отойти, но треклятая железяка рухнула мне на голову. Это как увернуться от пули, но умереть, упав с собственного крыльца.
– Значит, богу была нужна ваша душа.
– Наверняка. Всё, пойдем спать, на сегодня достаточно.
Улеглись мы все в одной из отмытых и больших спален, побросав на пол освободившуюся мешковину и часть одеял. Мужчины предпочли укрыться своей же верхней одеждой, а для нас я изрядно поколдовала, устроив теплое гнездышко. Тяжелые мысли навалились как только голова коснулась пола. Вот не даром шутят, что днем тревога не мешает, потому что в ногах обитает, а ночью перетекает в голову. Я так и не набралась смелости, чтобы расспросить об остальных слугах, боясь услышать страшное. Трусиха! И наш маленький клят куда-то пропал в самый разгар нападения…
***
Утро началось с оглушительного петушиного крика. «А давайте не будем так рано вставать?» – подумалось мне, но слуги дисциплинированно завозились и принялись вскакивать так, будто не они вчера наравне со мной дом драили.
Разбаловались вы, госпожа графинька, не иначе!
– Госпожа Гретта, сделайте божью милость, полыхните огоньком на дровишки, – жалостливым голосом попросил Яким. – Шо-то меня ревматизм скрутил, собака такая, разогнуться не могу. Так хоть кости у камина погрею.
Огонь весело затрещал в камине, разгоняя предрассветную мглу. Над камином пристроился наш верный походный друг, в котором забурлила каша.
– Хозяйка! Хозя-я-я-йка! – оглушительный крик с улицы прервал трапезу. Мы переглянулись и Берта аккуратно промокнула губы платком, встала и вышла на разбитое крыльцо.
– Ну, я хозяйка. Чего нужно?
– Здрава будь, хозяйка, чай не помнишь меня?
– Не могу вспомнить, добрый человек.
– А в прошлом годе кто тебе финики заморские присылал?
– Братец! – ахнула кухарка. – Ты ли это?
– А кто еще, – расплылся в улыбке мужичок крестьянского вида. – Что ж ты, сестрица, своих не узнаешь? Коли б не соседи твои, – махнул он рукой в сторону любопытной бабки, невзначай моющей забор в восемь утра, – и не узнал бы, что кровь родная в Большой Рог вернулась.
– Да ты заходи, заходи, родимый! Грех на пороге родича держать, – засуетилась женщина. – Кобылу свою к крыльцу привяжи, чай не тронут.
Мужчина поступил, как велено, и ввалился в дом, запнувшись об порог. Узрев нашу завтракающую компанию, он снял шапку и глубоко поклонился, особенно котелку с кашей. Щелчок замка и Берта круто развернулась на пятках:
