Готов?
Готов, как пионер, всегда.
Он протягивает руку и тут же одёргивает, глядя на мою окровавленную десницу.
— Ашотик? — спрашивает он и, подняв голову, внимательно вглядывается в мои глаза.
— Это? Нет… это так… частное дело… Разговор не задался…
— Смотрю ты резкий кент, — качает он головой. — Только я тебе так скажу, если не хочешь, чтобы к тебе, как к малолетке относились, вот этого поменьше, да? Понимаешь меня?
— Нельзя было иначе, Мамука Георгиевич. Честь и безопасность дамы.
Он только головой качает.
— Когда готов к разговору будешь?
— Через пятнадцать минут.
— Хорошо жду тебя.
Я быстро принимаю душ, привожу себя в порядок и выхожу из номера, но, прежде чем подниматься в казино, подхожу к столику дежурной.
— Здравствуйте.
Неприступная полноватая брюнетка лет тридцати пяти поднимает на меня строгий взгляд. Прям моя целевая аудитория.
— Простите, вы сегодня ночью дежурили?
— А в чём дело? — хмурится она.
— Вы меня помните?
— Семьсот пятнадцатый. Да, что вы хотите?
— Хочу, чтобы вы меня получше запомнили.
— Это ещё что значит? — сводит она брови и смотрит довольно неприязненно. — Ключ, кстати сдавать нужно, а не с собой таскать. Если потеряешь штраф будешь платить десять рублей.
Я чуть киваю, отмечая быстрый переход на неформальное «ты». Достаю из портмоне пятьсот рублей десятками и выкладываю стопочкой на краю конторки. А потом снимаю верхнюю купюру и протягиваю ей.
— Это что такое? Ключ потерял уже?
Она несколько раз переводит взгляд с червонца на стопочку и обратно.
— Хочу заранее уплатить. На случай потери.
Дежурная хлопает глазами и ничего не говорит.
— Тебя как зовут? — спрашиваю я.
— Лена, — отвечает она, не сводя глаз с денег.
— А Фамилия?
— Петрук.
— А я Егор Брагин из семьсот пятнадцатого.
Она хмурится, пытаясь понять, к чему я веду.
— Лен, где я был сегодняшнюю ночь и всё утро?
— Не знаю, — машет она головой. — Но явно не в своём номере.
— А вот и неверно, Лена, вспомни, я же несколько раз подходил. То таблетку от головы просил, то чай хотел заказать, то минералку спрашивал. Вернулся в гостиницу около трёх ночи и вот до самой этой минуты никуда не уходил. Помнишь?
Она смотрит широко распахнутыми глазами, но совсем недолго.
— Да, Егор Брагин, точно, приходил. Три раза за ночь. Выпивши, наверное был.
Сказав это она уверенно берёт стопочку чириков и убирает с конторки.
— Лена, — кладу я руку на сердце. Какая же ты умница. Ты только запиши в журнале всё, что нужно, хорошо? Чтобы всё тип-топ было, ладно? У тебя когда следующая смена?
— Вечером сегодня.
— Ну, может, увидимся. Ладно, я побежал, Лен. Ты только не забудь о нашем разговоре, договорились? А то ты меня очень сильно огорчишь и даже расстроишь.
Она кивает и улыбается:
— Такие дела я никогда не забываю.
— Вот и славно.
Я поднимаюсь наверх и захожу в наш круглосуточно охраняемый объект. Ещё рано, но жизнь здесь идёт своим чередом. Не разошлись ещё ночные посетители, наверняка просадившие к утру немалые состояния.
Я встаю у окна и любуюсь видом на утренний Кремль. Может ли быть зрелище лучше этого? Подходит администратор и даёт быстрый отчёт, сообщая о том, сколько мы выиграли. Надо отметить, что выигрыш в Москве на порядок выше, чем в Новосибе. А Новосибирск — это самая прибыльная из трёх наших сибирских точек.
Бармен приносит чашку кофе. Чёрный, без сахара, на один глоток, вернее даже на полглотка, как я люблю. Кофе-машину добыл через Марту. Кофе в ней получается шикарный, но, всё равно, не такой, как в Италии.
Я не знаю, что они делают и как колдуют, но у итальяшек даже из автоматов на заправках течёт отличный эспрессо. Но ничего, у нас тут тоже не хухры-мухры, развитой социализм, всё-таки. Так что какую-то никчёмную Италию мы догоним и перегоним в два счёта.
— Бро! — окликает меня Абрам. — Ну, что думаешь? Что делать будем?
— Я думаю, нам нужно усилить охрану зала, обучить спецов, чтобы они незаметно ходили и следили, чтобы нас никто не поимел. Сегодня какой-то чех почти сорок тысяч выиграл. Это как вообще? Надо об этом с Баксом потолковать. Согласны?
— Ты прикалываешься что ли? — сердится Мамука. — Я тебя не про Бакса спрашиваю, а про Ашотика.
— А точно он наезжать будет?
— Наезжать? — переспрашивает он. — Наезжать, да. Ещё как будет. Сто процентов. Я отвечаю. Пока идёт неразбериха он захочет нас либо закрыть, либо завалить.
— И КГБ не побоится?
— Он ох*евшая сука, ты же его видел. Менты его это… как там?
— Крышуют? — подсказываю я.
— Да, крышуют. Он слухи пускает, что с Чурбановым водку пьёт.
— Ну, это вряд ли. Такая рожа к Чурбанову и близко не подойдёт, хоть выпить тот и любит.
— Кто? — уточняет Абрам. — Чурбанов?
— Да, — киваю я. — Это не секрет, любит.
— Секрет или нет, а с Чурбановым и Андропов ничего не будет делать.
— Андропов и за нас впрягаться не станет, — хмыкаю я. — Полагаю, он даже не представляет, что здесь творится.
— Ну, так в том и дело.
— Мамука Георгиевич, а вам не показалось, что Ашотик сделал вывод, что с нами лучше не связываться? Амир со своими ребятами на него впечатление нормальное произвёл, мне кажется.
— Слушай, сколько мы в день поднимаем вот здесь, а? Даже с вычетом всех расходов, да? А он это теряет, потому что к нему не хотят ходить, а к нам хотят. У него сейчас одни урки остались, которым сюда хода нет, а так бы и они от него сбежали. И это самое начало только.
— Ну, — пожимаю я плечами, — эффект новизны пройдёт, и часть клиентуры вернётся к нему. У нас недёшево всё же. Надеюсь, правда, что это будет абсолютно незначительная часть.
— Слушай, — раздражается Мамука, — что ты мне голову морочишь, эффект-х*ефект. Я тебе говорю, что он делать будет, а ты мне рассказываешь, как ты думаешь. Ему надо нас устранить. Себе он наше место забрать не сможет из-за комитета, значит будет валить.
— Тупо, — качаю я головой. — Нас не станет, другие придут.
— Тупо, да, а он вообще тупой. Но от этого не легче, правда?
— А кто на него может влияние оказать? На Ашотика. Может, Цвет?
— Слушай, зачем смешишь, кто такой Цвет, а? Кто за ним стоит? Это что за фигура вообще? Картонная-на.
— Цвет наш союзник, который займёт место Тумана, и будет даже круче него.
— Э-э-э, кто ему даст положение занять? Там знаешь сколько волков? Ашотик его вместе с Герой Рамсиком пошлёт, и Цвет твой утрётся.
— Вы можете за него слово сказать и Фархад Шарафович тоже. Вы ему поможете, а он нам.
Абрам задумывается и стоит погрузившись в размышления.
— А где Миша? — спрашивает кто-то. — И Лиды нету.
— Позвони им, — отвечает другой голос.
— Да я уже звонил, трубку не
