себе осторожные и любопытные взгляды горожан. Многие с нами здоровались, но с какой-то опаской, здесь явно далеко не все нам были рады.
«Дети преступницы», — слышал я отдаленные шепотки.
Но открыто выказывать неприязнь никто не осмеливался, потому что мы теперь были еще и демоноборцами многогранниками.
Мы пришли к воротам дома. Ворота — это единственное, что уцелело. Остальное: и дом, и сараи, и конюшня — сплошное черное пепелище.
— Мы здесь вряд ли что-то найдем, — сказал я.
Тай, словно бы меня не слыша, открыла ворота и зашла во двор, медленно направившись к груде обгоревших камней и досок. Я направился за ней, интуитивно переключаясь на магическое зрение и пытаясь отыскать кошель-тайник. Хотя я прекрасно понимал, что Эл бы его здесь не бросила, слишком ценным было его содержимое.
От Тай фонило грустью и щемящей тоской, я чувствовал, как она скучает по матери, как сожалеет о случившемся. Она, в отличие от меня, считала это место домом. Тайлария здесь выросла, прожила всю сознательную жизнь и другого дома не знала.
Остановившись в паре метров от пепелища, Тай тоскливо спросила:
— Почему за все это время она не попыталась нас найти? Почему не передала ни единой весточки, не оставила ни единого намека, что она жива? Может, зря мы это все затеяли? Этот поход, эти поиски. Может, зря надеемся? Может она и впрямь уже мертва…
Тай уставила на меня печальный взгляд, словно бы ждала, что я смогу ответить на все эти вопросы. Но ответов у меня не было.
— Нельзя отчаиваться. Пока мы не знаем, нельзя переставать верить, — сказал я.
Тай кивнула, поджала губы и опустила глаза.
Я почувствовал спиной чей-то недружелюбный и злобный взгляд, но прежде чем обернулся, услышал голос:
— Че…че…че…чего приперлись, слизняки?
— Не твое дело, Дез? — тут же резко ответила ему Тай, даже не оборачиваясь. — Отвали!
А вот я обернулся, и вид Деза меня весьма удивил. Он был в форме стражника Кей-Диуар.
— Э…э…э…это ты так будешь разговаривать со стражем порядка, тварь? — он резко ринулся вперед, а я тут же отшвырнул его потоком ветра.
Удар вышел настолько сильный, что Деза перекувырнуло в воздухе и он шмякнулся на живот. Из разбитого подбородка хлынула кровь.
— Не стоит, Дезмонд, — холодно произнес я. — То, что ты стал стражником, не дает тебя права нападать на людей.
— Ты что, не знаешь, кем мы стали? — с вызовом крикнула ему Тай. — Если Тео скажет кому надо, как ты используешь свое положение, тебя вмиг вышвырнут из стражей.
Дез начал подниматься с земли, он утер кровь с подбородка, сплюнул кровь, при этом не сводя с меня злобного взгляда.
— Я не простой стражник, тварь. Я будущий гвардеец Виреборна, — злобно произнес он, на удивление даже ни разу не заикнувшись.
— Да кто бы тебя принял в новобранцы имперской армии, заика? — насмешливо крикнула ему Тай, на всякий случай призвав к грани огня.
Я, честно говоря, и сам был удивлен такому заявлению. В армию набирали только идеально здоровых парней и даже такое ничем особо не мешающее отклонение как заикание, считалось неприемлемым, потому что порочило честь армии. Его могли принять только в том случае, если он собирался…
— Скоро я стану Не…не…неспящим! — тут же подтвердил мою догадку Дез.
Тай отпустила грань и с ужасом уставилась на Деза, а я грань отпускать пока не спешил. В Неспящие народ шел только в крайнем отчаянии. Но некоторые это делали по глупости, потому что, не имея способностей к магии, только так можно получить силу. А еще, став Неспящим, можно избавиться от болезней, порой, даже от довольно тяжелых и смертельных. А такую мелочь, как заикание демоническая регенерация и вовсе исправит в два щелчка. Вот только многие к счастью все же верили, что лишатся души, потому вступить в ряды войска Шаргана до сих пор не так много желающих. А учитывая недавнее представление с Ральфом Тобардом, которое я здесь устроил, такое решение Деза и вовсе было странным.
— Ты идиот? — вполне серьезно поинтересовался я.
— Когда я стану Неспящим, — злорадно оскалился Дез, — я…я… я в первую очередь возьмусь за…за… за таких, как вы. Разве вы не слышали? Неспящие теперь вне закона и им позволено все! В том числе и убивать всяких вшивых магов, вроде вас без суда. Достаточно того, что вы мне просто не нравитесь.
От таких новостей у меня внутри похолодело.
— Разве недавно в Файгосе один из Неспящих не сошел с ума и не пытался всех убить? — спросил я.
— Мо…мо…может, и сошел, но это не отменяет указа императора. Теперь ни… ни… никто не смеет убивать и нападать на Неспящих, а они имеют на это право. Так что бойтесь и оглядывайтесь, говнюки. Скоро я за вами прийду.
Ворлиар совсем свихнулся. Зачем он сам копает себе яму? Неужели он и впрямь думает, что народ такие вести воспримет спокойно. Он такими указами буквально подготавливал для меня людей, чтобы я мог с легкостью нагнать волну бунтов и восстаний.
Но я явно что-то не учел. Ворлиар и его круг далеко не дураки и должны прекрасно осознавать, к чему это может привести. Что же тогда они делали? Неужели это ответный шаг на мои действия?
— За…за…за… то, что гва…гва…гвардейцы убили Неспящего, чтобы ты знал, их…их…их всех казнили, — продолжил Дез.
У меня едва почва не ушла из-под ног.
— А что с герцогиней Линетт? — встревоженно спросил я и двинулся на Деза.
Дез непонимающе скривился.
— С гвардейцами была невеста императора. Ты знаешь, что с ней⁈ — я почти орал на него, сам не заметив, как подошел к нему вплотную.
— Ты сдурел, Фел? — растерянно спросил он, отступая на шаг.
— Ее тоже казнили? Отвечай! — едва сдерживая рвущуюся наружу ярость, я схватил его за грудки, встряхнув.
От ответа Деза сейчас буквально зависела его жизнь, потому что если он ответит утвердительно, то я попросту разорву на части только потому, что он попался мне под горячую руку. И, видимо, все это отражалось в моем взгляде, потому что Дез, опасливо поглядывая и сильно заикаясь, неуверенно произнес.
— Да…да…да… не…не…не…нет вроде.
— Так да-да или не-не?
— Ну…ну…ну… я о таком не слышал. Е…е…если бы ге…ге…ге…герцогиню казнили, об э…э…э…этом бы уже наверняка все бо…бо…бо…болтали.
В этом он был бы прав. Такое не прошло бы незамеченным, и об этом говорили бы все вокруг. Значит, Линетт жива. Но вот только каково ей сейчас?
Казнённых Ворлиаром гвардейцев я ничуть не жалел и совесть меня по этому поводу не мучила. Я прекрасно осознавал, что без жертв в этой борьбе
